Время рокировок

Плюс пару раз вечерней порой в компании нескольких «волчат» Голд сплавал непосредственно на поляну, проверить, не проскочил ли кто-то мимо нас под покровом ночи, но никого там не обнаружил, кроме двух десятков ничего не помнящих людей, которые начали ее потихоньку снова обживать. Джебе, которого я отправил с консильери, потом мне рассказал, что Голд посмотрел на них из кустов, задумчиво пощелкал предохранителем на автомате, но делать ничего не стал. Что это бывшие сектанты, сомнений не оставалось, но убивать их было вроде как и не за что. По крайней мере пока.

Но и к себе мы их приглашать не стали. Хоть и лишились они памяти, но какая-то брезгливость по отношению к этим людям осталась, как и в случаях с теми, кто когда-то покинул нашу крепость. Ну да, смерть стерла все, что было, но нутро-то прежнее, его не переделаешь. Если есть в человеке гнильца, то рано или поздно она себя проявит, причем непременно в самый ненужный момент. И наоборот – если есть в человеке стержень, то он и после смерти, которая стирает все, останется. Вот Флай – и до гибели своей был боец, и после воскрешения им остался. Да, он отстал от тех, с кем когда-то начинал, но впахивал как проклятый, набирая уровни и знания, и снова вернулся в строй. А эти… Они уже один раз пошли по пути наименьшего сопротивления и, без сомнения, снова на него встанут.

Да, чуть не забыл. Поход, из-за которого Голд пропустил ночное мероприятие, закончился более чем благополучно. Мало того что они с Наемником вывезли все найденное нами имущество, так по дороге еще и три десятка душ по лесам насобирали и привели в крепость. Впрочем, вру. Не все имущество они вывезли, оставили бочки с горючкой. Как они ни прикидывали, через лес их тащить было хоть и возможно, но крайне проблематично, а потому Голд принял решение, что отныне это – наш надежно спрятанный стратегический запас удаленного характера. Жалко, но тут ничего не поделаешь. Не на все можно наложить лапу, по крайней мере вот так сразу. Зато все остальное было доставлено в крепость – и орудие, и остаток снарядов, и даже вся начинка из автобуса, включая стекла.

Так что вроде жизнь становилась совсем неплохой, можно даже сказать – сбалансированной, но если у кочевников появятся кони, то балансу этому хана наступит непременно. Вот только появлению их мы не могли помешать никак, и если по степи забегают табуны лошадок, то обострения конфликта интересов не избежать.

Но зато можно было наладить хорошие отношения с кем-то, кто приближен к высшей власти в каганате. В своих планах я делал большую ставку на Салеха, и если мои предположения о том, что он вышел у кагана из фавора, верны, то это очень-очень плохо.

– Да, может, кони еще появятся, – ободрил я своего собеседника, мысленно скрестив пальцы. – Сам же знаешь, жизнь непредсказуема.

– Истинно так, – покивал Салех. – Истинно. Вот простой пример – пять дней назад мы повезли партию товара нашим постоянным покупателям с того берега реки. Пришли в назначенное место, а там никого. День прождали – никого. Тогда несколько наших воинов отправились к ним, на тот берег, чтобы сообщить, что договоренности надо выполнять. И что же они там увидели?

– Ну-ну, – заинтересованно поторопил его я.

– Ничего, – развел руками Салех. – Вместо большой общины, что там некогда была, там теперь живут какие-то люди, которые только-только вышли из леса и про нас даже не слышали. А покупателей и след простыл.

– Так бывает, – заверил его я. – Лик этой земли меняется ежедневно, такое и на «том свете» случалось. Что племена – народы мигрировали, переселялись, меняли ареал обитания. Это жизнь. Мало ли почему кто-то откуда-то уходит?

– Это да, – не стал со мной спорить Салех. – Но немного походив по округе, мои воины, надо заметить – отличные следопыты, нашли в кустах вокруг поляны немало гильз, причем еще пахнущих порохом, то есть отстрелянных недавно. А кое-кто из охотников за рабами рассказал, что не так давно слышал стрельбу на том берегу реки. Скажи мне, брат мой, ты знаешь что-нибудь об этом?

Ах ты, хитрюшка. Не то чтобы ты загнал меня в угол, я тебе ничего не должен и обещаний о том, что мы не будем трогать сектантов, я тебе не давал. Хотя и его можно понять: сделка расстроилась, а каганат потерял стабильного торгового партнера. Вопрос – на кого вешать убытки?

Но и врать не стоит, это было бы совершенно неверным ходом. Все он знает, все он понял и сейчас решает, работать ему дальше со мной или нет. А может, и о том думает, чтобы сдать меня кагану, выставив главным противником Предвечной степи.

– Скажи мне, Салех, – неторопливо спросил у него я, – то место, куда ходили твои воины, – это поляна изрядных размеров на повороте реки? Где еще отмель есть, и на ней стоит что-то вроде помоста?

– Именно так, – кивнул мой собеседник, не сводя своих глаз с моего лица.

– С тамошними жителями разделались мы, – не стал тянуть я. – И у нас был повод для того, чтобы это сделать. Они украли из моего лагеря детей и собирались их убить. Причем не просто убить, а сделать это в процессе ритуала поклонения какому-то чуду-юду. Сам ритуал мне безразличен, но это мои люди, пусть и маленькие пока. К тому же в ту ночь, когда сектанты их украли, в перестрелке они положили еще троих моих бойцов и одну женщину. Такое не прощается.

Про то, что на самом деле перестрелки не было и сектанты абсолютно беспрепятственно вошли в крепость и вышли из нее, я говорить, естественно, не стал. Ни к чему это – так позориться, тем более в глазах этого человека.

– Не знал. – В глазах Салеха появилась сдержанная печаль, и, будь я чуть подоверчивее, я бы ему даже поверил. – Мне жаль твоих людей, Сват. Но пойми и нас – мы несем убытки. Эти, в белых балахонах, были хорошими покупателями и платили достойно. Теперь их нет – и что нам делать? Кому сбывать товар? А ведь его надо кормить, поить – это тоже расходы.

– Салех, брат мой, мое сердце плачет, слыша эти слова. – Я приложил руки к груди. – Но я не понимаю, при чем здесь твои убытки и моя месть за обиду? Скажем так, если бы тебе кто-то нанес такое оскорбление, если бы кто-то пришел в твой дом и убил твоих людей, то разве тебя остановил бы от мести тот факт, что, возможно, этот наглец работает со мной? Если честно?

– Конечно нет, – улыбнулся Салех. – Но потом я, скорее всего, сделал бы тебе какой-нибудь подарок, чтобы между нами не осталось разногласий.

– Вот все-таки вы, восточные люди, тоньше понимаете ситуацию, – заметил я вполне искренне. – Не то что мы, люди Запада.

– Это все условности, – пожал плечами Салех и сменил тон с витиевато-шахерезадного на обычный деловой. – Восток, Запад… Скажу тебе так, Сват: каган не знает, что бойня на том берегу реки – это твоих рук дело.

– И не узнает? – сразу же спросил я.

– Зависит от нас. – Салех выделил интонацией «нас». Мол, не «тебя», нет-нет. Но если «ты» и «я» не станем «нами», то все возможно. – Если мы поймем друг друга, то…

– Прости за банальность, но умные люди всегда смогут договориться, – не стал медлить с ответом я.

Не скажу, будто меня очень пугала перспектива того, что каган узнает о нашей мести. В конце концов, сектанты были самостоятельной группой, степнякам они не приходились ни рабами, ни вассалами, и какие-либо претензии по их уничтожению нам выставлять не имело смысла. Формально – да, так и было. А в действительности этот каган мог устроить что угодно, от мелких диверсий до полномасштабной войны, которая мне пока была совершенно не нужна. Насколько я понял, он у них мужик крутой, и до того, что о нем другие думают, ему дела нет.

– Банально, но верно, – кивнул Салех. – Знаешь, может показаться забавным, но я тебе верю. В принципе нас ничего не связывает, кроме одной сделки и двух встреч, но при этом я ощущаю между нами некую связь. Нет-нет, не в плотском смысле этого слова, я люблю женщин и, видит Аллах, не признаю отношений между мужчинами, по крайней мере тех, которые неугодны небесам. Это связь другого свойства. Я точно знаю, что если мы – ты и я – объединимся, то можем добиться очень многого, особенно в этом мире, который только-только встает на ноги.

– Двое всегда лучше, чем один, – осторожно заметил я. – Вот только что по этому поводу скажет каган? Формально ведь ты служишь ему. Ты же понимаешь, о чем я?

– Каган силен и мудр, – политкорректно ответил мне Салех. – Но только не всегда сила и мудрость достаются тем, кто может ими распорядиться достойно. В последнее время то, что он делает, не всегда находит отклик в душах преданных ему людей. Он слишком отдалился от нас, слишком уверовал в то, что его величие безгранично, забыл о том, что его величие находится на кончиках стрел его воинов, а не в его шатре.

– Зазнался, короче, – подытожил я.

– Ну да, – кивнул Салех. – Причем безмерно. Я подобное и на старой Земле видел. Сначала у лидера начинается мания величия, за этим следует череда безумных решений и поступков и, как следствие, крах всего и вся. Кстати, где-то посередине этого цикла лидер всегда убирает тех, кто был с ним с самого начала, подозревая их в желании занять его место.

– Зачастую эти подозрения небеспочвенны, – заметил я.

– Зачастую это не желание сесть повыше, а элементарный инстинкт самосохранения, – возразил мне Салех. – Если лидер безумен, то смерть людей его ближнего круга – только вопрос времени.

– Скажи, что конкретно ты хочешь от меня?

Смысл его слов был мне понятен. Вот только какой реакции он ждет? Кстати, это могла быть и ловушка, так сказать, проверка на вшивость.

– Если ситуация сложится так, что я попрошу у тебя помощи, ты не откажешь мне? – Салех понизил голос почти до шепота. – Военной помощи, Сват, а не доброго слова или совета. Хотя и от них я никогда не откажусь.

– Я тоже рад тому, что наши дороги пресеклись тогда, в степи, – неторопливо произнес я. – И да, я думаю, это произошло не случайно, поскольку есть у наших душ что-то родственное. А родственники должны помогать друг другу. Но вот только вопрос: что я должен буду сказать своим людям? Ведь это не их война. У вас, в степи, все проще: если слово сказано, то тем, кому оно предназначалось, думать над ним не надо, надо идти и выполнять приказ. У меня все по-другому. Мое слово – последнее, но только по праву старшинства, а я – первый среди равных. Мои люди должны знать, за что они будут убивать и умирать. В чем будет интерес моей семьи?

– Военный и политический союз, – помолчав, ответил Салех. – Тот, кто займет место кагана, будет всегда лоялен к твоей семье. Твои враги будут его врагами, твои беды – его бедами. Ну и определенные торговые преференции я тоже могу гарантировать, это само собой. Скажем так, ты всегда получишь то, что тебе нужно, и если твои интересы пересекутся с интересами других покупателей, то они услышат «нет», а не ты.

Неплохо. Жаль, что это все нельзя зафиксировать в виде договора. Слова – это только слова. Хотя и бумага в этом мире не имеет никакого веса. Ну, нарушил ты подписанный договор – и что? Судов здесь нет, Гааги – тоже, а мировое сообщество в большинстве своем думает о том, как бы поесть лишний раз и переночевать хоть одну ночь в тепле, а не под деревом.

– Салех, если это место займешь ты, то я буду думать. Если не ты, то ничего вообще обещать не стану, – напрямик заявил я, приняв для себя решение. – И еще – кроме тебя о том, что я вошел в это дело, никто знать не должен.

Ну, последнее он мне точно пообещает, но вот станет ли соблюдать… В любом случае, тут с ходу решать нельзя, тут с народом надо кумекать. Само собой, не со всеми сразу, а буквально с несколькими людьми.

– Да, это место я хочу оставить за собой, – помолчав, ответил Салех.

– Я не стану тебе прямо сейчас говорить «да», но отвечу так: сделаю все, чтобы моя семья поддержала тебя, – протянул я ему руку. – Через неделю здесь же, на этом месте, я скажу тебе решение своей семьи. Такая постановка вопроса тебя устроит?

– Более чем. – Салех сжал мою ладонь. – Куда больше, чем если бы ты прямо сейчас пообещал мне свою всестороннюю поддержку. Я не верю людям, которые клянутся в верности сиюминутно, поскольку они и предают так же быстро. Это я усвоил еще в той жизни, и усвоил хорошо. Только давай так – не через неделю, а через три. Я не смогу на следующей неделе быть здесь, у меня есть кое-какие дела.

– Тогда и детали – при встрече, – предложил ему я. – Лишние знания – вещь такая, опасная.

– А я бы ничего тебе и не сказал, – засмеялся Салех, подавая какой-то знак своим людям. – Ладно, давай покушаем. Все уже едят, понимаешь, а мы с тобой разговоры разговариваем.

Перед нами поставили деревянное блюдо с исходящими паром кусками жареного мяса.

– Уф. – Салех насадил один из них на нож. – Все здесь хорошо, но специй нет. Только чеснок нашли, понимаешь. За куркуму и жгучий перец полжизни бы отдал.

Кабы знать и специи захватить, как бы эффектно получилось. Мы же тогда в бункере их нашли, и в изрядном количестве. Не обеднели бы, подари я Салеху пакетик-другой.

Ладно, в следующий раз ему их принесу. Это будет красиво.