Ночь гнева
Второе – хрен кому Ревина свою «Минолту» теперь отдаст. Просто не так давно Баженов с Антоновым, крепко поддав, полпленки извели на свой отдых. И ладно бы там бутылки со стаканами были запечатлены, это еще ничего. Они же с подругами отдыхали, причем от души, по полной программе и даже с переменой неких слагаемых, от которой сумма, как известно, не меняется. В результате в один недобрый день Ленка вернулась в отдел злая как собака и красная как помидор. Почему? Потому что после просмотра снимков ей стало понятно, отчего ей столь сально улыбался парень, отдавший конверт с фотографиями. И, само собой, ни с кем с той поры она камерой делиться не собиралась.
А вообще Олег все от того же Славяна слышал, что некоторые производители уже начали встраивать в мобильные аппараты камеры, и если он не врет, то это может здорово упросить жизнь. Оно, конечно, стоить такой телефон будет очень недешево, шутка ли, два в одном – и позвонить можно, и увековечить что угодно. Но зато и КПД какой! Достал «мобилку» из кармана, фоткнул что нужно, после подключил к компьютеру, перенес полученный результат в нужную папку – и все, готово. Это же великое дело! И для себя, и для тех, кто придет за ним.
Ну, и личный архив вести можно, конечно. Так сказать – исключительно для внутреннего пользования. А почему нет? Тем более что были у него подозрения, что не первым он до такого додумался. Францев вряд ли подобным занимался, а вот у Эйлера скорее всего такой имелся, если верить тому, что о нем тетя Паша рассказывала. Вопрос только куда он после его смерти пропал. Компьютеров в то время, когда «стальной» Лев отделом руководил, еще не было в принципе, значит где-то в стенах здания хранится несколько папок с очень интересными материалами. Вот только где? Архив Олег не то, чтобы мелким ситом просеял, конечно, но перерыл за эти годы основательно, и ничего такого в нем не обнаружил. Есть еще вероятность того, что Эйлер передал свои личные бумаги на сохранение Аникушке, но если это так, то фиг до них доберешься. Домовой представляет собой тайник люксовой версии, который понадежнее любого банковского хранилища будет. Даже если речь идет о швейцарском банке.
Пока суд да дело, капитан и сотрудник морга перестали предаваться воспоминаниям, перемежаемых классическими мужскими самовосхвалениями.
– Ну так когда забирать этих бедолаг планируете? – осведомился Моисеев у Олега.
– И труповозку свою подгоняйте – добавил Михалыч – У нас с транспортом худо. Да и с горючкой тоже. Талонов на бензин выдали всего-ничего, да и те уже почти кончились.
– Так они мне ни к чему – честно ответил Ровнин, поняв, что дальше порошить мозги капитану смысла никакого нет – Пусть у вас дальше лежат.
– О как! – помрачнел Пашка – А чего так?
– А куда мне их? – вновь не стал кривить душой Олег – Я, собственно, и не обещал ничего. Сразу сказал – мне на тела надо глянуть. Вот, глянул, теперь дальше поеду.
– Н-да – почесал затылок Моисеев – И ведь не придерешься, так все и было. Ладно, пошли на воздух.
Сложно сказать почему, но у Олега на душе стало чуть муторно, там будто кто-то начал пенопластом по стеклу скрести. Вот он вроде и не обманул этого неплохого дядьку, а все равно как-то неловко вышло.
Во дворе обнаружился бледный, точно простыня, Ольгин, похоже, донесший до нужного места обед, поскольку что вход, что площадка перед ним рвотой испачканы не были.
– Ты на меня обиду не держи, капитан – миролюбиво произнес Олег – Мне эти орлы правда ни к чему.
– Да понял уже – отмахнулся от него Моисеев, а после осведомился – Серия, значит? А чего ты копаешь? Чего не старшие братья? Шизики-душегубы вроде по их профилю проходят?
– Так фишка легла – не стал вдаваться в подробности Ровнин – Но ты не переживай, все одно тела у тебя не сегодня-завтра заберут. Правильно ты все просчитал.
– Мягко стелешь – хмыкнул капитан – Ладно, излагай.
– Так ты сам сказал – один из этих в МГИМО учился, значит парень непростой – пояснил Олег – Да и остальные на наркош или гопников не тянут, явно из нормальных семей ребята были. Даже, скорее, таких, которые в полном порядке. И если все так, то их наверняка уже ищут. Матери, небось, и больницы все обзвонили, и морги – но московские, не областные. Вам-то они не догадаются набрать.
– Ну да – кивнул Моисеев – Да и «заяву» точно накатали, три дня прошли.
– Не думаю – доставая из кармана сигареты, качнул головой Олег – Если я прав, то наверняка там люди будут связи подключать, скорее всего с Лубянки. МИД с ФСБ общается теснее, чем с Петровкой. Поднимут сводки, найдут четыре искомых фамилии – и все, уедут твои жмуры вместе с делом в златоглавую. Может, даже в приказ попадешь.
– Да не уедет никто никуда – сплюнул Пашка – Я ж их имена-фамилии в сводку не вносил. Михалыч, зараза, мне документы только на второй день отдал. Барахло всякое сразу, а их забыл, понимаешь! Так что сообщили мы про четыре неопознанных трупа убитых зверским образом. И журналистке, которая ко мне сюда приперлась, я тоже ничего на этот счет не сказал.
– Тогда да, в каком-то смысле жопа – согласился с ним Ровнин – Но не сильно большая, потому что помочь тебе я все равно помогу. Не ради приличия или потому что добренький, а исключительно из-за того, что мужик ты нормальный и мент правильный.
– Трогательно – притворно шмыгнул носом Моисеев и смахнул со щеки несуществующую слезу – И как?
– Да просто. У меня знакомый один в неплохих чинах есть – пояснил Олег – А у него приятель на Лубянке служит. Ну, как приятель? Сам понимаешь – ты мне, я тебе.
– Ну-ну – в голосе Пашки появилась заинтересованность.
– Если мы правы, то либо одному, либо другому эти жмурики понадобятся, потому что такой шанс перед начальством лишний засветиться они не упустят. Наверняка ведь уже надлежащую задачу перед сотрудниками поставили.
– Кто доброй волей на себя «глухарь» повесит? – фыркнул капитан – Ты чего?
– Да какой тут «глухарь»? – хохотнул и Ровнин – Установка идет на поиск пропавших, они это и сделали. А поиски убийцы наверняка не на них повесят. С чего бы? Тут и подследственность другая, да и спецов станут подключать покруче. Скорее всего вообще сводную группу решат сформировать. Так что ты мне документы «терпил» отксерь, а после…
– Отксерь – с непонятным выражением лица произнес Моисеев – Ну да.
– Чего не так? – уставился на него Олег – Копир сломался?
А после он недоуменно уставился на следователя, согнувшегося во внезапном приступе хохота.
– Вот видишь, Саня – назидательно пояснил коллеге Ровнин через полчаса, когда их «девятка», привычно стуча мотором, отъехала от ОВД – Мы еще не так и плохо живем, оказывается, у нас ксерокс для всех, подходи и печатай, если бумага есть. А тут начальник сам решает, на кого ресурс тратить, а на кого не стоит.
– Так и правильно – подумав, ответил Ольгин – Нам так же надо сделать. А то Баженов в том месяце чуть картридж под ноль не извел, когда для какой-то очередной подружки ее диплом ксерил. А в нем сотня страниц, на минуточку! И еще орал, что так дешевле и быстрее, чем на принтере распечатывать.
– Хм – озадачился Олег – Я про это не знал. Может, ты и прав. О, давай, вон у того магазина тормозни!
– Так мы же только что поели? – удивился водитель, но требуемое выполнил – Или ты домой чего решил купить?
– Сань, мы сейчас куда едем?
– К волкодлакам.
– А они где живут?
– В лесу – ответил Ольгин, замер на мгновение, а после хлопнул себя ладонью по лбу – А, ну да. Не сообразил.
– Вот и плохо – пожурил его коллега – Причинно-следственная связь – наше все. Но ты не расстраивайся, я и сам таким умным недавно стал, а до того косячил поболе твоего. Да и умный я больше так, для красного словца.
В небольшом магазинчике Ровнин купил кругляш серого хлеба, коробку рафинада и кило самых дешевых развесных конфет под названием «Дюшес». Подумав немного, добавил к этому продуктовому набору еще килограмм мятных пряников, затвердевших от времени настолько, которыми при желании можно было гвозди забивать.
– В гости собрался? – полюбопытствовала у него продавщица, давая сдачу – Бабку с дедом проведать?
– В каком-то смысле – сунув деньги в карман и забрав пакет с покупками, ответил ей Олег – Как без гостинца?
– А водка? – показала на витрину, заставленную бутылками, женщина – На могилку и без «беленькой»?
– Ну, вот так. Непьющие мы.
Что характерно – и снова он не соврал, хотя правды всей, разумеется, не сказал. Лешего, которому предназначались купленные Олегом продукты, юношей точно назвать было никак нельзя, потому слово «дед» к нему отлично подходило. И водку он совершенно не употреблял, более того – пьяных сильно не жаловал, и если те попадались ему в лесу, особенно ночью, то он их запросто мог им веселую жизнь устроить. Например, дорогу загнуть так, что поддатый мужичок в самую чащобу забредет или, того хуже, к болоту вывести, с которого бедолага вовсе живым мог и не выйти. Там владения Болотника и Кикиморы, а у них характеры тяжелые и людей они не сильно жалуют.
– Будем надеяться, что свернули там, где нужно – выбравшись из машины, остановившейся около веселой березовой опушки, пробормотал Олег, оглядываясь – Вроде все так, километр тот, который Морозов назвал.
– И название автобусной остановки совпало – добавил Ольгин, снимавший «дворники» со стекла – Блин, вот как бы машину нам тут не «разули», пока мы ходить станем.
– Да не видно ее особо с дороги вроде – успокоил приятеля Ровнин – К тому же если все пойдет как надо, ее точно никто не тронет. Все, перекуриваем – и в лес. Там, внутри, дымить нельзя, лесной хозяин этого не любит.
Глава четвертая
Опыта в общении с Лесными Хозяевами, которых в народе называли «лешими», а Павла Никитична кроме как «лесовиками» не именовала, у Олега было не то, чтобы много. В городских парках они встречались редко, так как там живности, кроме бомжей, почти не осталось, а за пределы Москвы отдельские в последние годы выбирались нечасто, ибо у них в столице головной боли хватало с избытком. Но все же что делать и как себя вести он знал, потому что несколько встреч с этими существами у него в активе все же числилось.
– Вот нужный пенек – сообщил Ровнин напарнику через пару минут после того, как они вошли в лес – Ты, Саня, запомни – глубоко заходить никогда не нужно, Лесной Хозяин на входе решает по нраву ему гость или нет. Если вежливость проявил, слово уважительное сказал, то бояться тебе нечего. Кто с открытым сердцем приходит, того и в лесу, и в поле их хозяева почти всегда примут если и не радушно, то без злобы. А коли еще и подарком поклонишься, так, может, он и вовсе приветят.
Он достал из пакета продукты, разложил их на пне, отошел от него шага на три назад, земно поклонился и громко произнес:
– Здравствовать тебе желаю, батюшка Лесной Хозяин! Пусть владения твои будут богаты деревьями да зверем разным, а сушь великая да пожары их стороной обойдут. Окажи милость, прими наше уважение и угощение.
Закончив речь, он отвесил еще один поклон и застыл на месте, внимательно прислушиваясь – не зашуршали ли кусты, сообщая о приходе лешего? Вроде все верно сказал и подарки принес правильные.
Вызывать лесовика на разговор Олег научился у Морозова. Причем, когда Ровнин после, уже на Сухаревке, попросил нового начальника отдела повторить текст, произнесенный у пня, с тем чтобы записать его в свой блокнот, тот долго смеялся, а затем объяснил, что четкой формулировки в принципе нет. Здесь важно другое – слова должны идти от сердца, от души, причем произносить их надо уверенно и с чувством собственного достоинства. Почему? Потому что, во-первых, нечисть фальшь и страх в словах людей чует превосходно и, если ты не уверен в том, что данный разговор тебе нужен, лучше его не начинать. Во-вторых – не прогибаться. Ты пришел как равный к равному, это очень важно. Бесспорно, ты в большинстве случаев ищешь помощи, но просить ее можно по-разному. И если станешь гнуть спину и лбом о землю колотиться – вряд ли ее получишь, не любит лес слабых и не верящих в свои силы человеков. Как, впрочем, и река, и поле, и болото.
Да и люди, впрочем, тоже.
Плюс крайне важен состав продуктового набора, принесенного в подарок. Никаких консервов, никаких банок с огурцами, никаких конфитюров и джемов. Не сопрягается еда в современной упаковке с мировоззрением леших, а потому употреблять такое они сроду не станут. Более того – они все эти новинки еще и крепко недолюбливают, поскольку очень не жалуют прогресс в целом. Вреда он им много принес, в виде электропил, трелевщиков, экскаваторов и тому подобных технических устройств, созданных людьми для уничтожения природной среды.
Отдельный пункт – никаких даров рек, морей и океанов. Лесные Хозяева с Речными, в принципе, более-менее уживаются, хотя периодически стычки между ними и случаются, разумеется. Но здесь все как у людей – соседи есть соседи, сегодня поругались, завтра помирились. Но при этом не один леший не станет есть копченого леща или там щучью икру, а водяник землянику да грибы. Принципиальная позиция, однако.
Так что продукты должны быть из числа самых простых, те, которые на Руси со старых времен известны – хлебушек, сахарок, леденцы, пряники.
– Давно ко мне никто в гости со словами приветными не захаживал – раздался за спиной у Олега негромкий старческий говорок – Думал уж, что забыли люди про наше племя совсем.
– Почему, мы помним – Ровнин медленно развернулся и радушно улыбнулся совсем невысокому, ему по грудь, дедку, стоящему шагах в пяти от него – Может не все, врать не стану, но многие по сей день ведают, кто в лесу Хозяин.
– Врешь поди – подумав, заявил леший – Но слушать приятно. А снедь, значит, вы мне принесли? Или как?
– Тебе батюшка – мигом подтвердил Олег, и толкнул локтем Саню – мол, не молчи, слова мои подтверди.
– В гости с пустыми руками ходить не положено – Ольгин, поняв, что от него требуется, расплылся в улыбке – Приятного аппетита!
Старичок переводил взгляд с одного визитера на другого, да знай почесывал затылок, сдвинув при этом набок сильно потрепанный и явно не по сезону надетый треух. Впрочем, и остальной его наряд тоже лоском не сиял – на штанах имелось несколько заплат, серого цвета куртка, наверное, еще при Сталине была пошита, ну, а совершенно не монтировавшиеся в этот ансамбль кеды «Два мяча» и вовсе, похоже, состояли из одних дыр.
– Так на гостевание вроде как приглашают, а вы без спросу приперлись – поразмыслив, заметил леший, все же забираясь на пень и беря в руки здоровенный кругляш «Столичного» хлеба – Или и тут все изменилось? По-другому стало?
Его ворчание Олега совершенно не смутило. Он уже принял их подношение – вот что главное, а недовольный бубнеж лишь часть традиции. Имидж что у них, что у домовых такой – все время всем недовольными быть. Не желай этот дедок с ними общаться, то сразу бы на выход из леса показал, да и все, без свойственных роду людскому неискренних «я бы и рад», без сомнений и сожалений. У природной нечисти и нежити вообще двойные стандарты не в чести, они что думают – то и говорят, что решили – то и делают. Ведьмы, колдуны, полуденники – там варианты возможны, потому что они какие-никакие, а люди, тут же все просто.
– Городские оба, гляжу – отломив горбушку, заметил леший – Хотя, похоже, скоро других людей и не станет. Куда не плюнь – либо дачники, либо городские. И не поймешь, кто хуже. Одни леса не понимают, другие боятся, разве что только пакостят одинаково. Вон, недавно в рощице одной свалку устроили. Дома понастроили, а дрянь всякую, что им не нужна, в нее сволокли, будто так и надо.
– Есть такое – согласился Ровнин с Лесным Хозяином, который, недобро сопя, начал поедать горбушку, подставив под нее ладошку, согнутую ковшиком. Видно не хотел, чтобы хоть крошка даром пропала – Но так сейчас везде, не только в лесах.
– Везде – чавкая, проворчал леший – Мне с того что? В городах живете, в них и срите сколько влезет. Чего в лес претесь?
– Так все мы из него вышли – пояснил Олег – Рано или поздно земля да лес каждого к себе зовет. Память предков. Тут начало, тут и конец. И ответы на все вопросы.
– Да уж понял, что не по доброте душевной вы ко мне приперлись – дед, не выпуская из рук хлеб, ловко вскрыл коробку с сахаром и забросил в рот несколько белых кубиков – Поди, про мертвяков спросить собираетесь? Тех, что намедни рядом с бором нашли?
– Прежде представиться стоит – Ровнин, припомнив то, как вел себя Морозов при подобном разговоре, решил последовать его примеру – Я – Олег, он – Александр.
– Не боишься мне имя-то свое называть? – лукаво уточнил леший – Сам знаешь – слово не воробей.
– Нет – качнул головой оперативник, точно помнивший, что ему ответил начальник, когда он сам задал ему тот же вопрос сразу после того, как они вышли из леса – Я к вам без дурного умысла пришел и, даже если вы меня из своих владений в спину вытолкаете, зла не затаю. Ваш дом, в нем в своем праве. А раз вражды меж нами нет – так чего мне бояться?
– Ловок да смышлен – Лесной Хозяин снова хрустнул сахаром – Как есть лис. Его собаки у одного выхода из норы поджидают, а он уж в другой улизнул. Ладно, пусть так. Евсей Акимыч я.
– Очень приятно – расплылся в улыбке Ровнин – Вот и познакомились.
– Да ты, паря, не радуйся сильно. Нечего мне тебе рассказать, вот какая штука. И еще – ты эти свои «вы о чем» и «так я ничего не спрашивал пока» сразу оставь. Не люблю такого.
– Понял – принял условие Евсея Акимыча Олег – Хотя и не понял тоже. Четверых покойников в вашем лесу нашли, как же такое может статься, что вы про это ни сном, ни духом? Не бывает так.
– Почему? Бывает – леший доел хлеб и распотрошил пакет с пряниками – Редко – но случается. Просто ты по молодости своей не знаешь о том, что на всякую силу сыщется другая, помогутнее. Да и хитрость, особливо бабью, в расчет не брать нельзя. Кто тут постарался не скажу, потому как сам не ведаю, но уж есть как есть – заслонили мне глаза, вот какая штука.
– Чего глаза? – вырвалось у Сани, который до того стоял молча.
– Заслонили – повторил леший и приложил ладонь к указанной части лица – Точно платок набросили. Не учуял я того, что лиходейство в моем лесу творится, потому и не знаю, кто этих четверых уходил. И как – тоже не ведаю. Может, просто их резали, может, кудесничали при этом или же заговор какой творили, для которого кровь да смерть людская нужна. Лучше бы, конечно, просто, без всяких там…
– Почему? – снова влез в беседу Ольгин.
– Смерть она и есть смерть – пояснил дедок, мусоля дубовый пряник – Помер человек, пусть даже и скверно – что теперь? Порядок такой в мире, суждено вам, людям, так – родился, небушко покоптил маленько, да и в домовину. Кто раньше, кто позже, тут уж какая воля у Стречи да Нестречи будет. А вот если какой колдун кровь этих горемык как ключ для заговора использовал или ведьма их души под себя гнуть надумала – то беда. Неровен час, эти четверо так в моем лесу и останутся, на том месте, где жизни лишились. А мне тут беспокойные души на что? Пользы от них никакой в хозяйстве нет, а вред случиться может. И немалый!
– Это какой же? – на этот раз полюбопытствовал уже Олег.
– Очень простой. Лет через сто, а то и раньше, озлобятся они, тьму в себя пустят, а та начнет пропитывать все вокруг – землю, деревья, кусты. Не успеешь оглянуться, а там вместо поляны уже проплешина черная с деревьями гнутыми, куда даже мне самому соваться неохота. А уж если, неровен час туда грибника какого занесет, то все – пиши пропало. Не жить ему.
– И впрямь беда – посочувствовал Евсею Акимычу Ровнин – И все же не укладывается у меня в голове, что вы совсем уж ничего о случившемся не знаете. Тут же каждая травинка, каждая птичка вам подвластна.
– Говорю тебе, остолбню – не ведаю ничего – сдвинул косматые брови леший – Кабы знал – рассказал бы, не сомневайся. Мне, знаешь, тоже не по нраву, когда невесть кто в моих владениях смертоубийство творит. Да еще без дозволения, будто меня вовсе нет. Нешто так можно?
– Мне бы тоже не понравилось – в очередной раз согласился с лесовиком Олег.
– А главное понять не могу – каким макаром мне глаза отвели – тряхнул бородой Евсей Акимыч – Чай, не первый век на свете живу, всякое повидал. С ведьмами знался, с колдунами, даже пару волхвов из настоящих, старых, застал. Малым совсем, но помню, как они от Земли да Неба силу черпали и что с ней творили. А такой волшбы не знаю. То ли старый стал и жизнь сильно впереди бежит, то ли вовсе не нашей земли она, потому мне и незнакома.
– Хм – потер подбородок Олег – Интересно. А что, Евсей Акимыч, волкодлаки такое учудить не могли?
– Ты про Герасима что ли? – глянул направо леший – Паря, ты в своем уме? Эти серые давно больше люди, чем волки. Через нож не всякий раз перепрыгнуть могут, какое им со мной тягаться? Так что давай, на них не греши. Да и спокойная эта стая, им людские сердца не нужны. Дед Герасима, Зосима Никитич – вот тот да, падок был на человечину, не одного горемыку задрал. Особливо летом уважал припоздалых путников по лесу гонять. Веселило это его, кровь заставляло играть.
– Вот же… – Ольгин фразу не закончил, проглотив последнее слово.
– И не говори – неожиданно согласился с ним леший – Мне тоже такие забавы не по нраву были, мы с ним даже повздорили крепко. Хотел я уж его деревом каким прибить, из тех, что постарее да потяжелее, но не пришлось. Из города приехали двое удальцов, навроде вас, вежливые да хваткие, да со старого хрыча Зосимы шкуру и сняли. Подрал он их, конечно, порядком, причем одного крепко, но я за добро всегда плачу добром, не пожалел для молодцев снадобий своих.
Олег прикинул так и эдак, выходило, что случилось это все либо еще при царе-батюшке, либо в двадцатые годы. Но первый вариант был наиболее возможен, ибо у волкодлаков вообще здоровье отличное, а у вожаков вдвойне.
– С тех пор у меня с серыми дружба врозь – закончил свой рассказ леший – Затаил Переслав на меня обиду за то, что я помог тем, кто его папашу выпотрошил. Ну, и Герасим, ясно, так же думает. А мне до них и дела нет. В лесу они не безобразят, зверя без меры не берут, ковы мне не чинят, так что ругаться не на что. Но и я на их хутор – ни ногой.
– А далеко тот хутор? – спросил у дедка Олег.
– Свой глазок смотрок? – чуть ехидно осведомился у него леший – Хотя ты человек казенный, так что понимаю. Слова словами, а потрогать надо.
– Надо – подтвердил Ровнин – И потом – ну, как Герасим этот учуял что-то? Он же зверь, значит чутье у него будь здоров какое.
– Может и так – помедлив, совой ухнул лесовик – Он ведь на ту полянку прибегал, вынюхивал что-то. А и что? Сходи, поговори.
– Это ведь куда-то туда? – показал направо Саня – Да? А дорога прямо до хутора идет? Там вообще проехать можно?
– Давайте-ка я вас лучше лесом проведу – подумав предложил Евсей Акимыч – Оно быстрее выйдет.
– Вот за это благодарим сердечно – приложил ладонь к груди Олег, наслышанный про тайные лешачьи тропы, по которым можно путь сократить не в двое, а вдесятеро – А если еще вы меня на ту самую полянку, где людей убили, заведете по дороге, то и вовсе нет слов!
– Чего это только тебя? – удивился Саня – А меня?
– Ты тут оставайся – велел ему Олег – За машиной пригляди. Народ у нас, сам знаешь, простой – как чего чужое увидит, так сразу его своим начинает считать.
– За повозку не беспокойтесь – заявил леший, складывающий тем временем продукты в древний холщовый мешок, который он извлек из-за пня – Пригляжу за ней, чего уж. А к Герасиму лучше вдвоем идти, так оно и надежнее, и спокойнее. Он хоть до людской плоти и не падок, но раз в сто лет и прутом ореховым медведя убить можно. Мало ли как оно выйдет?
– Вот – мигом уцепился за эти слова Ольгин, которому очень не хотелось куковать в одиночестве – Евсей Акимыч просто так говорить не станет, он лучше знает, что да как!
– Готовы что ли? – буркнул лесовик, которому явно было приятно такое слышать – Если да – так пошли.
То ли похвала Сани сработала, то ли Лесной Хозяин прислушался к просьбе Ровнина, но для начала он и вправду привел оперативников на ту самую поляну, где недавно разыгралась трагедия. Следов крови на траве, само собой, уже не было, но что они оказались там, где нужно, Олег не сомневался. Дело в том, что Моисеев, словно подслушав его недавние мысли, поделился с оперативником снимками с места преступления, теми, что сделал эксперт.
– Странно это все – покружив по поляне и постояв на каждом из тех мест, где ранее лежали трупы, сказал Ровнин напарнику – Бессистемно. Если бы ребят убили ради обряда или в жертву принесли, точно не так бы тела определили. Ими бы стороны света обозначили, или, наоборот, рядком положили, одного рядом с другим. А тут, получается, просто помучали от души – и все. И оставили там, где каждый из них помер.
– Может, так и было? – подумав, предположил Ольгин – Всякое на свете случается.