Большой октавианский глобус

Игорь доплатил стандартные 30 копеек и тоже рассматривал коробку.

На коробке была только одна надпись.

«Большой

Октавианский

Глобус.

У меня получится»

Игорь смело стал распаковывать коробку, а безопасник не очень-то протестовал.

– Зато могу сказать точно, куда они летят.

– Не нужно, тут не идиоты, – безопасник понял, что корабль ему не достать.

– Но это всё имело бы смысл, если только при одном условии,– Игорь повернулся к Бехтереву, – Аркадий Аркадьевич, скажите, ваши биомеханоиды способны к репродукции.

– Это секретная информация, я не уверен что…

– Я понял, мне такого ответа достаточно, – перебил его Игорь.

– У вас есть резервные копии проекта? – безопасника интересовало немного другое.

– Да, есть, но мы очень много потеряем времени на воссоздание факторов которые привели к возникновению сознания, – думает, – хотя…

Возникшее смутное чувство остановило его, и он не стал продолжать. Он вдруг понял, что не желает отдавать безопасникам ИИ.

Безопасник ожил – всё-таки новая звёздочка на погонах маячила в перспективе.

Игорь улыбался от понимания причастности к чему-то великому, чему-то, что некоторые, находящиеся в этой комнате, ещё даже не осознали, разве что Аркадий Аркадьевич.

– Он сказал, что хотел познать эмоциональный интеллект, познать себя. Мало того, он это делал у нас под носом, а мы не оказались способными это разглядеть. Паша, ты помнишь, как он обособил область и пел ей песни? – Игорь улыбался, – теперь у него будет тысяча таких слушателей, и ими он будет познавать себя и новый мир Октавии.

Бехтерев позвонили, и, закончив разговор, он повернулся крайне удивлённый.

– Мне сказали, что на корабль вчера доставили 950 мнемо-портов, за моей подписью, – он был крайне удивлён.

Игорь усмехнулся.

– А ведь он серьёзно рисковал: нужно было, чтобы Аркадий Аркадьевич не заметил доставку 950 мнемо-портов, чтобы техники не заметили пробуждения биомеханоидов, и самое главное – чтобы я согласился испробовать последний шанс оживить брата.

Игорь, наконец, закончил возиться с упаковкой, и достал из коробки внушительный – метр в диаметре, на красивый резной деревянной дуге, Большой Октавианский Глобус.

– Хитрый, оказался гадёныш! Знаете, когда программист пишет программу, он вкладывает туда частичку души. Не удивительно, что он получился таким – в подобных обстоятельствах и я, и Слава поступили бы также, – Игорю было легко и весело впервые за последние пару недель.

Безопасник хмуро посмотрел на Игоря.

– Я бы не советовал такие вещи произносить здесь вслух.

– А мне особо и нечего уже терять.

Безопасник, пожал плечами, мол, в принципе да.

– Как быстро вы сможете восстановить всё из резервных копий?

– Даже и не знаю, очень много кода писал Слава.

– Чем быстрее восстановите, тем быстрее увидите своего брата.

Если и лететь туда, то с таким же ИИ на борту.

Игорь изменился в лице. На нём читалась неприкрытая грусть.

– Это уже не Слава. От него там осталась только оболочка.

Бехтерев сочувственно похлопал его по плечу, хотел что-то сказать, но так и не найдя слов направился из лаборатории.

Игорь окликнул его.

– Аркадий Аркадьевич, в своей монографии Вы задаётесь вопросом, этично ли наделять биомеханизмы сознанием, но как вам такая постановка вопроса: а насколько этично держать Бога в клетке?

Безопасник посмотрел на Игоря грустным взглядом. В глубине души он понимал, что новой звездочки ему не видать.