Голоса. Книга вторая. История движения индеанистов

Ну, я и написал этому Локку – примерно всё то же самое, что и вы сейчас читаете, ну, только чуть поменьше телегу, конечно, накатал. Излил всю израненную душу индеаниста, короче. Вам так никогда не написать, как я написал, просто выходил из себя, описывая всю нашу беззаветную любовь к индейцами, и чем мы тут плотно занимаемся, просто кипятком писил.

Потом Нонна Одинокая Птица, в народе просто Птаха, всё это мне тщательно перевела – за блок сигарет Мальборо. Утрамбовал я письмо, чтобы конверт не лопнул, да ещё и несколько фотографий присовокупил: мы на них и так, и сяк, все в роучах и бастлах, живём, значит, насыщенной индейской жизнью.

И что же? Спустя полгода приходит ответ: из конверта выпадает чей-то детский рисуночек с разноцветными воздушными шариками с приветствием Кевину, а на обороте – несколько небрежных каракулей со смыслом: всем привет, всем спасибо, все свободны. Я вот не буду ничего комментировать по этому поводу. Просто выдаю сам факт, а вы сами почувствуйте отношение. Даже чистого листка пожалел… А может, и специально, с намёком, выбрал детское творчество, типа, как раз подходит для ваших там занятий и вашего интеллекта. До сих пор у меня эта отписка где-то хранится – в назидание.

Пришла пора рассказать и о нашем печатном органе западно-сибирских индеанистов – журнале «Индейская флейта», который вышел в 1997 году (а готовился-то ещё раньше). Ну, как о «нашем» – делал-то я его полностью сам, абсолютно в одиночку. Несмотря на то, что указал потом в «редакционной коллегии» кучу наших; но это так, для солидности, а ещё больше для смеха – на самом деле, все же знали, что ни к чему подобному не способны. Ну, иногда только просил, например, Ольгу Ночную Собаку нарисовать иллюстрации по теме, или у Нины Овсюковой попросил её стихи.

Началось всё с того, что в какой-то момент я почувствовал, что скопилось уже столько материала, что необходимо уже начать и делиться с народом. Ход моей мысли: я-то всё это уже знаю – а мужики-то не знают!

Вот как теперь объяснить новому поколению, что это всё было просто так, безо всяких мыслей о какой-то там отдаче, о зарабатывании на этом денег – и, если бы не мизерные расходы на ксерокс и пересылку, то просто журнал даром бы рассылал!

Что двигало нами тогда вообще?.. Взять и просто так потратить на неизвестных людей почти год своего драгоценного жизненного времени? У меня-то самого всё это уже и так было! Полнейший альтруизм.

Ладно, решил – но как именно делиться? Рассылать каждому разные материалы в отдельных письмах? Это долго, сложно, и, по тем временам, даже уже нелепо. Проще объединить разные накопленные материалы это под одной обложкой – опыт «Томагавка» был перед глазами. Ну, я и взвалил на себя добровольно эту нелёгкую задачу.

Всё нужно было осваивать с нуля. Я и пишущую машинку-то до этого видел только в кино. А когда пришлось купить, вижу: какие-то рычажки, буковки разные повсюду, всё стучит, крутится, звякает, жужжит, ужас… Да ещё и расположение букв на клавиатуре осваивать с нуля! Это сейчас все уже с яслей привыкают к компьютерной, а тогда… А если вдруг хоть разок (!) ошибёшься, ткнёшь случайно не на ту букву – сминай в корзину, и начинай весьлист перепечатыватьзаново! Это не на компьютере, мгновенно поправил, и дальше. И заклеивать нельзя – будет заметно, в макете всё должно быть идеально чистенько.

Название «Индейская флейта» – это с намёком, что упор будет на индейскую музыку. Мне лично эта тема была наиболее близка, а хозяин – барин. Да я в этой теме тогда вообще был монополистом: все налегали тогда в основном на разные сражения, разные тонкости по истории племён; хорошо хоть, что уже не на политику… К тому же у нас тут, в крупнейшей библиотеке, ГПНТБ, была куча томов настоящих американских научных изданий из серии «Бюро Американской Этнологии» – в основном толстые труды Франсис Дэнсмор, с иллюстрациями, нотами, текстами (я просто пищал от этих шикарных книг) – «Музыка Тетон-Сиу» (!!!), «Музыка Чиппева» (в 2-х томах), «Музыка Манданов и Хидатса», и ещё, и ещё и ещё… Она ездила по разным резервациям и записывала на фонограф все-все-все индейские песни, которые только были, личные и общественные, и потом всё это расшифровывала, с нотами и текстами, с фотографиями исполнителей, со всеми подробными историями этих песен и их назначением… Крутая была женщина! Вот бы у нас, наконец, перевели и издали эти книги… А не эту, уже осточертевшую всем по десятому разу, белиберду про всякие исторические сражения. Не надоело самим ещё?..

Помню, заказал сдуру такую книжонку, то ли «Народ Красного Облака», то ли, напротив, Пятнистого Хвоста. Начал читать, а там: в таком-то году переселились на такую-то реку, там на них напал военный отряд, всех перебили, послали свой отряд, всех вырезали, встретили обратно по дороге группку Шайеннов, всех перебили, одного оставили для развода. В другом году перекочевали на другую реку, отправились за лошадьми, столько-то захватили, стольких-то пауни убили, потом напали солдаты, и почти перебили всех, за это напали на форт, сожгли его, предварительно, конечно, всех вырезав, и на обратном пути уже методично вырезали всех подряд… и без конца, без конца, одно и то же, одно и то же, только в разных вариациях, совершенно не запоминаемая, случайная и пустая информация… И так всю, довольно, толстенькую, книжку. Вот кому это надо вообще, зачем?.. Подробности всего этого мокрушничества знать и ещё смаковать?.. Не тоскливо? Или легче от этого жить на свете?..

Так я взял – да как засандалил со всей мочи эту книжонку в форточку…

Но вернёмся к журналу. Я делал в библиотеке с книг Франсис Дэнсмор ксерокопии и потом их сам (!) переводил. Сам – без малейшего знания английского языка – со словарём! Причём тексты-то длиной страниц в 30—40! Поначалу ежесекундно приходилось лезть в словарь за каждым словом, но от многократного повторения слова запоминались (потому что опять лезть было лень – поневоле запомнишь) – так, благодаря индеанистике, я по ходу дела выучил английский! Теперь могу свободно читать, но и только, говорить не могу совершенно – как все эти слова должны звучать, понятия не имею. Да и говорить, собственно, мне не с кем, и слава богу.

Кроме нескольких серьёзных научных статей я поместил в журнал и наши местные индеанистские приколы, иронические рецензии на книги, отчёты с разных Пау-Вау, и т. п. – потому что издание было исключительно для своих! Вот прямо совсем не для посторонних глаз. И у меня на этот счёт не было абсолютно никаких комплексов, резвился я, как мог, отчитываться мне было просто не перед кем.

Это уже потом, когда экземпляр журнала попал к одному издателю «сурьёзных индеанистских журналов» (не будем называть имён), от него пришёл отзыв: «Ах, так воооот, оказывается, какое у вас несолидное, разгильдяйское, хиппарское, несерьёзное издание, а я-то думал, а я-то ожидал…». Как говорится, чем богаты. Зато… не пафосно, и перечитывать не скучно даже теперь – когда та же самая «важная и серьёзная» информация уже «устарела» и всем давно известна.

Я поместил туда и свои «Легенды западно-сибирских индеанистов» (такие миниатюры под Хармса), и уже скандально-известную индейско-юмористическую поэму «Кастер и его друзья – настоящие охотники за индейцами». (В то время на постоянном слуху было название америкосского, дебильного, как обычно, мультика «Каспер и его друзья – настоящие охотники за привидениями», вот я его и обыграл; теперь, боюсь, это уже не всем понятно).

Кстати, сочинилась эта поэма совершенно священным образом! Я как будто просто записывал строчки, которые сами возникали у меня в голове, без малейшего усилия – как будто эта поэма уже была кем-то сочинена, и уже лежала в готовом виде в каком-то облачном хранилище. Совершенно удивительное ощущение диктовки. Может быть, из какой-нибудь моей параллельной жизни?.. Я слышал, такое иногда случается и у других авторов.

Тираж журнала был по мере поступления заказов, а всего вышло плюс-минус около 50 экземпляров, они разошлись во все уголки страны, в основном друзьям и знакомым по переписке. Рекламу тогда было очень сложно распространить, вот если бы сейчас, по Интернету…

Я и переплетал ещё журнал сам – в твёрдые обложки! Иногда для этого скупал в книжных копеечные партийные тома (прекрасно, кстати, изданные), выдирал с корнем оттуда бред сивой кобылы, вклеивал туда свой журнал (в виде скреплённых в книжку уменьшенных ксерокопий с большого макета), и заклеивал сверху названия типа «ХХ съезд КПСС» листком своей обложки. А потом ещё и раскрашивал её немного цветными карандашами! Да… Вооот…

Следующий, 2-ой, номер «ИФ» убило изменившееся и ускорившееся время, когда вот такая кропотливая неспешная работа над ним потеряла всякий смысл.

Это было как раз переходное время от самиздата к настоящему книжному (и даже цветному) издату, и переход от пишущих машинок к компьютерам и Интернету. Все материалы постепенно становились доступными всем и это стало их обесценивать, точнее, стал нелепым и бессмысленным труд одного человека-энтузиаста для избранного узкого круга единомышленников при крохотном тираже. Поэтому уже делать второй номер не было никакого настроения и желания. Но планы до этого были самые обширные – если посмотреть на оглавление второго, так и не вышедшего номера…

Если вдруг кого-то первый, и единственный, номер «ИФ» заинтересует в – исторически-ностальгических целях – пишите, вышлю ссылку на Облачное хранилище, я полностью оцифровал журнал с отличным качеством в документ PDF (108 страниц и 700 мб), в Контакт он не помещается, там ограничение до 200 мб.

Невозможно не упомянуть о такой важнейшей вещи в нашем тогдашнем индеанизме, как… видеомагнитофон. Как ни странно это звучит. Вот индейцы собирались по вечерам вокруг костра, а мы все 90-е годы собирались вокруг видика. У кого был видик, тот и был королём положения. А был он поначалу только у меня, поэтому все нити всегда тянулись ко мне. Съёмки с разных питерских, и настоящих индейских, Пау-Вау, старые и новые кинофильмы с индейцами, записи документальных телефильмов, фильмы того же Андрея Нефёдова, свои видеосъёмки и «индейские» клипы… Всё вертелось возле видео, постоянного переписывания с кассет на кассеты, кто-то постоянно что-то откуда-то привозил, потом увозил… Сейчас это трудно уже представить – что видеомагнитофон играл такую большую роль, и так объединял (а иногда и разъединял…). Примерно одна четверть всего индеанизма состояла из просмотра видео, так как визуальный ряд в индеанистике важен, как редко где ещё. Специально приезжали в гости из другого города посмотреть, если узнавали, что есть что-то новенькое. Это теперь каждый имеет возможность поглядеть что угодно и когда угодно – единолично, в своём уголке…

Удивительно, как быстро минул век видиков… Ещё не так давно могли и убить, если узнавали, что у кого-то дома есть видеомагнитофон, настолько они ценились. Ну, не прибили бы, так вынесли бы точно, в отсутствие хозяев. А недавно знакомая позвонила и предложила забрать совершенно новый видик, причём сделанный в самой Японии – а не то она немедленно выбросит его на помойку (!). Как быстро меняются времена…

А у меня к тому же ещё была и видеокамера, поэтому тот же самый некто Лукаш со товарищи привлекали меня и к съёмкам своих клипов на «около-индейскую» тематику. И мне это было самому интересно, даже мультики снимали покадровой съёмкой. И потом, я ещё сам снимал всех и вся, и на Пау-Вау наших, и на Алтае, и просто индеанистов в быту, поэтому видеоархив у меня скопился порядочный!

Опять же – непременно заходите ко мне на страничку В Контакте! Сейчас наступили такие времена, что просто вот такой текст в книге уже не торкает, требуется непременное визуальное подтверждение прочитанному. У меня там есть штук 40 видео из 90-х годов, упомянутое в этих мемуариках: и с наших сибирских ПВ, и с выступлений в разных местах, и видеоклипы, и интервью с индеанистами, и разное другое, и архив постоянно пополняется – по мере оцифровки с кассет. Нет, правда, заходите, если что. Это не самореклама, подписчиков у меня в сети и так уже тысячи, и я вовсе не жажду всё новых и новых. Там вам будет очень интересно – увидите своих старых друзей и знакомых, спустя уже четверть века (!)

Кроме видео, через все годы моего плотного индеанизма красной нитью проходили записи Перовской общинной группы «Red Power». Это практически аудио-летопись всего русского индеанизма – начиная с надрывных песен о проблемах Вундед-Ни, и кончая сетованиями Пера о развале общинного братства. Иногда, когда у меня в организме начинает не хватать наивности и доброты, я включаю эти песни и восполняю потерю. Перо, уже после роспуска группы, беспрерывно, в течение многих лет, переделывал эти записи, что-то там подправлял, подчищал, дописывал на синтезаторе новые партии… Сейчас уже вроде притих. Хотя, признаюсь, мне ближе оригиналы, пусть и нескладно сыгранные, и коряво записанные, зато живые. На них атмосфера того времени. Но я Пера понимаю, сам перфекционист.

Опять же, эти песни исключительно про своих и для своих! Однажды я дал послушать несколько кассет левой знакомой, но она вскоре с недоумением вернула их: «Там же какие-то пионерские песни!». В первый момент я не понял, о чём это она, а потом дошло: да-да-да! Ведь там же сплошные слова: «дружба», «костёр», «братство», «сомкнёмся в круг», «пусть будет вечен наш союз»… Тут важно, в каком именно они контексте – поэтому группа «Красная Сила» эксклюзивная, не для чужих ушей. Все их альбомы выложены В Контакте, в группе «Красные Стрелы» – милости прошу!

Ну, а в промежутках между просмотрами видео мы урывками ездили и на Алтай – в гости к Перу или к Вэше, где они живут-поживают себе неспешной одинокой индейской жизнью. Или в зубриный питомник, где одно время работал Безумный Волк, точнее, выживал – по его литературным мемуарам…

Правда, лично я долго на Алтае не могу находиться – максимум дней 10, потом горы начинают давить на меня со всех сторон, мне очень хочется сравнять их с землёй и поглядеть, что там, за ними, на горизонте… Мне ближе лесостепь, где я родился, мне комфортно только тогда, когда вокруг меня бесконечные дали. Возможно, именно поэтому мне и близки именно прерийные племена. А может, и не поэтому. Кто бы взял и исследовал этот вопрос?..

А в один из моих приездов на Алтай, неугомонный, в то время, Орлиное Перо приказал мне немедля освоить бас-гитару и выступить вместе с его тогдашней группой «The Люди» аж на фестивале «Катунь-96»! А я бас-гитару до этого видел только издали, да и то на фотографиях, в руках у Пола Маккартни. Но, всего два дня репетиций, и вот я уже стою на сцене перед многочисленной публикой, что-то там играю, а сам поминаю недобрым словом всех индеанистов: это ж надо было так испортить бедного скромного юношу, который ещё недавно даже в булошную за хлебушком стеснялся выйти! А теперь вот маячит на фестивальной сцене и невозмутимо лабает на басухе перед подмигивающими ему гирлами… Вот до чего может довести человека неумеренный индеанизм!.. Ощущал я там себя, как таракан на кухне ночью, если вдруг неожиданно включат свет. Хотя, справедливости ради должен сказать, это было первое и последнее моё выступление на сцене. И разве я мог подумать, что мне там придётся выступать на одной сцене с Юрием Кукиным – автором знаменитой песенки «А я еду, а я еду за туманом…», гибкую шуршащую пластинку которого я крутил на радиоле в далёком детстве… Неисповедимы пути индеанизма нашего!

В 1998 году мы собрались с женой поехать в Америку, по приглашению её брата, который туда давно эмигрировал, официально как бы к нему в гости, а на самом деле – съездить к индейцам, по резервациям, да просто по святым местам нашего… индейского детства. И уже было всё полностью на мази; в Москве для нас уже даже Глеб Пауни где-то зарезервировал подешевле билеты до Нью-Йорка… Так в посольстве же на собеседовании не пустили в последний момент! Какой-то хмырь с физиономией святоши, выхолощенная америкосская крысообразная падла в золотых очёчках, посчитал, что мы не достойны посетить его сточную канаву для всяких отбросов со всего света, и прям-таки мечтаем у них там остаться, и навеки поселиться! Да чтоб ты провалился со своей вонючей Америкой, засунь её себе в задницу – нужна она нам была, жить там ещё среди вас… гнида бледнолицая. Это ты там не достоин жить! Мы там своих хотели повидать…

Очень потом Блэкфут матерился по этому поводу…

А теперь – мистическая история, о самом главном для меня. Индеанисты просто обожают такие магические происшествия – так слушайте. История про то, как меня священным образом отключили от индеанизма.

Шуток и преувеличений здесь не будет никаких – одна только голая правда; а уж поверить или нет – дело ваше.

Возлежали мы однажды с женой, пардон, на супружеском ложе, и болтали перед сном о всякой всячине. Абсолютно не об индеанизме, это уж точно – так, о разных мелочах, бытовых делах, и ни о чём другом вообще не помышляли… И вдруг оба разом услышали, что в углу комнаты довольно громко внезапно запел индеец, причём в сопровождении бубна! Мы быстро с ней переглянулись: ты тоже слышишь это??! Пение было абсолютно явным, ни о какой групповой галлюцинации и речи быть не могло.

Чтобы вот так, с бухты-барахты, без всякой предварительной психологической подготовки, и галлюцинация?.. Я ещё понимаю, идёт группа людей, скажем, по пещере, нервы напряжены, всем тревожно, все чего-то такого подсознательно ожидают, и вдруг что-то зашуршало и – бах! – что-то все разом увидели: групповая галлюцинация. Но чтобы у себя дома, в уютной постели, не ожидая вообще ничего, и даже близко не думая об индейцах…

Пение продолжалось не долго и не коротко – а ровно столько, чтобы мы успели всё, как следует, осознать и удостоверится: что это поёт именно пожилой индеец, в сопровождении бубна, ну или барабана. Песня была без слов, вернее, с типичным индейским: эйя, эйя, эйя, эйя… Причём не монотонным, а с разными человеческими интонациями и акцентами. То есть, именно песня, с определённой сложной мелодией, но без конкретных слов.

Мне ли не узнать с первых же звуков индейское пение? Я половину всего своего индеанизма именно и занимался индейскими песнями и музыкой, у меня скопилось много записей! Но такой записи у меня не было! Я все свои записи знал наперечёт, и чуть ли не наизусть.

А живу я на первом этаже, в крайней, угловой квартире дома – обычной кирпичной хрущёвки, и никаких соседей за стеной просто нет. Там уже улица. А наверху жила бабка – божий одуванчик – так что и там всё было чисто в этом смысле. И никакого магнитофона не стояло в углу, который мог бы сдуру вдруг сам собою включиться (да и я же говорю – не было у меня ничего подобного записано). Нет-нет, никаких объяснимых прозаических причин тут быть не могло.

Если честно, то было как-то жутковато… Ну, ладно, пообсуждали мы с женой немного это происшествие – что же это такое могло быть??? – и уснули.

А наутро просыпаюсь, и не могу понять – что-то со мной не то… Пока наконец вдруг отчётливо не осознал – у меня нет больше никаких мыслей и чувств об индейцах и индеанизме! Для меня это было что-то нереальное… Я вдруг кристально ясно осознал, что никогда в жизни не буду больше этим заниматься!

Сколько я себя вообще помню – просыпаешься, и сразу же в мыслях: сегодня надо сделать то-то, написать этому, отполировать палицу, закончить перевод… И вдруг – абсолютная свобода от всего этого! Никому ничего не должен – и в первую очередь самому себе!

Я – это только я, и никто другой, не индеец, и ни кто-то там ещё – а просто обычный я, с чистого листа, и всё; и вот это здесь – именно моя жизнь, а не чья-то там в прошлом.

Кто этого не почувствовал, не сможет меня понять – скажут, придуриваешься, темнишь… Или отмазку просто придумал, предал наши детские идеалы… Подался к бледнолицым собакам, променял нас на свои мирские интересы… Хочу сказать, что вовсе ни от чего я не закодировался, и индейцы мне по-прежнему интересны – но таким тихим-тихим, глубинным, спокойным интересом; и с прежними знакомыми индеанистами я тоже общаюсь – в основном, конечно, по Интернету. Но всё это уже без малейшего фанатизма и дрожи, ничего там уже не ёкает – и всем этим специально не занимаюсь, и впредь заниматься больше не намерен.

Первое время, я конечно, ждал, что индеанисты пришлют мне «чёрную метку» – ведь никто ещё просто так не выходил из индейской мафии без отступных – но как-то всё обошлось… Так, были кое-какие претензии по мелочам… Помню, объехал всех наших в последний раз с бутылкой «Зубровки» и спокойным заявлением, что больше этим заниматься не буду никогда. Принимали благую весть вроде спокойно, как бы с пониманием, но по глазам видел, что не верилось им…

Говорят, человек физически полностью меняется за 7 лет – до самого последнего атома, становится новеньким, как с иголочки. Возможно, я как раз эти самые 7 лет и провёл среди индеанистов – с 1992 по 1998 год, и вышел от них уже другим, полностью обновлённым.

Было небывалое ощущение ПОЛНОЙ СВОБОДЫ! И ощущение ОГРОМНОГО ОБЛЕГЧЕНИЯ! Как будто закончил, наконец, какое-то очень важное (и очень нужное, кому-то!) дело, избежать которого было абсолютно невозможно; ну, никак его иначе было не обойти – кроме как сделать его до конца.

У меня есть по этому поводу только два разумных объяснения:

1) что меня отключили от «индейского» эгрегора потому, то я сделал для него уже всё, что мог, что было в моих силах; выполнил все какие-то, неведомые даже мне самому, задачи.