Черный крест на белой стене

По его лицу Анна поняла, что без женщин там не обошлось, но промолчала. Чтобы скрасить неловкость она сунула руку к нему под мышку и достала градусник.

Дверь открылась, и в палату вошли врачи во главе с Сергеем Викентьевичем. – Что с температурой? – спросил он поздоровавшись.

– 36,8 – ответила Анна, протягивая градусник.

– Прекрасно! – он кивнул головой, – поднимите рубашку.

Слегка помяв живот, Сергей Викентьевич, удовлетворенно произнёс: – Коллеги, я поздравляю вас с прекрасным результатом! Полагаю, сегодня можно уверенно заявить, что кризис миновал, и жизни нашего героя ничего не угрожает. Диету пока будем соблюдать, через дня три добавим протёртые супы и что-нибудь на пару, а завтра, можно вывезти его на прогулку.

Врачи согласно закивали и все вышли из палаты. Анна задержалась, убирая посуду, и когда они остались вдвоем, сказала, – завтра после обеда пойдём гулять.

– Ещё уколы будут?

– Последний завтра, в обед. Перед ужином, опять смерим температуру и, поцеловав его, вышла в коридор.

***

Екатеринодаръ

л?то 1915 года

Совещание в кабинете Екатеринодарского полицмейстера есаула Михайлопуло

закончилось около семи часов вечера.

– Господа, все свободны, – произнёс Дмитрий Константинович, устало откинувшись на спинку кресла и взглянув на начальника сыска, добавил: – Господин Колпахчев

, задержитесь, пожалуйста, на пару минут.

Когда они остались вдвоём, полицмейстер вышел из-за стола и сел напротив: – Феофилакт Константинович, мне сегодня звонил начальник жандармского управления, и настоятельно просил передать вам его приглашение. Ему необходимо с вами встретиться.

– Евгений Геркуланович?

– удивился Колпахчев, – какой интерес может быть у господина Белинского к сыскному отделению? Может быть, в связи с июньскими волнениями рабочих на «Саломасе»

?

–Не думаю, – покачал головой Михайлопуло, – мы там, каким боком? Это их епархия.

– Тогда я в полнейшем недоумении, – развёл руками начальник сыска, – по нашему ведомству не должно быть никаких вопросов. Если вы помните, ещё в марте «Кубанские областные ведомости» отметили наши, как они выразились «поразительные результаты», которые дал запрет на продажу спиртного.

– Конечно, помню – кивнул полицмейстер – я лично давал указание подготовить для них сведения. Если мне не изменяет память, число пьяных сократилось на 80%, а в криминальной хронике всего несколько мелких нарушений общественной тишины и спокойствия.

И в это время зазвонил телефон.

– Михайлопуло у аппарата, – ответил Дмитрий Константинович, – Здравствуйте Евгений Геркуланович.

Многозначительно взглянув на Колпахчева, он показал пальцем на телефон. Начальник сыска понял, что шеф специально для него назвал собеседника по имени, и понимающе наклонил голову.

– Недавно совещание закончилось. С приставами полицейских частей наболевшие вопросы обсуждали. Конечно, был он и сейчас здесь. Вот напротив сидит, интересуется, когда вам удобно его принять.

Вдруг его брови удивленно поднялись: – Да, конечно. Я тоже буду.

Дмитрий Константинович положил трубку: – Заинтриговал господин Белинский! Меня тоже настоятельно просил подъехать.

Они вышли на Красную и с удовольствием вздохнули после душного кабинета. Экипаж уже стоял, ожидая пассажиров.

– Давай на Котляревскую, к жандармскому, – сказал Михайлопуло и, раскрыв портсигар, протянул его Феофилакту Константиновичу.

Пролетка остановилась. – Прибыли, ваше высокоблагородие! – сказал извозчик – прикажете ожидать?

– Да – немного помедлив, сказал полицмейстер, – ожидай здесь.

Полковник Белинский поднявшись из-за стола, вышел навстречу – прошу вас, господа, располагайтесь! Сейчас распоряжусь насчёт чаю.

Когда за адъютантом закрылась дверь, Евгений Геркуланович тяжело вздохнул, – я прекрасно понимаю, что вы удивлены моей настойчивостью, но поверьте, она продиктована служебной необходимостью. Вы помните обстрел Новороссийска в октябре 1914 года?

Михайлопуло и Колпахчев дружно кивнули.

– Так вот, – продолжил Белинский – это была, так сказать, разведка боем. Мы укрепили наши позиции на морском театре военных действий, но для германской разведки Черноморское побережье представляет огромный интерес, в особенности Новороссийск и железнодорожная магистраль.

Начальник КОЖУ помолчал и, побарабанив пальцами по столешнице, продолжил, – в последнее время наблюдается особая активность. Недавно в Новороссийске задержали подозрительного человека. Он сидел в кустах, и под видом художника рисовал прибрежные и морские виды. Задержанный назвался Стефаном Миллером

. По пути в город ему удалось бежать. Поиски, предпринятые полицией и войсками, оказались безрезультатными. Но солдаты наткнулись на ещё одного «художника», который, спрятавшись за камнями, делал наброски береговой линии. В ходе следствия мы установили, что группа австрогерманских шпионов проникла в Россию для выполнения заданий германского генерального штаба. Я лично выехал в Новороссийск, и нам удалось, – он усмехнулся, – разговорить этого «любителя морских пейзажей». Им оказался некто Томас Глюзеневич. Румынию они пересекли с немецкими паспортами, но перед границей паспорта были заменены русскими. В Одессе, разбившись на группы и опять получив новые документы, двинулись дальше. Он назвал фамилии членов группы, поставленные задачи и сообщил, что все сведения они должны передать резиденту по кличке Фридрих, который должен прибыть в Новороссийск…, больше ему ничего неизвестно.

Он замолчал, внимательно глядя на гостей. Михайлопуло деликатно кашлянул: – Евгений Геркуланович, всё, что вы рассказали, чрезвычайно интересно, и мы высоко ценим ваше доверие, но хотелось бы знать о наших задачах?

– Вот! – воскликнул Белинский, – мы подошли к самой сути! Для того, чтобы накрыть всю шпионскую сеть, нам необходимо внедрить своего человека. Разведка бошей

охотно идёт на контакт с уголовниками, офицерами и революционерами. Эсеры, эсдеки, коммунисты, октябристы – политическая окраска их не интересует. Но, – Евгений Геркуланович сделал паузу, – у нас нет кандидата соответствующего этим критериям, поэтому, решили обратиться к вам.

– Помимо того, что вы перечислили, этот человек должен быть истинным патриотом России, и предан престолу, – полуутвердительно произнёс Колпахчев.

– Это непременное условие! – категорично ответил Белинский, – завтра я жду вас в это же время. Если вдруг что-то решите раньше, звоните незамедлительно.

***

– Занятное занятие, – скаламбурил полицмейстер, усаживаясь в экипаж. – Найти такого человека. У вас есть кто-нибудь на примете?

Колпахчев молча покачал головой. Коляска подъехала к полицейскому управлению. Михайлопуло вышел, протянул Феофилакту Константиновичу руку и обернулся к извозчику, – довезёшь до сыскного, и сразу назад.

– Не беспокойтесь, – сказал Колпахчев – Я, Дмитрий Константинович, с вашего позволения пройдусь, пешком лучше думается.

– Как вам будет угодно, – улыбнулся Михайлопуло и, кивнув на прощание, толкнул высокую двкерь.

Начальник сыскного не торопясь шёл по Екатерининской, в очередной раз прокручивая в голове разговор с Белинским. Он перебрал всю имевшуюся агентуру, но ни один из них не подходил на предложенную роль ни каким боком. – Надо будет переговорить с заместителем, может у него есть какой-нибудь «карманный агент».

Размышляя, он незаметно подошёл к сыскному. Дверь неожиданно распахнулась навстречу, и на пороге возник круглолицый мужчина с густыми, нафиксатуаренными кончиками усов.