Свет вечности

– Запуск ионнных двигателей, – вибрация была невероятной силы, казалось, что наша ракета это один большой отбойный молоток.

– Пуск ионных двигателей!

В чём бы я себя ни уверял, но именно в этот момент осознал на полном серьезе: обратной дороги нет. Казалось, я с кораблем единое целое, являюсь необходимой деталью, одной из самых важных.

– Предварительная, промежуточная, главная, подъем!

Внутри меня как будто что-то оборвалось, мне казалось, что рвались «нити», удерживающие меня на Земле – мои воспоминания, планы на следующий год, обещания увидеться со старыми друзьями. Но самая тонка нить осталась невредимой – нить, связывающая меня и Ю.

– Есть контакт подъема, – в этот момент наш командир, не отрывая руку от поручня кресла, поднял большой палец правой руки вверх. Не знаю, заметил ли еще кто-то из экипажа его жест. Я посмотрел сквозь стекло скафандра на лицо капитана – он улыбнулся.

Звезды, подобно брызгам белой краски на черном листе бумаги, были со всех сторон, в каждом из иллюминаторов. С набором скорости нашего летательного аппарата точки звезд превращались в небольшие полосы, затем, с увеличением скорости и высоты, полоски становились все длиннее. Мы летим на МКС!

В какой-то момент мне показалось, что кто-то из экипажа о чем-то пошутил, но я не мог заострять на подобных вещах внимания, ведь я был той самой необходимой деталью корабля, был его частью.

Над нами находилось табло с указанием курса и возможных корректировок маршрута. Перед нами – колоссальное количество кнопок и тумблеров, расположенных на столах-консолях. Какие-то из этих кнопок мигали белым цветом, какие-то горели синим и красным, а где-то иногда вспыхивали яркие зеленые лампочки. На большом мониторе посередине стола высвечивалась информация об отдалении нашей ракеты от планеты. «Мезосфера» – высвечивалось в правом верхнем углу, а по центру изображался наш летательный аппарат. Он как бы был поделен на части, каждая из которых была раскрашена в свой цвет. Самая верхняя часть, где находились все мы – зеленая, далее – «ствол» ракеты, который горел белым, блок с двигателями был синим. Все это отображалось на черном фоне.

Сама кабина, где находился экипаж, небольшая, но довольно просторная. Бело-серый цвет стен действовал как-то успокаивающе.

На табло загорелась надпись «Экзосфера».

– Сброс двигателей, – описал своё действие командир. Щелкнул тумблером, нажал несколько кнопок, раздался громкий стук, корабль немного затрясло, а потом на мониторе синий сектор с двигателями погас.

– Сброс несущей конструкции, – вторая команда подразумевала под собой отстыковку «ствола». На консоли остался лишь зелёный блок.

– Ну что, друзья, как в кино теперь, летим на космическую станцию на маленьком автономном корабле, – пошутил капитан.

– Станция, прием. Говорит капитан космического корабля 1С22К, подлетаем к станции. Запрос на корректировку курса.

– 1С22К, прием. Говорит станция, запрос на корректировку курса разрешаем.

Нажатием одной кнопки наш командующий развернул летательный аппарат. Сначала через небольшой правый, а затем через центральный иллюминатор нашему взора открылась невероятных масштабов международная космическая станция. Это был чуть ли не целый городской район в космосе. Казалось даже, что некое подобие многоэтажных домов украшали улицы парящей в пространстве МКС. Тут и там солнечными зайчиками блестели окошки, мигали большие табло, по ним скользили бегущие строчки.

В познавательных передачах лишь частично рассказывали о внешнем виде станции и о ее внутреннем интерьере. Да и не выглядела она такой большой с экрана телевизора. Неужели в околоземном пространстве скоро появится целый город, парящий в космосе?

Скользя сквозь космическое пространство, наш корабль приближался к станции – зрелище невероятных масштабов. Все здесь было как в другой жизни, даже Солнце светило как-то по-особенному, объекты отбрасывали более четкие тени, и сам свет был каким-то невероятным, другим.

Наш полет в общей сложности должен был занять не более четырех часов. Благодаря новым технологиям время полетов было сильно сокращено.

– 1С22К вызывает станцию, прием. Визуальный контакт пройден. Запрашиваю разрешение на стыковку.

– Станция на связи, 1С22К, прием. Видим вас, стыковку разрешаем. Блок «Б», вторые ворота, корректируйте.

– Принято, станция.

– Мягкой стыковки, 1С22К.

– Спасибо.

Капитан корабля начал вводить какие-то данные на клавиатуре. На верхнем табло происходила корректировка курса, строчками побежали цифры координат, изображение летательного аппарата повернулось на 30 градусов влево, появилась схема коридора из столбиков, похожего на тот, по которому мы все вместе шли к постаменту еще на Земле. В этот момент через иллюминатор мы увидели, как от нашего корабля до МКС возникло голографическое изображение такого же коридора. Вот уж точно, настоящая фантастика!

Двигатели гудели, затормаживая летательный аппарат. Нас накрыло тенью от космической станции, перед вторыми воротами блока «Б» включилось освещение. Нам предстоял один из самых сложных маневров – развернуться на 180 градусов, дабы произвести стыковку задней частью корабля к приемному шлюзу станции. В мастерстве нашего командующего сомневаться не приходилось, всего за каких-то двадцать с небольшим минут дело было сделано, отключена искусственная гравитация, и нам предстояло ступить на борт МКС.

Пройдя стыковочный шлюз, я мысленно попрощался с нашим летательным кораблем. Закончив все процедуры после высадки на МКС, наш экипаж, за исключением командира, который осуществляет подобные полеты несколько раз в месяц, отправили на небольшую экскурсию по станции. Так как наше трио было здесь впервые, и дабы не перегружать информацией, нам решили показать лишь небольшую часть космический станции. Однако небольшой она оказалась только в понимании нашего гида. «Сухой коридор» был первым объектом нашей прогулки – это место между шлюзовыми портами, куда пристыковываются корабли к МКС, и основной частью станции, так сказать, холлом. Коридор был просторным, стены внутри белого цвета с большими окнами по обе стороны, слева и справа через иллюминаторы можно было увидеть и другие корпуса станции, окутанные непроглядной темнотой космоса. В помещении было достаточно яркое освещение – это несколько затрудняло обзор через иллюминаторы.

Пройдя через большие автоматические двери, раздвигающиеся в стороны, я, Осто, Онна и наш гид оказались в невероятной красоты помещении с высоченным потолком. Здесь было очень много места, казалось, что вместится целое футбольное поле. Холл станции – поистине произведение инженерного искусства! Круглое помещение с двух сторон было украшено панорамными окнами, между ними росли кусты и небольшие деревья, стволами уходящие прямо в пол, в прямоугольниках которого был грунт, украшенный декоративным мхом. В центре холла, подвешенный к потолку, находился настоящий первый летательный аппарат корпорации «Око». На нем были установлены ионные двигатели на новом топливе из минералов «Свет вечности». Аппарат облетел Землю трижды, а топливо для этих путешествий синтезировали из кристалла величиной всего в два сантиметра. Об этом гласила гордая золотая табличка, установленная на постаменте перед кораблем. Под летательным аппаратом находился небольшой макет нашей планеты. В холле было достаточно людно: закрывались и открывались шлюзы, люди ходили туда-сюда с планшетами в руках, постоянно что-то записывали, кто-то просто общался друг с другом, а кто-то сидел в тени дерева с чашкой чего-то очень вкусного – это можно было понять по улыбке жителя станции. У меня разыгралось воображение, и я представил, что если отключить здесь искусственную гравитацию, то будет довольно забавная картина. Пол в помещении был украшен встроенными в него светильниками, они совсем неярко подсвечивали пространство и создавали уют. Большой прожектор освещал подвешенный музейный экспонат направленным пучком света. Между окнами были установлены вытянутые лампы, которые светили то ярче, то более приглушенно. Наш гид рассказывал множество историй о МКС и о помещениях, где мы проходили нашу небольшую экскурсию.

Пройдя по коридору от холла чуть прямо и влево, мы оказались в кафетерии. Двери здесь отличались от стандартных дверей на станции, которые были сделаны из металла и полимеров, и открывались в обе стороны. Вдоль деревянных полотен, с вырезанными в верхних частях круглыми окошками, крепились вытянутые вертикальные ручки с хромированным покрытием. Эти двери напоминали те, что устанавливали в кафе на нашей планете. Помещение было стилизовано под шестидесятые года прошлой эры на Земле, до нового летоисчисления. Прямо и по левой стороне от входа находилась барная стойка почти во всю стену: за ней несколько человек занимались своей работой. На этом длинном столе располагались стеклянные контейнеры-витрины с едой, возле каждого блюда стояла табличка с пояснением в прозрачной рамке. Справа находились круглые столики, отделенные по три друг от друга небольшими перегородками из дерева красного или коричневого цвета. Небольшие кресла и диванчики были перетянуты красным материалом, и, судя по всему, были очень мягкими и удобными. Здесь наша экскурсия прервалась на прием пищи и недолгий отдых. Я узнал у нашего гида по имени Ноа, девушки лет тридцати пяти, откуда можно сделать звонок на Землю. Прямо за выходом из кафетерия, в том же коридоре, откуда мы пришли из холла, была небольшая комнатка с терминалом связи. Рядом с небольшим экраном и камерой для видеозвонка находилось тонкое отверстие для карточки, обрамленное металлической рамкой. Еще перед вылетом нам выдали индивидуальные карты-пропуска членов экспедиции, именно эту карточку и необходимо было вставить в терминал.

Мой звонок предполагал недолгие десять минут, так как время пребывания на МКС было ограничено, и каждая минута для нашей команды была расписана заранее.

Ю приняла вызов чуть ли не сразу, складывалось впечатление, что все это время она дежурила у терминала. Я рассказал ей о полете, о своих чувствах и переживаниях, о том, как произошел наш зрительный контакт с капитаном во время взлета. Рассказал о том, как здорово на МКС, каких невероятных масштабов станция, и как вкусно тут кормят. В голосе Ю, при всей ее радости за меня, присутствовала печаль. Я тоже грустил. Меня все так же терзало чувство вины, что я оставил ее совсем одну. Сестра рассказала мне о том, что наш полет осветили в прессе: писали о том, что новое поколение специалистов сделает свой вклад в историю развития человечества в энергетике и покорении космоса. Рассказала о том, что на Земле идут дожди, и со времени нашего отлета небо затянуто тучами, но синоптики обещают потепление и хорошую солнечную погоду на следующей неделе. Мы попрощались. Тяжело.

Наша перегруппировка на «Лиру» должна была состояться с минуты на минуту. Все члены команды были проинструктированы руководством, и, теперь уже с оборудованием, я вместе с Ноа и моими новыми друзьями направлялся через холл МКС к пункту вылета корабля-челнока, что доставит нас на туристическую станцию. Что удивительно, в холле замерцал голубой свет и были слышны раскаты грома, в системе оповещения отчетливо улавливались звуки дождя. Значит все-таки имитация звуков с Земли на МКС была. Уверен, для постоянных жителей станции это очень приятный факт. Интересно, а имитация других погодных явлений здесь бывает? Времени задавать подобные вопросы Ноа не было, да и отвлекать человека было неразумно: она постоянно с кем-то переговаривалась через наушник, судя по всему речь шла о программе «Заря», участником которой я и являюсь.

Пройдя несколько помещений, особо друг от друга не отличающихся, встретившись взглядами с сотрудниками станции, отметив среди них довольно симпатичную девушку, что заставило меня пристально приглядеться к ее табличке на груди с указанием имени и корпуса, где она работает, мы попали в небольшую комнату со скафандрами. Это последнее помещение на МКС перед вылетом, где нам удастся побывать. Облачившись в защитное снаряжение, взяв багаж, мы встали в прямоугольник, размеченный на полу желтой краской. Наш гид ввела на терминале какие-то команды, и через некоторое время центральная часть комнаты стала преображаться: на полу образовались линии, они превратились в очертания ворот, которые затем стали открываться – створки опустились чуть вниз и разъехались в разные стороны, обнажив под собой белый, как снег летательный аппарат небольших размеров. Это и был наш челнок. Корабль медленно поднялся из люка в полу. Внешне он напоминал самолет, только с короткими крыльями вдоль его нижней части. Хвост челнока украшала надпись «Лира».

Наш полет должен был быть недолгим, что-то около получаса: туристическая станция находилась совсем рядом с МКС, но не настолько, чтобы мешать обзору и загораживать вид на околоземное пространство.

Во время транспортировки Ноа рассказывала нам о планах корпорации «Око» сделать регулярными рейсы с Земли до «Лиры» в обход МКС, о том, что планируется разработка скафандров для активного отдыха в открытом космосе. Я слушал и разглядывал наш челнок: оказывается, он практически ничем не отличался от обычного самолета как снаружи, так и внутри. Все системы были полностью автономны, и мы, на автопилоте вылетев из ангара, медленно, но верно направлялись в сторону будущей туристической базы.

Слева можно было разглядеть корпус международной космической станции, а справа полюбоваться на наш дом – Землю. Она была прекрасна в своем нежно-голубом свечении. Где-то там занимается своими делами Ю. Мы купили ее еще перед тем, как домашние роботы стали популярны. Она запрограммирована на естественное умственное взросление, на примере базы данных из нескольких тысяч подростков, людей среднего и старшего возраста, которые дали разрешение на сбор статистики своей жизненной деятельности, созревания и дальнейшего старения. В программу Ю записан набор команд, отвечающих за блокировку некоторых естественных для человека функций: например, Ю никогда не обратит внимание на то, что ее телесная оболочка не стареет, ее интеллект будет считать, что все протекает в порядке нормы, и у робота не возникнет вопросов. Со временем я могу разблокировать этот параметр и периодически заменять ее внешнюю оболочку, такую же эластичную, как и человеческая кожа, на новую, искусственно состаренную. Для программирования и манипуляции с телом домашних роботов в нашем городе существуют специальные центры, в которых специалисты выполняют программирование по параметрам и пожеланиям владельцев роботов, дают необходимые рекомендации. Здесь же можно подобрать новую оболочку для робота или изготовить на заказ.

Как бы там ни было, к Ю я привык, как к родной сестре, а она ко мне, как к брату. Между нами не существует барьера – я считаю ее настоящей, живой. Ее разум подобен человеческому, она постоянно учится чему-то, может испытывать эмоции.

Подлетая к «Лире», я хотел скорее сделать свой последний звонок на Землю, на Марсе межпланетной связи не было, только связь с ближайшими космопортами, например с МКС или «Лирой».

Наш челнок довольно быстро залетел в открытые дверцы ангара туристической станции, что говорило о его высокой маневренности. И все-таки я несказанно рад, что на мой век пришлась эра открытий, мы все «живем в будущем», мы открыли перед собой невероятные возможности к познанию.

Онна и Осто о чем-то увлеченно дискутировали, Ноа копалась в планшетном компьютере, который казался продолжением ее тела – она никогда с ним не расставалась, а я с нетерпением ждал возможности сделать несколько снимков смотровой площадки «Лиры», позвонить Ю, подвести черту под всем тем, что было до и отправиться на миссию всей моей жизни.

После шлюзового отсека, где мы сняли с себя скафандры, нас встретил довольно суровый человек, представившийся Эйном и ответственным за все то, что здесь происходит. Поскольку станция еще находилась в режиме строительства, Эйн попросил нас надеть защитные жилеты и каски. Впятером мы отправились по едва освещенным коридорам через большие, уже отделанные и украшенные живыми цветами помещения, к лифту, который доставил нас в ту самую «булаву» – орбитальную смотровую башню туристической станции «Лира». Мы воспользовались техническим лифтом для персонала, так как, по рассказу Эйна, в основных помещениях сейчас находились важные начальники и люди, отвечающие за внешний вид станции, ее комфорт и освещение, и нам не следовало им мешать.

Спустя пару минут наша небольшая команда уже стояла в той самой башне, которую большая часть из нас видела только по телевидению. Сказать, что это было что-то невероятное – описать лишь часть эмоций, что я испытал. Размеры помещения были очень велики, башня могла вместить в себя сотни туристов. Помимо того, что стены были изготовлены из стекла, и лишь тонкие рамки выдавали в конструкции отсутствие монолитности, пол и потолок тоже были прозрачными. Казалось, что ты находишься в открытом космосе. Лишь небольшая часть стены позади нас, где было два лифта – один технический, с узкой дверцей, второй – с широкой, для гостей комплекса, и еще одной, более узкой, ведущей, судя по всему, в помещения для персонала, – говорила о том, что «Лира» не просто огромная прозрачная комната, летающая в космическом пространстве. Пол и потолок, как и стены, имели очень тонкие рамки, удерживающие стекло в нужном положении. В центре помещения находились столы и кресла, сделанные в космическом стиле.

– Здесь и ресторан будет, – кратко отметила Ноа, с удивлением подняв брови.

– Что ж, за работу! – открыв сумку и достав оттуда необходимое для съемки оборудование, я приступил к первым шагам моего участия в истории человечества.

Сделав несколько десятков снимков, на которых красовались и МКС, и Земля, еще парочка околоорбитных станций, я приступил к съемке ресторанной части башни. Освещение можно было регулировать с помощью небольшого планшета около двери технического лифта, встроенного в стену. Помимо разноцветной подсветки, установленной в стекла на полу, потолке и стенах, была возможность включить голографическое отображение вальсирующих мужчин и женщин в красивых одеждах: создавалось впечатление, что все они танцуют прямо в космосе, при этом не надев скафандров. Отдельной кнопкой была возможность включить имитацию салюта рядом со станцией, добавив праздничного настроения. Выглядело все это невероятно эффектно.

Оставшись довольным полученным результатом, я собрал оборудование обратно в сумку. Дал себе обещание обязательно вернуться сюда, когда «Лиру» откроют для туризма, привезти Ю и отметить мой или ее день рождения.

Аппарат связи на «Лире» находился в крыле обслуживающего персонала. Здесь мы разделились с Эйном, который дал необходимые инструкции Ноа для нашего дальнейшего передвижения по станции. Подписав своей электронной картой необходимые документы в терминале, приложив ее к считывателю, весь наш экипаж, теперь включая Ноа, которая станет частью команды на Марсе и проведет с нами первые полгода на красной планете в составе космической программы «Заря», принялись звонить домой. Я был последним в очереди. Наш бывший гид, а ныне член команды, на Землю не звонила: вся ее семья давно переехала на МКС, и связь с ними может быть организованна в любой момент.

Я рассказал о своих планах сестре: что хочу привезти ее на станцию, показать панорамную башню; поведал о вальсирующих силуэтах, о встрече с симпатичной девушкой в коридоре МКС. Мы шутили, смеялись и планировали наше будущее. Пока неизвестно, полгода или больше я проведу в экспедиции. Важно было лишь то, что меня ждали дома.

***