Комбат. Олимпийский характер

Выскочивший из милицейского «уазика» капитан строго предупредил только что оживленно беседовавших, а теперь враз притихших гостей:

– Никому не расходиться!

Убедившись, что никто и не собирается никуда уходить, капитан зачем-то достал пистолет и, поставив его на предохранитель, направился в приемный покой.

– Чегой-то он? – вполголоса проговорила дама в блестках, когда капитан пошел в больницу.

– Может, и правда теракт? – высказала предположение полногрудая блондинка.

– Типун тебе на язык! – махнула рукой дама в блестках.

– Не. Тут без ста грамм не разберешься! – сказал невысокий тощий мужичонка в мешковатом черном костюме и при галстуке, очевидно тоже из гостей, доставая из пакета предусмотрительно захваченную со стола поллитровку.

– И я выпью! Стресс снять… – сказала, подойдя к нему поближе, дама в блестках. – А то на свадьбе только шампанское пригубила.

– Только, дамочка, у меня стаканов нет. Из горла будешь? – предупредил ее мужичок.

– И мне дай. Для сугреву, – послышался еще один мужской голос.

Но не успели они открутить пробку, как бутылку в буквальном смысле выхватил у них из рук вышедший во двор капитан.

– Есть подозрение, что все дело в водке, – объяснил он теперь уже окончательно сбитым с толку гостям.

* * *

Борис Рублев, хотя и переехал в новую квартиру несколько лет назад, практически не знал своих соседей. Постоянные командировки и тот образ жизни, к которому вынудила его военная профессия и, можно сказать, судьба, не располагали к тесному общению. Правда, кое-что из жизни соседей доносилось через достаточно тонкие стены и потолок. И Рублев был в курсе, что соседи сверху собрались разводиться. У соседей слева – маленький ребенок, который ночью просыпается каждые четыре часа, а внизу готовятся к свадьбе. Правда, о свадьбе он узнал, лишь когда к нему поднялись за стульями. Застолье, как он понял, намечалось солидное. Значит, нужно было настроиться минимум на одну бессонную ночь. Когда свадьбу праздновали соседи сверху, которые теперь бурно, с битьем посуды скандалили и собирались разводиться, веселье не стихало дня три. В конце концов приезжали и милиция, и «скорая помощь».

Но, к его великому удивлению, свадьба окончилась, не успев начаться. Он выглянул в окно, когда приехала «скорая помощь», в которой увезли невесту. А через пару часов внизу стало совсем тихо.

Однако выспаться Борису Рублеву так и не удалось. В полночь, время он точно заметил на мобильнике, в дверь настойчиво зазвонили, а потом и застучали.

– Впустите! Я очень прошу вас, откройте мне, пожалуйста!

По голосу из-за дверей можно было понять, что женщина или, скорее, даже девушка была явно чем-то напугана.

Борис Рублев взглянул в глазок и тут же распахнул дверь. На пороге стояла и все время озиралась, как будто за ней гонятся, светловолосая, коротко стриженная девушка с огромными голубыми глазами. Одета она была более чем демократично – джинсы, кроссовки, серый свитер и ярко-синяя куртка. На плече у нее висела довольно солидная и, похоже, тяжеловатая сумка.

Девушка с таким испугом и доверием смотрела на Рублева, что он не мог ее не впустить. Тем более что внизу слышались голоса, кто-то поднимался по лестнице.

– Что случилось? – спросил Рублев, захлопнув дверь и зажигая свет в прихожей.

– Вы не волнуйтесь, – проговорила девушка, как-то сразу успокоившись, и достала из сумки удостоверение, – я корреспондент газеты «Криминальные новости» Ангелина Сойкина. И ничего такого не совершила. Но там внизу милиция. А у меня сейчас нет никакого желания встречаться со стражами порядка. Они уже в подъезде. И все, что мне оставалось, это подняться на этаж выше и позвонить в вашу квартиру. Я пережду у вас, пока они поедут… Вы же меня не сдадите?

На ее доверчивый, полный надежды взгляд Рублеву оставалось лишь пожать плечами.

– А вы здесь один живете? – уточнила девушка.

– Один. А что? – спросил Рублев.

– Да ничего… Это я так, на всякий случай спросила.

Девушка сбросила кроссовки, прошла в комнату, уселась на диван и проговорила:

– Зато смотрите, что у меня есть!

С этими словами она достала из сумки бутылку водки с яркой узнаваемой фирменной этикеткой «Моя Московская».

– Я на ночь не пью, – улыбнулся Рублев.

– Да, я понимаю. Вы, наверное, спортсмен или военный… А я вообще не пью, в принципе.

– Так, может, спрячьте ее. Пригодится. Это же сегодня самая конвертируемая валюта.

– Это не просто водка. Это вещдок, который я увела из-под носа у милиции, – с гордостью заявила девушка.

– Вещдок? – удивился Рублев.

– Еще какой! – гордо сказала девушка.

– Да, час от часу не легче, – улыбнувшись, покачал головой Рублев и предложил: – Вам чай, кофе?

– Даже не знаю. Если придется сейчас от ментов убегать, лучше кофе, а если спать ложиться, то чай. Я замерзла страшно! Или это из меня стресс так выходит… – проговорила девушка, едва справляясь с дрожью.

– Ладно, принесу вам горячего чая с бальзамом, а там будет видно, – кивнул Рублев и вышел на кухню.

Девушка с интересом осмотрелась. Вещей в комнате было немного – диван, телевизор, не плазма, обычный цветной, компьютерный стол с ноутбукам, книжные полки, шкаф. И, как даже в своем возрасте понимала Ангелина, совсем не характерный для одинокого мужчины почти идеальный порядок. Даже пыли нигде не было. «Или все-таки жена у него, или женщина какая-то у него есть дотошная, или домработницу держит…» – подумала про себя Ангелина, которая больше всего на свете не любила наводить порядок. Она готова была готовить, даже стирать. Мыть посуду, только не убирать. Каждая уборка для нее растягивалась на сутки, а то и на неделю. Рисунки, записки, старые блокноты и тетрадки – то, что люди обычно выбрасывают не глядя, для Ангелины всегда были главным камнем преткновения. Она часами могла расшифровывать записанные на скорую руку чьи-то слова или любоваться своим почерком в третьем классе. А у этого ее случайного знакомого вообще нигде не было ни старых газет, ни фотографий. А книги стояли за стеклом ровно и строго.

Когда Рублев вернулся с подносом, на котором стояли две чашки горячего, еще дымящегося чая и вазочка с печеньем, девушка уже подобрала под себя ноги и укуталась пледом. Она сидела и сосредоточенно смотрела в одну точку. Бутылка «Моей Московской» стояла перед ней на журнальном столике.

– Вы так на нее смотрите, – проговорил Рублев, – что мне кажется, хотите ее попробовать. Может, все-таки принести рюмки?

– Нет! Нет! Ее нельзя пить. Они отравлена, – поспешила предупредить девушка.

– Отравлена? – удивился Рублев.

– Да, я в этом уверена, – сказала девушка.

– А почему вы так в этом уверены? – поинтересовался Рублев.

– Долго рассказывать. Но я сейчас согреюсь и хотя бы в общих чертах введу вас в курс. Мне все равно нужно сейчас все обдумать. А вдвоем думать веселей.

С этими словами девушка взяла в руки чашку и сделала несколько глотков.

– Ангелина, кажется, так вас зовут? – начал Рублев, тоже отпив чаю, с интересом поглядывая на нежданную гостью. – Я только не пойму, почему вы так мне доверяете? Я же для вас абсолютно посторонний человек.

Борис Рублев в последнее время вообще старался не открывать дверь незнакомцам, не то что впускать кого-то в квартиру. Ведь при его работе, которая по существу стала его образом жизни, можно было ждать любых провокаций. После того как девушка, представившаяся журналисткой, достала бутылку, да еще объявила ее вещдоком, он просто обязан был быть настороже. Но, как ни удивительно, почему-то в этот раз (он сам не знал почему) ему хотелось доверять своей нежданной гостье. Внутреннее чутье подсказывало ему, что девушка скорее наивна, чем хитра. Но то, что она как ни в чем не бывало готова была выболтать ему все свои секреты, это было более чем странно. Секретами с незнакомцами делятся в двух случаях: когда надеются их больше никогда не увидеть или когда собираются подставить по-крупному.

Ангелина на его вопрос только передернула плечами: