Русский брат. Земляк

Первым взялись допрашивать Каллистратова. Он продемонстрировал свою аккредитационную карточку.

– Не могли дождаться пресс-конференции? – подозрительно спросил человек в штатском.

Пиджак у следователя явно поизносился на воротнике и рукавах, да и сам он, чувствовалось, давно не был в отпуске.

– Хотели успеть первыми. Когда собирается куча народу, толком уже не поговоришь.

Олег не сомневался, что Мигунов станет отвечать в том же ключе. Свою записку тот давно порвал и предупредил молодого человека не упоминать о ней:

– Лучше перестраховаться. А мы со своей стороны подтвердим, что все вошли одновременно. Нельзя давать этим товарищам ни малейшей зацепки.

Сотрудник Альтшуллера с готовностью согласился. Он не был телохранителем – просто выполнял функции «фильтра», просеивая людей, домогавшихся встречи с популярным бизнесменом. Поэтому вид трупа совершенно выбил его из колеи.

– Вы заметили что-нибудь подозрительное? – продолжал допрос человек в штатском. – Кто-нибудь входил в номер перед вами или выходил из него?

Следователь задавал те вопросы, которые задают все следователи в мире.

– Нам понадобятся ваши паспортные данные и отпечатки пальцев.

Оставив следы на пластинке из оргстекла, Каллистратов потом долго отмывал руки. Покончив с теми, кто первыми обнаружили труп, милиция принялась за гостиничный персонал и постояльцев второго этажа. Впрочем, действовали они с прохладцей, зная, что ни лавр ни терний не светит на этом пути – им просто-напросто не дадут пройти его до конца. Пришлют бригаду из Москвы – какого черта потеть ради чужой славы?

* * *

Мигунов в очередной раз проявил свои фантастические способности. Едва выскочив из номера, он помчался передавать материал в редакцию. А к вечеру сумел установить контакт с кем-то из милицейской команды и разузнал о результатах экспертизы, а также о предварительных итогах допросов.

Экспертиза показала, что смерть наступила между тремя и четырьмя часами дня – возможно в то самое время, когда Каллистратов с Мигуновым поднимались на второй этаж. На орудии убийства отпечатков пальцев не обнаружилось. Зато на дверной ручке следов было более чем достаточно – их предстояло еще идентифицировать. Свидетелей пока найти не удалось – люди из соседних номеров не слышали ни шума, ни криков.

– Ничего сенсационного, – признался Мигунов. – Вполне предсказуемый результат.

– А личные вещи? – спросил Каллистратов.

– Они еще не начинали с ними работать. Составили только опись: около трех миллионов рублей и триста долларов наличными, паспорт, пачка сигарет «Кент», пейджер, два костюма, несколько галстуков и дальше всякая мелочевка.

– Только бы ничего не растворилось по дороге из гостиницы в отделение.

– Как раз в этом смысле сочинские менты заслуживают доверия. Вряд ли здешнее начальство станет на них давить ради утайки улик – тут на курорте свои насущные проблемы. Очень удачно, что именно они начали работу, успели провести экспертизу. Бумаги из дела не выкинешь, теперь у москвичей будут хоть немного связаны руки.

Они беседовали в кафе на предпоследнем этаже гостиницы. Облачность немного рассеялась, проглянуло багровым заходящее солнце и поверхность моря ожила, заиграла бликами – правда, они не слепили глаза.

Милицейский карантин еще не закончился, и все запертые в здании уже ощущали некоторую общность. За каждым столиком разговор велся только о трагическом происшествии и сопутствующих обстоятельствах. Одни доказывали, что причины преступления кроются в «серьезном» бизнесе – нефтяном или автомобильном:

– В нашем кино крутятся не такие уже большие деньги, чтобы решать вопросы с помощью киллера.

Другие утверждали прямо противоположное – убийство, исполненное с редким сочетанием жестокости и профессионализма, это отголосок борьбы именно в сфере кино, точнее, видео.

– Евсеич вроде бы имел неплохие контакты с американскими фирмами. В последнее время они начали крестовый поход против «пиратских» кассет – надоело ежегодно терять десятки миллионов долларов. Через своих людей в Комитете по законодательству Думы Евсеичу наконец-то удалось протащить в прошлом месяце закон об уголовной ответственности за нарушение авторских прав.

После затхлого воздуха архивов и книгохранилищ дуновение моря проветривало легкие Каллистратова, забитые пылью тления. Он испытывал странное чувство. Такое испытал бы, наверно, палеонтолог, ушедший с головой в доисторические флору и фауну, если бы увидел своими глазами свежий отпечаток огромной лапы ящера. Человек лез вон из кожи, чтобы по ничтожной косточке воссоздать внешний облик гигантского чудища, а оно, оказывается, бродит по ночам где-то поблизости.

Сигаретный дым и аромат кофе соединялись с солоноватым запахом моря в заманчивую, дурманящую смесь, которая настойчиво говорила о лете, праздности, бронзовом загаре, доступных женщинах. Обо всем этом Каллистратов в последние годы крепко подзабыл – закрутился с книгой.

Тему о масонах подкинул Костя Квашнин, директор крохотного издательства, которое печатало все на свете: песенные сборники, советы огородникам, брошюры по астрологии, опусы из серии «Как нравиться мужчинам». Костя хотел слепить недорогую книжку в мягком переплете и даже показал макет обложки – фрагмент картины Босха с монстрами, пытающими грешников в аду.

– Покатит. Главное, чтобы это легко читалось. Не морочь себе голову библиографией и ссылками на первоисточники, не нужно цитат с заумным профессорским языком. Представь, что ты пишешь для человека, который регулярно смотрит по ящику фильмы ужасов. В конце концов придумай сам какой-нибудь обряд пострашнее. Лады?

Каллистратову как раз надоела редакционная суета, вечная гонка за сиюминутными сенсациями. Он с удовольствием ухватился за предложение, еще не зная что его ждет.

Через неделю он уже обложился толстенными фолиантами, уже хлопотал о пропуске в отдел редких изданий Государственной библиотеки. Комнату заполонили пронумерованные листки с выписками – они накапливались в папках, на полках, на столе. Потом выяснялось, что информацию нужно сортировать по другому принципу – чтобы обозреть как можно больше материала, он раскладывал листки по полу, цеплял булавками к обоям.

– Такому ответственному человеку как ты нельзя было браться за книгу по истории, – повторяла Алла. – Это дебри, ты оттуда просто не выберешься.

Олег и сам сознавал, что занялся совсем не тем, о чем его просили. Но то, что утверждалось в одной книге, убедительно опровергалось в другой. А третья брала обе версии под подозрение, даже не предлагая своей.

Он обнаружил, что писать о сегодняшней жизни нечто, еще не удостоверенное окончательно, гораздо легче. Эта жизнь была такой рваной, легковесной, изменчивой. Правда и ложь менялись местами чуть ли не ежедневно. Сегодняшнее нахальное преувеличение завтра становилось прописной истиной. Сама действительность словно подстраивалась под бесплотный мир масс-медиа.

Прошлое, наоборот, выглядело более тяжеловесным, устойчивым. Но оно ускользало каждый раз, когда Олег пытался разглядеть его подробнее. Рассыпалось, как мумии в египетских саркофагах, когда их неосторожно вскрывали профаны.

– Ты как будто расследуешь преступление, – удивлялась Алла. – Сличаешь показания давно умерших людей.

– У меня в руках больше ничего нет.

– Какая разница, все давным-давно прошло, – она отодвигала листки в сторону, чтобы присесть на диван. – Ты хотя бы подписал с Квашниным договор?

– Все эти договора ничего не стоят. Не стану же я нанимать адвоката, затевать процесс.

– Смотри, чтобы он тебя не обманул. Бери деньги по частям: написал главу – получил расчет.

Как большинство женщин Алла считала себя человеком сведущим…

Тем временем разговоры в кафе продолжались – одним ухом Каллистратов ловил обрывки:

– …Завтра увидим. Не представляю как будут проводить открытие. Тело, наверно, повезут самолетом в Москву.

– Бабки вложены, люди собрались. Так что все пойдет по намеченному плану. Почтят минутой молчания, скажут пару красивых слов. Сейчас ни у кого нет времени застывать в скорби – потом протрешь глаза, а тебя самого уже свезли на свалку…

– …Сколько нас еще продержат? Это называется я забежал с работы выпить чашку кофе.

– Позвонил бы, предупредил.

– Уже звонил и домой, и начальнику. Говорят – у тебя талант: кто-то утянет сыр, а ты попадешь в мышеловку.

– Может перепишут всех поголовно и начнут выпускать.

– Меня уже два часа назад переписали. Даже щелкнули фотоаппаратом, потому что паспорта с собой не оказалось…

«Неужели прошлое не умерло? – спрашивал себя Каллистратов. – Или это просто случайное совпадение? Может быть «масонами» ради шутки называет себя когда-нибудь банда тривиальных рэкетиров?»

– Надо найти того парня, – вдруг решил Мигунов. – Ведь перед ним стояла единственная задача – отваживать тех, кто ломится к шефу. Может быть он очухался и что-нибудь вспомнил?