– Да. Но поймите, моя работа производится на очень дорогих машинах, и эти деньги я вкладывал в покупку высокопрофессиональных аппаратов. Все это делалось в общих интересах, а он обвинил меня в личных, корыстных… Это монтажное оборудование. Компьютерное и видео. Через безнал его брать очень невыгодно – налоги все съедают, да и дороже.
Бондарович кивнул:
– И на учет его надо ставить. Все тут понятно.
Глушко опять распалился:
– Он выставил меня за дверь, заявив, что я обкрадываю его. Выставил за дверь, как школьника. Понимаете? Разве не обидно?.. И крикнул мне вслед, что, пока я не рассчитаюсь, не получу свое оборудование, – в голосе Глушко зазвучали истерические нотки. – И я с трудом собрал собственное производство. В основном, на чужие деньги. Все-таки у меня есть имя, и платят за мою работу хорошо. Теперь я получил сложный госзаказ под выборы, а выполнять его не на чем… И потом… я здесь… не знаю, на сколько. Может, еще вообще не выпустят…
Щербаков перебил:
– В чем заключается заказ?
– Сложные видеоколлажи. Вы, наверное, видели по телевизору: много разных двигающихся изображений на экране, буквы, графика – все сразу. И музыка тоже… Очень мало у нас специалистов моего уровня.
Бондарович опять заметил, что Глушко отвлекается от темы:
– У вас были скандалы со Смоленцевым по этому поводу? Я имею в виду аппаратуру.
– Да, были…
Щербаков уточнил:
– С угрозами? С мордобоем?
Глушко взглянул на генерала исподлобья:
– Да, как я вам уже говорил, он однажды вытолкал меня из кабинета. После этого я с ним и не разговаривал. Старался даже обходить стороной. А угрозы… Ведь очень большое расстояние от угрозы до убийства.
Бондарович несогласно покачал головой:
– В последние годы все меньше и меньше.
Глушко невольно спрятал глаза:
– Вы, конечно, правы, но когда угрожают выбить долги или убить конкурента, то обращаются к профессионалам, а не убивают собственноручно в правительственном здании.
Щербаков, явно удовлетворенный таким ответом, решил коснуться другой грани проблемы:
– Вы употребляете наркотики?
Это был так называемый перекрестный допрос.
Глушко не собирался особенно запираться:
– Только травку. План. От него никогда не становишься агрессивным.
– У вас сейчас «ломка»? – Александр задал вопрос с подковыркой и заговорщицки подмигнул. – Наверное, не отказались бы курнуть?
– Да нет же! – Глушко с досадой дернул плечом. – План не вызывает такого привыкания, как синтетики, «дурь» эта. Хотя с удовольствием покурил бы сейчас, чтобы успокоиться, – здесь вы правы, чего скрывать… План давал мне впечатления, которые я использовал для работы. Очень неожиданные бывают ассоциации…
– Ассоциации?
– Это я так называю. Ну, как еще? Видения, любопытные мысли… Иногда – настоящие откровения.
– Пожалуй, так будет вернее, – кивнул Бондарович.
– Это традиционно для всех хиппи, я…
Бондарович довольно резко перебил его:
– А «колеса», амфетамины?
– Иногда у меня бывают депрессивные состояния, – предпочел ответить уклончиво подследственный. – Действительность воспринимается – будто перед грозой… или как в состоянии похмелья: нервозность, слабость, все в свинцовых мрачных тонах – неприятно… Начинаешь самокопание, самобичевание… Говорят, это оттого, что ослабевает биополе, и человек становится как бы незащищен, более раним под воздействием агрессии извне – я имею в виду психоагрессию…
Щербаков правильно понял его:
– В последнее время принимали?
– Да.
Генерал Щербаков вскинул брови:
– Почему вы не женаты?
– Меня не интересуют женщины… – Глушко был явно неприятен этот поворот в разговоре.
Но у Щербакова были еще вопросы щекотливого свойства:
– Вы состояли когда-нибудь в гомосексуальной связи со Смоленцевым?
– Нет, конечно, – Глушко неприязненно поморщился. – У него вечно было этих баб невпроворот. Вешались на него всюду – знаменитость… А потом трепали на каждом перекрестке: «Я с ним спала! Я с ним спала!..» Знаете же, как некоторые шлюхи набирают актив?
Бондарович внезапно задал вопрос в лоб:
– Кто убил Смоленцева?
Глушко ответил сразу и достаточно убежденно:
– Я думаю, это была крутая, хорошо спланированная, наглая провокация, рассчитанная на скандал. И я попал под колесо совершенно случайно.
Бондарович был удивлен:
– Откуда в вас такая уверенность?
– Было время подумать. До утра лежал – анализировал…
– Так, а вы, значит, случайно… – напомнил Щербаков.