В погоне за вечностью

– Пап, – Иван встал, подошёл к друзьям и обнял их за плечи, – как я тебе и говорил: если кто-то и способен сдвинуться с места в этом направлении, то это – мы. Гюнтер уже теоретически смог преодолеть предел Хейфлиха. Клетки теломер, с которыми он работает, могут делиться более пятидесяти раз, а значит, уже есть некий прогресс в области борьбы со старением. Именно эти клетки являются нашими внутренними биологическими часами. Как только они прекращают делиться, организм начинает стареть. Нужны ещё эксперименты в этой области, а значит, – нужна лаборатория, материалы и, соответственно, деньги. Если он сможет собрать репликатор теломер, прекращающий отмирание или продуцирующий новое деление, то нам станет доступна вечная молодость.

Старший Кромов недоверчиво хмыкнул:

– Да, мои специалисты посмотрели те бумаги, которые ты привёз, и сказали, что ничего не понимают, но, похоже, этот парень… – он кивнул на Штольца, – …гений! Но скажи мне: если он такой умный, зачем мне вы? Ну, ты – ещё понятно – родственник как-никак…А эта девица? Исключительно из-за своей знойной внешности?

Марика вспыхнула и встала, сбросив с плеча руку Ивана:

– Вы считаете, что женщина должна лишь шить и готовить? Вы – из тех варваров, которые видят в нас лишь объект для похоти?

Николай Кромов лишь улыбнулся в ответ на её эскападу:

– Не думал, что вы говорите по-русски. Приношу свои извинения, если я вас чем-то обидел, – он встал и поклонился в сторону девушки, снова сел в кресло и жёстко сказал: – Но, тем не менее, мой вопрос – в силе: зачем мне нужен ещё кто-то, кроме него? – он показал пальцем на Гюнтера. Штольц, в то время не знавший русского, лишь беспомощно вертел головой.

– Затем, – Марика продолжала стоять, – что у вас в России есть поговорка: «Не клади все яйца в одну корзину». Мы намереваемся проработать все три варианта исследований. Ещё не понятно, какой будет более перспективным…

– Мой! – Иван перебил Марику. – Настоящее бессмертие возможно только на искусственном носителе, и я в ближайшее время докажу это! – он стукнул по столу кулаком.

Гюнтер, не понимающий языка, тем не менее, по интонации прекрасно понял, что сказал Иван, и пробормотал себе под нос:

– Да не может быть вечной жизни на мёртвом железе.

Марика с Иваном, мгновенно позабыв о том, где они находятся, перешли на английский и бросились спорить друг с другом.

Николай Кромов встал и незаметно покинул кабинет, оставив спорящих ребят наедине.

?

Гюнтер поднялся с кресла и обошёл стол.

– Не против? – Спросил он, подойдя к кубу.

Кромов на экране улыбнулся:

– Ты же знаешь, что – нет. Хотя я уже даже перестал понимать, зачем тебе это нужно?

Гюнтер аккуратно взял куб и прижался к нему щекой. Прохладная шершавая поверхность прибора пробуждала в нём нечто такое, о чём он сам давно уже забыл.

– Чувства… ты действительно забываешь, – он посмотрел на Ивана на экране. – Как будто в старые временя, я могу обнять друга, – он вытянул руки перед собой, рассматривая куб с разных сторон. – Нежели тебе не хочется простых человеческих чувств? Настоящих?

– У тебя стали сильнее дрожать руки, – заметил Кромов, проигнорировав вопрос друга. – Не уронишь меня?

– Нет, силы в руках достаточно. Не забывай: мне, технически, – тридцать один год, – грустно сказал Штольц и поставил куб обратно в кресло. – Репликатор великолепно работает, и мой организм не стареет. Вот только кто же знал, что мозг не будет способен на такую нагрузку?

– Да уж, это знание нам досталось слишком дорогой ценой… – протянул Иван. – А ведь я предлагал ему свой вариант.

– Машина ещё не была готова, – Штольц вернулся в кресло, – да ты и сам прекрасно знаешь об этом. В то время твои эксперименты были далеки от завершения, поэтому он и пришёл ко мне.

Иван кивнул:

– У него просто не оставалось времени.

?

Кромов-старший действительно не стал складывать все яйца в одну корзину. Он разделил ребят, арендовав им лаборатории в разных частях света. Штольцу досталась небольшая, отлично оборудованная лаборатория, надёжно спрятанная в бесконечных хитросплетениях британского аэропорта Хитроу. Поначалу Гюнтера раздражал непрерывный гул самолетов и сотни людей вокруг, но через пару лет, когда его эксперименты вышли за пределы чашки петри, мыши в качестве подопытных уже не годились и ему понадобились люди, он оценил предусмотрительность Николая Кромова. Молчаливые помощники олигарха привозили Гюнтеру «добровольцев», и никто не обращал внимания на то, что несколько человек вошли и не вышли в один из многочисленных терминалов воздушной гавани.

Штольц откинулся в кресле:

– Наконец-то! Есть твёрдый, устойчивый результат! – он ещё раз пробежался глазами по экрану. Да, его репликатор теломеразы работает. Он сумел преодолеть ограничения, заложенные природой, и обмануть старость. Надо позвонить Ивану и Марике, встретиться с ними и отпраздновать победу. При мысли о Марике, сердце забилось чаще. Они не виделись больше двух лет, лишь изредка переписывались, уделяя всё своё время работе. Он потянулся за телефоном, мысленно уже представив, как друзья будут восхищаться его результатами. «Интересно, что там у Ивана с его работой? Тоже, вроде, были перспективы…», – мелькнула мысль.

– Прошу вас, не торопитесь! – в кабинет вошла пара крупных молодых людей. Перед собой они толкали инвалидную коляску, в которой, укрытый пледом, сидел Кромов-старший. – Я думаю, что я, как главный спонсор всей вашей работы, имею право первым получить все сливки.

– Здравствуйте… – Гюнтер вскочил со стула. – Почему вы не предупредили о том, что лично приедете? – было видно, что он растерялся. – Я и не думал ничего скрывать от вас. Просто устойчивый результат я получил лишь недавно, и только сегодня он подтвердился. Нужны ещё исследования. Слишком мало времени прошло…

Николай поморщился:

– Слова, слова… Ты же видишь, у меня нет времени ждать, – он перевёл взгляд на инвалидное кресло. – У Ивана нет хороших новостей, мадам Рамирес ваша – вообще блуждает где-то в экзистенциальной физике. Так что, Гюнтер, ты – моя единственная надежда.

– Но… – Штольц замялся. – По сути, вы хотите нарушить все протоколы… Испытания…

– Давай не будем о протоколах. Мои люди привезли тебе сюда достаточное количество «добровольцев» для опытов, и вывезли достаточное количество безымянных тел, не задавая вопросов. Так что, если кто-то и должен стать первым бессмертным, так это точно я.

– Конечно, я с вами не спорю, – Гюнтер прошёлся по кабинету. – Вы хотите получить вакцину прямо сейчас?

Кромов улыбнулся:

– Я слишком долго ждал. И сегодня я хочу сделать шаг в вечность.

?

– Отец умирал мучительно, – изображение на экране Ивана сменилось. Теперь он находился в старой лондонской лаборатории Штольца. В центре рабочего кабинета Гюнтера стояла койка, на которой, опутанный проводами и шлангами системы жизнеобеспечения, лежал старший Кромов. Иван прошёлся по виртуальному кабинету и остановился у изголовья кровати.

– Неконтролируемое многократное деление клеток тяжелобольного человека. Это, должно быть, похоже на фильм ужасов… язвы и опухоли, растущие за несколько минут…

Гюнтер кивнул. Иван на экране подошёл к невидимой черте, отделяющей их друг от друга, и посмотрел Гюнтеру прямо в глаза:

– В то время я винил тебя. Ты должен был сказать мне… или отказать отцу. В крайнем случае, хотя бы позвонить и сказать, что эксперимент не удался, и он умирает.

Гюнтер Штольц встал и вытянул руки вперёд. Кончики пальцев сотрясала мелкая дрожь.

– Видишь? Нервная дегенерация!

Кромов на экране поморщился:

– Я в курсе, ты сто раз говорил об этом.

– Твоего отца убило не это, тогда мы не знали… – Гюнтер посмотрел на экран и поправился, – …я не знал, что, репликатор корректно работает лишь на молодых людях. Предел возраста, пригодного для остановки старения, – тридцать лет. Твоему отцу было шестьдесят восемь, – Штольц снова сел в кресло и налил себе вина. – Если честно, в тот момент я просто побоялся сказать тебе.

– Сказать, что мой отец стремительно умирает в твоей лаборатории?