Как изготовить шкатулку для хранения фей

– И что теперь? – осторожно поинтересовался толстяк, на которого, по всей видимости, произвело достаточно сильное впечатление упоминание о микробах и гнилой плоти, что однако, к сожалению, не изменило его гнусных намерений.

– О, не тревожьтесь! Это пара пустяков. – заверил я его. – Я сейчас же отмою её тело. У меня есть очень хорошее мыло – французское, с ароматом ванили. Не останется даже запаха хлора. Это не займёт много времени.

– Только поживее. Это надо же было придумать… – сердито буркнул мистер Каннинг и вкрадчиво обратился к жирному извращенцу. – Лорд, прошу, проследуйте за мной в приёмную. Нам с вами надо решить ещё один маленький вопросик. Понимаете, я сразу этого не учёл… А теперь у нас возникло некоторое затруднение.

По всей видимости, мистер Каннинг надеется вытянуть у него ещё больше денег, чтобы было из чего поделиться со мной. Дождавшись, пока они выйдут и скроются в коридоре, я быстро завернул девочку в простынь и осторожно приблизился к двери. Хорошо, что ни одному из них не пришло в голову принюхиваться к её телу, дабы распознать запах хлора, которого здесь нет и в помине. И как только такая чушь пришла мне в голову? Оказывается, чтобы обмануть столь недалёких противников, не нужно быть гением. Когда их голоса стихли в дальнем конце коридора – это значит, что они свернули за угол по направлению к приёмной – я бесшумно покинул мертвецкую с девушкой на руках и спустился на пару ступенек, чтобы пробраться в каморку, где я обитал последние полтора месяца. Окно находится почти на уровне земли и выходит в грязную подворотню, не освещённую ни единым фонарём. Экипаж свина наверняка поджидает его у парадного входа, все остальные двери выведут меня на ограждённый бетонной стеной внутренний дворик, значит, сбежать незамеченным я смогу только здесь.

Не могу вспомнить, как я открывал окно, перелазил через подоконник – оказалось, это очень неудобно делать, когда твои руки заняты каким-то хрупким предметом – как бежал пустынной кривой улочкой между заброшенных сараев и мастерских, как петлял по ночному городу, будто ополоумевший завсегдатай Бедлама по лабиринтам своих бредовых фантазий. Опомнился я, лишь только нырнув под испещрённый ажуром сквозных дыр свод заброшенного дома на другом конце города. Всякий раз, когда я гулял по Лондону – а делал я это крайне редко (ибо как я уже говорил, праздность была чуждым и опасным для меня времяпрепровождением) и только в дождливую погоду, потому что в такие дни на улицах меньше прохожих – я частенько смотрел на этот дом и думал, как славно было бы поселиться там. Оставшись без средств к существованию, я почти на полном серьёзе собирался перебраться туда, и лишь щедрое – как мне на тот момент казалось – предложение мистера Каннинга пожить в подсобке морга избавило меня от этой необходимости. Дом этот в отличие от прочих заброшенных домов Лондона, где частенько селились бродяги, а то и опасные преступники, стоял пустым уже целую вечность. Помимо дурой славы – вы, верно, знаете все эти истории про проклятые места, убийства и привидений – имелся у него и не столь мистический недостаток, а именно – удручающая ветхость, так что, заходя в него, вы ощущали острое головокружение от вида шатающихся на ветру стен и изрешечённого потолка – сквозь него можно было пересчитать все звёзды – что ронял вам на голову остатки побелки, щепки, а порою и гнилые доски. Но сейчас меня мало заботила возможность погребения под стенами рухнувшего дома, ведь у меня были куда более серьёзные проблемы. Пробравшись внутрь, в самую глубь этих руин, я схоронился среди обломков разбитой мебели и, пристроив у себя на коленях украденное мною мёртвое существо, завёрнутое в простынь, затаился, как мышь. Сердце моё бешено колотилось в груди от быстрого бега, так что мне чуть не сделалось плохо – а я-то ещё наивно считал, что у меня крепкое здоровье. Но постепенно дыхание моё выровнялось, и я ощутил совсем не заслуженное и ничем не обоснованное чувство умиротворения. Голова моя была абсолютно пуста, так что я был бессилен здраво обдумать ситуацию, в которую угодил по собственной глупости. Постепенно меня начало клонить в сон, и я впервые за последние полгода смог уснуть без содействия опиума.

***

Отец мой по своему рождению был благородным джентльменом, однако же, вместе с тем человеком, лишённым состояния, и более того – совершенно опустившимся. Растратив всё своё наследство на сомнительные проекты по первой молодости, он разорился, предался пороку пьянства и покончил с собой вскоре после рождения моего младшего брата. А когда не стало и Эдриана – его нашли в Темзе в январе, и та застывшая гримаса отчаянья на его обледеневшем лице по-прежнему посещает меня во снах – здоровье моей матушки окончательно подорвалось, и она смогла пережить его лишь на полтора года. До последнего своего вдоха она твёрдо стояла на том, что произошедшее с Эдрианом это несчастный случай – хоть я и догадывался, что он сбросился с моста сам, не вынеся того, что сделал с ним профессор Вайс – этот добрый старичок, любезно предложивший бесплатно заниматься с ним, а после попросивший Эдриана за свои уроки об одной услуге. И мой пятнадцатилетний, чёрт его побери, брат с тем самоотверженным смирением, что является проклятьем всех членов моей семьи, оказал подонку эту «услугу», что и привела его в итоге на Лондонский мост. Иногда я задумываюсь о том, как горько и печально должно быть моей матушке пребывать в Царствии Небесном в полном одиночестве, ведь вопреки её ожиданиям она не встретила там ни нашего отца, ни своего любимого младшего сына. Да и меня, скорее всего, ей там не видать.

Потеряв всех близких и лишившись последних средств, я был вынужден бросить колледж и искать работу. Конечно, я уже не мог надеяться на то, чтобы стать настоящим врачом, но годы упорного труда и медицинские курсы, что открыл пастор Томпсон для образованных юношей, не имеющих за душой ни пенни – чтобы удержаться там, мне приходилось сдавать по десятку экзаменов ежемесячно, все ночи напролёт проводить над книгами и лезть из кожи вон, чтобы доказать придирчивому преподавателю, что из меня может выйти хоть какой-то толк – я смог добиться того, что меня приняли помощником прозектора в городском морге. И вот теперь, проявив это проклятое, неуместное и совершенно бесполезное сочувствие, я разом перечеркнул все свои старания, долгие годы упорного труда, да и всю свою жизнь. Я не только лишился работы и средств к существованию. Это ещё не самое страшное. Как только о моём поступке станет известно, меня объявят в розыск, как похитителя трупов и некрофила. Даже если я попытаюсь обратиться в полицию, мне никто не поверит. Этот жирный толстосум заткнёт им всем рты своими деньгами. А самое смешное, что пока я тут вожусь с этим трупом, тот извращенец уже наверняка нашёл себе другую жертву – мало ли в Лондоне каждый день мрёт хорошеньких нищенок, до которых никому нет дела. Так ради чего же я погубил свою жизнь?..

Проснувшись в сыром углу старого дома, я с трудом смог разогнуть свои кости и подняться на ноги. За эту ночь я и сам едва не окостенел, подобно моему нечаянному бремени, что лежит сейчас у моих ног, завёрнутым в эту отвратительную простынь. Нельзя же так бросать её на полу. С удручённым вздохом я опять поднял тело на руки и осмотрелся, куда бы её тут положить. Пора бы уже привести свои мысли в порядок и принять решение, что делать с ней дальше. Надо поскорее избавиться от неё. Меня и так наверняка скоро поймают. У меня нет шансов скрыться от полиции с трупом на руках. Бросить бы её в реку и дело с концом. А если её оттуда выловят и вновь отправят в покои мистера Каннинга? Я не удивлюсь, если судьба и на сей раз сыграет с этой девочкой такую злую шутку. Впрочем, к тому времени, надо полагать, её несчастное тельце придёт в такое состояние, что на неё уже никакой некрофил не позарится. И всё же нельзя так рисковать. Да и как я могу обойтись с ней теперь столь жестоко? Опять сочувствие? Будь оно проклято. Надо её похоронить. Тогда уже никто не причинит ей зла. Зарыть её в землю. Как можно скорее. Нужно раздобыть лопату и мешок. Но как можно хоронить человека в мешке? Разве она собака? Устроить бы девочке приличные похороны – купить ей нарядное платьице и раздобыть хороший гроб. Нет, я сошёл с ума. Откуда мне взять средства на это? Даже если бы я взял все, накопленные мною деньги, этого было бы недостаточно, к тому же все мои вещи остались на работе, а вернуться туда я уже никогда не смогу.