Лейси и Бобо

Вот и вечером, когда объявили отбой, ей не спалось.

Из коридора в спальню пробивалась узкая полоска света – за дверью тихонько, словно мышка, шуршала половой тряпкой дежурная нянечка. Не баба Катя, другая. Олеся даже имени её не знала. С виду строгая, без разговоров прогонит спать.

А баба Катя усадила бы за стол, принесла бы чаю. Олеся потягивала бы его из кружки с розовым сердечком, болтала бы ногами, дожидаясь, когда её заступница закончит мыть коридор, придёт, обнимет и пожелает спокойной ночи. Совсем как раньше делала баба-мама. А теперь приходится тупо таращиться в темноту и слушать сонное сопение ребят.

Немало поворочавшись в постели, Олеся повернулась лицом в другую сторону, а потом и вовсе села, подсунув под спину подушку, и стала смотреть в окно. Решила про себя: «Не буду ложиться! Посижу до утра, а там мама с папой приедут и заберут».

За окном – красота! Одна за другой начали просыпаться звёзды. С каждой минутой их становилось всё больше и больше. Они смотрелись яркими блёстками на сиреневом платье неба. Под пристальным взглядом Олеси небо постепенно темнело, а невидимый глазу волшебный карандаш чертил в вышине таинственные созвездия.

В голове девочки вертелся один давний вопрос: «Где же та самая звёздочка, на которой поселилась душа бабы-мамы?»

Остановившись на самой яркой из звёзд, заглядывающих в ребячью спальню, Олеся незаметно для себя сползла на постель и укрылась одеялом. Думать лёжа оказалось удобнее.

Перед взором вдруг возникло небольшое туманное облачко, оно плавно двигалось, и постепенно в нём стало проступать лицо. От неожиданности Олеся вскрикнула:

– Баба-мама!

Тёмные, забранные назад волосы, добрые внимательные глаза. Нет, Олеся не могла ошибиться: конечно, это её любимая бабушка!

– Разве ты не умерла? Ну скажи, что нет!

Облачко-бабушка молчало.

Олеся обратилась вновь:

– Взрослые говорили, что твоя душа теперь на небе. Я думала, значит, ты – звезда, и искала, искала. А ты, оказывается, – облако!

Образ бабы-мамы слегка потускнел.

Олеся встревожилась:

– Пожалуйста, не исчезай! Мне столько всего тебе рассказать хочется! Послушай, хоть немножко, а?

Облачко слегка подумало и согласилось, замерло на месте, ожидая, что хочет поведать внучка.

А Олеся не помня себя от радости выпалила:

– Перво-наперво – новость. Баба-мама, я себе родителей нашла! Ты только не обижайся, всё равно я тебя больше всех на свете любить буду. Всегда-всегда. Ты же у меня самая-самая! Только я тебя так долго не видела…

Лицо «облачной» бабушки тронула еле заметная улыбка. Значит, поняла!

Как передать на словах, что без бабушки нестерпимо скучно? Чтобы успеть высказать всё, что накопилось в душе, Олеся заговорила быстрее:

– Мне с тобой так хорошо было! Интересно. Я до сих пор дом наш во сне вижу, тополя за окном, парк, где мы гуляли. А в детдоме мне совсем не нравится. Странный он какой-то, не домашний!

– Здесь нельзя забираться на подоконник, сидеть и просто так смотреть в окно, на улицу. Гулять, играть, кушать, умываться и даже спать нужно обязательно всей группой. И не просто так, а по расписанию! Воспитательницы иногда читают нам коротенькие сказки, но они все для малышей, и мне уже не интересны. А толстых книжек, таких, какие ты мне покупала и из библиотеки приносила, здесь вообще нет.

– Представляешь, в нашей подготовительной группе никто из ребят читать не умеет. А некоторые даже не все буквы выучили! Зато столько нехороших слов знают – ты бы удивилась! И рисовать вообще не умеют, своими каляками-маляками только бумагу портят. Хочешь подсказать, как надо, а они в ответ дразнятся, щиплются и вообще ведут себя ужасно.

На глазах Олеси выступили слёзы, она вытерла их рукой.

Да, с бабой-мамой была совсем другая жизнь! Перед глазами тут же поплыли картинки тех далёких великолепных дней.

Вот баба-мама готовит завтрак и убегает на работу – на полденька, не дольше. Сначала она брала внучку с собой, а когда её умница-разумница немного подросла, всё чаще стала оставлять дома хозяйничать.

Олеся встаёт, умывается, быстренько справляется с оставленной на столе едой, кормит своих дочек-кукол, моет за собой посуду. Потом в ожидании, когда вернётся баба-мама, играет, смотрит любимые мультики или рисует. А иногда просто сидит на подоконнике, благо, окна первого этажа находятся низко, и смотрит во двор: на птиц; на людей, торопящихся по делам или не спеша выгуливающих собак; на деревья, облака в вышине, солнце или дождь. И придумывает про них разные истории.

Ближе к обеду, а иногда и гораздо раньше, когда бабушка вернётся, они с Олесей примутся хозяйничать. Вместе почистят картошку, приготовят суп или сварят кашу. Они вообще привыкли всё делать вместе: ходить за покупками, прибираться, гулять в парке, даже нехитрый бюджет и то распределяли на пару. И Олеся по-настоящему считала: складывала и вычитала на калькуляторе.

Сидя вечерами рядышком с бабулей под «волшебным» пледом, Олеся обязательно будет слушать, как бабушка читает новые книжки или старые, но любимые сказки. А утром, когда останется одна, она напишет бабе-маме печатными буквами письмо или понарошку пошлёт по «почте» нарисованные открытки. Баба-мама придёт домой, «совершенно случайно» обнаружит послание в прихожей на тумбочке, порадуется и обнимет внучку крепко-крепко.

А в выходные дни они с бабой-мамой обязательно пойдут гулять в парк или на набережную, а летом поедут на электричке за город, чтобы вернуться вечером с охапкой цветов, корзинкой грибов или ягод.

– Ты меня всегда понимала, бабушка! – лицо Олеси скривилось, и слёзы полились уже без удержу. – А детдомовские ребята – ничуточки. Только смеются и дразнятся. Начну, например, говорить мысленно со строительным краном. Хочется ведь узнать, как кран спал-ночевал, какие видел сны. А они шушукаются и пальцем у виска крутят. Или пойду за случайно залетевшей на площадку вороной. Птица мне свои истории рассказывает, я слушаю, а ребята хохочут. Смешно им, видите ли, что я с вороной разговариваю. А что тут необычного? Вороны – птицы умные, и наблюдать за ними очень интересно.

Олеся шмыгнула пару раз носом, машинально отодвинула мокрую от слёз подушку. Облачко с бабы-маминым лицом заметно потускнело и стало почти прозрачным.

– А помнишь, как ты меня пантомиме учила? Говорила, что мне это очень пригодится, раз говорить пока плохо получается. А как мы настоящие спектакли дома устраивали? Кукол на диване посадим – это у нас зрители – и танцуем. Я тебе жестами разных зверушек изображала, а ты в ладоши хлопала. Так весело было!

– А помнишь, как мы на детский концерт ходили? Ты мне тогда ещё все музыкальные инструменты назвала: показала, где скрипки, где виолончели, где контрабас, а где арфа… Я всё помню! Мне тогда очень понравилось. Музыка, будто сплошное волшебство! Я очень ждала следующих выходных, думала, мы снова пойдём на какой-нибудь спектакль, а тебя «скорая помощь» увезла в больницу…

Чёрный туман

Проснувшись утром, Олеся никак не могла понять, почему она спала, перевернувшись головой в другую сторону.

Встать с постели не было сил. Всё тело ещё спало, голова была пустая и тяжёлая. Олеся долго сидела на краю кровати с закрытыми глазами и раскачивалась, будто лодка на волнах.

Срочно вызванная медсестра измерила девочке температуру, но она оказалась нормальной. Услышав от воспитательницы, что вчера у Олеси состоялась первая встреча с родителями, медсестра без особых раздумий высказалась коротко:

– Ясно. Реакция на стресс. Радость – тоже стресс. Не тревожьте. Пусть выспится как следует. Это пройдёт.

Олесю оставили одну в спальне. Она тут же завалилась на кровать и юрким дельфином нырнула в глубокий, как море, сон.

На этот раз сон оказался совсем другим, нежели минувшей ночью. Память Олеси словно прокручивала кадры из фильма, главной героиней которого выступала она сама, но смотрела на происходящее со стороны. Всё самое страшное и непонятное, случившееся в жизни девочки перед приходом в детдом, вдруг вернулось, и, словно по прихоти какой-то злой волшебницы, она должна была это прожить и прочувствовать вновь.

Началось всё с «чёрного тумана». Так Олеся называла кошмарный сон, который начал сниться давным-давно. Он приходил всегда внезапно и шёл всегда по одному и тому же сценарию. Вначале появлялся взрыв, огромные языки пламени закрывали солнце, следом неожиданно наступала зловещая темнота, в которой Олеся долго не могла открыть глаза. Билась в постели, кричала и звала маму. Просыпалась в холодном поту и неизменно обнаруживала склонившееся над ней обеспокоенное лицо бабы-мамы. Бабушка гладила её по голове, обнимала и утешала, брала к себе в постель.

Потом, когда бабу-маму увезли в больницу, утешать по ночам стало некому. Чёрный туман будто почувствовал это и стал навещать чаще. Олеся тревожилась, скучала, прежняя жизнь разом куда-то пропала, словно тоже растворилась в тумане.

Зато появилась тётя Тамара, бывшая бабы-мамина одноклассница. В трудный час школьная подруга оказалась единственной знакомой, которая согласилась присмотреть за девочкой.

В пять утра она вихрем влетала в квартиру Васильевых и сразу же бросалась открывать все форточки.

– Подъём по всем фронтам! – громогласно командовала тётя Тамара и выхватывала сонную Олесю из постели. – Кто рано встаёт – тому бог даёт!

Невидимый бог обеспечил неугомонную женщину всем, о чём другие только мечтали: достатком, большой квартирой, дорогой машиной и крепким здоровьем. Почему-то не дал только семью и детей. Поэтому всю свою неуёмную энергию тётя Тамара отдавала работе. И тому, кто по воле судьбы попадал в зону её внимания. Поэтому с первых же минут знакомства на Олесю обрушился водопад эмоций.

С присущим ей азартом новоявленная Олесина няня тут же бросилась проводить революционные преобразования. До ремонта и замены мебели дело, правда, не дошло, зато поменять весь гардероб девочки она умудрилась за полдня. Теперь Олеся щеголяла хоть и не в новой, но, по словам тёти Тамары, в очень даже приличной одежде мировых брендов.