Сказочник

– Еще я думаю, что ты меня обманул, и я отсюда никогда не смогу уйти. – Я нервно сжала его руку, как будто схватилась за провод под напряжением. – Я для тебя как на ладони. Но когда ты мне солжешь, я не пойму. А если и пойму, что с того…

Он усмехнулся и аккуратно погладил меня по щеке свободной рукой. На этот раз его прикосновение не вызвало у меня ассоциаций ни с кошками, ни с собаками. Появилось другое ощущение: будто ледяной водой окатили.

– Пойдем пройдемся, – тихо сказал он, – здесь очень красиво по вечерам. Рядом река, посмотрим, как солнце садится.

Вчера он перенес меня через порог на руках, как невесту. В окровавленном платье. Беззвучно плачущую.

И теперь я очень хотела выйти из этого дома. Пусть даже под надзором своего тюремщика, но увидеть небо, подышать осенью!

Среди привезенной им одежды нашлись вещи, подходящие для вечерней прогулки. Я влезла в темно-серые джинсы с высокой посадкой, надела длинную болотного цвета толстовку и черные полусапожки.

Вчера погода была почти летней, сегодня же наступила настоящая осень. Он приобнял меня за плечи и повел по тропинке от крыльца, в сторону леса.

Потом мы ходили по крутому берегу реки с неестественно темной водой. Шумной, порожистой, агрессивной.

Часть меня не сомневалась, что это последняя моя прогулка, я была напряжена. Может, поэтому и устала так быстро.

– Ну все, – нарушил наконец молчание Сказочник, – хватит с тебя на сегодня. Пора идти домой.

Мы прошли всего ничего, река еще толком не успела скрыться из виду, как вдруг я услышала шум машины, увидела блики от фар в подступающих сумерках. Совсем близко. Где-то рядом была дорога. Намного ближе, чем мне казалось. Сердце готово было выскочить из груди.

Вот же мое спасение. Буквально за теми деревьями! Я должна бежать. Сколько ему лет? Почему я, как Женька, не посмотрела в Википедии? Какова вероятность, что он бегает быстрее меня?

Усталость как рукой сняло. Все произошло быстрее, чем я успела осознать. Совсем как вчера, когда я улыбалась ему на вечеринке, такому красивому, в костюме и с бокалом шампанского в руке. Это было в другой жизни. В жизни, где он – известный блистательный писатель, а я – восхищенная им, далеко не такая одаренная, как он, коллега по перу.

Все стремится к равновесию. Вчера он молниеносно схватил камень с земли, ударил Якова и, вероятно, вышиб из бедняги дух. Сегодня так же поступила я. Вниз. Камень в руку. Вверх. Удар! Я моложе, я быстрее. Увидела, как тонкая, словно нитка, струйка крови показалась из-под копны его темных вьющихся волос. По крайней мере, мне так запомнилось. Все произошло слишком быстро. Он не ожидал. Кажется, он начал оседать на землю. А может, и нет, но я бросилась к деревьям, за которыми явственно различила шум проезжающих автомобилей.

Дорога показалась метров через сорок. Она была пуста. Я побежала в сторону, как мне показалось, противоположную от его дома. Через пару минут я различила свет фар. Машина приблизилась и обогнула меня, вильнув резко влево. Водитель и не подумал остановиться, несмотря ни на какие мои знаки. Вот же гад! Я продолжала бежать. Следующий автомобиль, кажется, начал снижать скорость. Ни цвет, ни модель я не успела разобрать. Он затормозил прямо передо мной, а я уж подумала, что не остановится. Но, видимо, за рулем был настоящий ас: затормозил резко, мне даже показалось что он коснулся меня. Впрочем, в темноте я могла ошибиться.

Кажется, за секунду до того как открылась водительская дверь, я все поняла. Сказочник вышел из автомобиля и сделал шаг мне навстречу. Что-то у меня в груди болезненно сжалось, когда я взглянула на его лицо с тонкими потеками крови.

В его золотистых глазах мне привиделась боль: я предала. Ударила и бросила.

– Прости меня, – тихо прошептала я.

Он молча открыл переднюю пассажирскую дверь. Кивком велел мне садиться. Я не ожидала, что маленький синий седан принадлежит ему, мне просто не пришло в голову, что у Сказочника несколько машин. Хотя должна была догадаться. Совсем потеряла голову и перестала логически мыслить. Ведь он очень богат (по моим понятиям, разумеется), два дорогих автомобиля – ничего удивительного.

Я застыла. Во рту пересохло. Мои ноги словно вросли в землю. Я не могла подчиниться его приказу. Он шумно вздохнул. Сделал еще шаг мне навстречу. Крепко взял меня за плечо и силой посадил в машину. Прежде чем захлопнуть дверь, он вытер мне слезы, грубо, быстро и горячо касаясь моей щеки пальцами. Как будто около лица размахивали зажженной свечой.

Он сдал назад, выкрутил руль, автомобиль резко развернулся, и через несколько минут я снова оказалась в его владениях. Он загнал машину в отдельно стоящий гараж. Теперь я как следует осмотрелась. Внедорожник, который я видела вчера, стоял слева, справа – двухместный спортивный кабриолет. Открылась дверь. Он так же, за плечо, силой выволок меня из машины и из гаража, а затем повел через двор к парадной двери. Мы молча зашли в дом. Я обессиленно опустилась на бежевый пуф в прихожей.

За все это время он не проронил ни слова.

Сказочник опустился передо мной на колени. Снял с меня полусапожки. Очень аккуратно, почти нежно. И вдруг отшвырнул их с такой силой, что я на какое-то время перестала дышать.

Теперь он точно убьет меня. У меня нет ни единого шанса.

На дрожащих ногах я поднялась по лестнице и зашла в выделенную мне комнату. Я слышала, как внизу он запирает двери.

Глава 6

Болезненное озарение

Для Жени созвониться «на днях», как правило, означало – на следующее утро. Маша явно опаздывала. «Не могла же она настолько безобразно напиться», – рассуждала Женя.

Ничто сегодня не радовало. Суббота. Обычно каждую субботу, за редким исключением, они с Машей проводили вместе. И тут вдруг эта тишина.

Ее снежная крепость уже не радовала. Пушистый белый ковер приелся, как и дурацкий стеклянный столик, как и прозрачная люстра. Жизнь проваливалась в глубокую черную дыру. Вроде все при ней – и карьера, и красота, и на жизнь, мягко говоря, хватает. Но куда ее тратить, эту жизнь? Постить в соцсети, как с подругой вино пьешь или на выставки ходишь?

«Где-то я свернула не туда», – подумала Женька, чуть кривя на сторону идеально очерченные губы. Стоп! Она взяла эту мысль, аккуратненько выделила ее в голове и удалила, заменив другой. Даже другими: о новом ванильном бальзаме для волос и породистом котенке, которого собиралась купить. И о Маше, о том, как весело они будут шутить про ее Сказочника. Она непременно добьется, чтобы мелкая покраснела до кондиции помидорки. Она же так и не сказала, познакомилась с ним или нет. Это уже не лезло ни в какие ворота!

В личной жизни Жени сейчас было затишье. «Смена караула», как она говорила. Были в этом и свои плюсы – можно было заняться самообразованием: иврит там выучить или на кулинарные курсы записаться. Но… Пока не сложилось.

– А к черту! – Женя еще раз набрала подругу. Выслушала механический голос, сообщивший, что абонент занят чем-то поинтереснее, сбросила вызов. Наступила легонько на вытащенный было с благой целью пылесос и заставила его вкатиться обратно в кладовку.

Туфли. Сумка. Куртка. «Нет уж, в субботу убираться грех», – решила Женька и хохотнула, выходя за дверь.

Маша жила в десяти минутах бодрой ходьбы. Или в двух минутах езды по правилам. Жене все равно было нечем заняться. К тому же у нее были ключи. Маша была знатным параноиком и отдала Женьке запасной комплект. Потому что «а вдруг я свои потеряю?»

Послушав какое-то время трель звонка в недрах Машиной квартиры, Женя полезла в сумку за своим комплектом.

В квартире никого не было уже пару дней. Это было предельно ясно по спертому воздуху. Не катастрофа, конечно, но ощутимо. Евгения прошла на кухню и открыла на микропроветривание окно. Она была тут как дома.

Из просторной гостиной двустворчатая дверь вела в маленькую светлую жилую комнату – гибрид спальни и кабинета. Британский стиль: ни вдохнуть, ни развернуться. Огромная кровать. Стол и шкаф с книгами, условно вдавленные каждый в свою стену кроватью-монстром.

Нет, символическое пространство между ними было. Шириной в несколько шагов. Все в серебристых и зеленоватых тонах. Болотный ковер. Сероватые поблескивающие обои. Марусины «цвета белой горячки», как любила пошутить Женя. Алкаши, как однажды сообщил Жене знакомый нарколог, галлюцинируют в этом цветовом спектре. А вот в гостиной было просторно и создавалась иллюзия больших объемов воздуха. В спальне, на вкус Жени, тесновато, но это было «самое уютное гнездо» из виденных ею.

Маня иногда предпочитала работать в гостиной на диване, а иногда даже сидя в ванной, но это случалось крайне редко. Женька в это время смотрела кино или подправляла рабочие отчеты в своем ноутбуке и пила мятный чай. Им было просто уютно вот так сидеть рядом и делать свои дела.

Женя подругу чувствовала. Перемены ее настроения, беспричинную хандру. И вот теперь она чувствовала – даже без всякого спертого воздуха – Маша не возвращалась сюда с той вечеринки. Проверить нетрудно.

Женя по-хозяйски залезла в шкаф. Платья не было. Висел только прозрачный чехол от него – в том бутике всегда дают чехлы к дорогим платьям. У Жени дома таких чехлов – восемь штук. И сумочки тоже не обнаружилось – той, что подходила к платью. И если всю одежду Маши Женя могла и не знать, то сумок у немодной «богемы» Маруси было всего три. Все очевидно.

Догадка, которую Женя никак не могла озвучить, горько кольнула где-то за грудиной. У Жени так бывало: она уже знала решение, но требовалось время, чтобы оно дозрело в ее сознании и могло быть вразумительно сформулировано.

Снова прошла на кухню, закрыла окно, развернула ручку под другим углом и открыла нараспашку. Жене перестало хватать воздуха.

Догадка была горькой хотя бы потому, что основательно замешивалась на чувстве вины. Маленькая наивная Маша с ее восторженным взглядом и писатель-маньяк. Да это же были просто шутки, глупые подколы. Этого просто не может быть. Так бывает только в кино, а в жизни – никогда.

Воздуха не прибавилось.

Женя вернулась в гостиную, приблизилась к светло-серым двустворчатым дверям и толкнула их. Шаг вперед, повернуть налево. Еще три шага. Она могла проделать этот путь с закрытыми глазами.

На рабочем столе подруги лежали распечатки формата А-4. Скрепленные скобами в левом верхнем углу. Тощие, листов по восемь. Маленькие рассказы. Масонова. Женя сама о них ей сообщила.

Бегло пробежала верхний лист взглядом, порезалась о край. Белая царапина порозовела, заалела, и вот на листке отпечатался алый оттиск Жениного пальца. Она зависла на несколько мгновений, затем небрежно разжала пальцы, листы с шуршанием упали на пол.

Женя резко развернулась и шагнула к противоположной стене. Вот книжный стеллаж. Здесь на уровне Маниного лица – широкая полка, на которой стояли только книги этого Сказочника. Женя агрессивно выдернула с середины полки томик в нежно-голубой обложке. На нем тоже останется метка Женькиного окровавленного пальца. Эдакая кровавая плата за знание. Книги, плотно стоящие по соседству, падали на полку, сыпались на пол. Женя была груба.