Непростой выбор

– Это не простой курортный роман, я не хочу ставить на наших отношениях этот банальный пошлый ярлык.

– Ярлыки – удел максималистов. Всё многогранно, нельзя приписывать всем то, что происходит каждый раз иначе. Мы с тобой переживаем сейчас прекрасное время, но оно непременно кончится. Ведь за пределами этой чудесной страны нас ждут те, кто зависит от нас, кто нас ждет.

– Неужели ты так просто сможешь всё забыть и жить дальше? Той жизнью, которой жил до меня? – я села, чтобы лучше видеть выражение его лица.

– Ты же знаешь, что для меня всё так же непросто, как и для тебя. Но мы не должны обманываться и ожидать того, чего никогда не случится.»

Я вспоминаю, как мы гуляли по городу. Море чистил яблоки, отправляя кожуру в рот, делил его на дольки и по одной скармливал мне. Я смеялась, чувствуя себя счастливой, не помня, когда ещё испытывала подобные эмоции. Мы обсуждали вкусы и предпочтения, делились фантазиями и рассуждали о вечной жизни так, словно бывали по ту сторону. Затем забредали на рынок Махмутлара и, гуляя вдоль бесконечных рядов, набирали столько фруктов, сколько могли унести с собой. Мы весь месяц, проведённый в Турции питались исключительно фруктами и кофе. А ещё очень много курили. В квартире, которую я арендовала, всегда стоял запах сигарет и кофе.

Вспоминаю, как он поделился со мной своей фантазией, которая тронула моё сердце:

– Однажды мы встретимся «там» и уже не расстанемся. Уверен, что ты будешь так же потрясающе хороша, на тебе будет белоснежное платье, и оливковый зонт, «там» обязательно будет идти в этот момент грибной дождь и ты будешь выставлять ладонь из-под него, ловя капли.

– А ты улыбнешься мне при встрече, и я обязательно тебя узнаю по этой улыбке, ни на кого не похожей, улыбке чеширского кота.

– Мы станем гулять под пышными шапками деревьев, с которых будут сыпать крупные капли, они с грохотом будут разбиваться о наш зонт, и оттого будет весело у нас на душе. Я буду читать тебе стихи, цитируя моё любимое:

И отпуская с миром насовсем…Лёгкой поступью ступая, Ты приблизишься ко мне Взглядом чёрных глаз сверкая, Отдаваясь тишине Ты теперь совсем другая, Но надеюсь в глубине Всё такая же родная Близкая моей душе Я страдал тебя теряя Видел образ твой везде Но потом всё понимая Покорился злой судьбе Сквозь года пройдя не зная Где ты ходишь по земле Миг прощанья проклиная Потерял тебя во мгле Теперь гляжу в глаза твои дотла сгорая А ты напротив и во всей красе Ты вроде та же, но совсем другая Стоишь красивая в белой фате Сегодня ты невеста, но чужая Переплетенье лент в твоей косе Я обниму тебя, за всё прощая

– Ты обязательно, подняв на меня свои прекрасные зелёные глаза, грустно скажешь о том, какое печальное стихотворение. А я поцелую краешек твоего носа, ответив, что наша история будет обязательно доброй. Там будет шуметь прибой, и пенная шапка будет разбиваться о берег, крики чаек будут не столь печальны как в жизни, и наши дети будут бегать вокруг нас, весело смеясь… И «там» мы никогда не расстанемся.

– Чудесная картина… – я сползла с подоконника, за которым шумела вечерняя жизнь курортного города. С окна открывался прекрасный вид на море, так любимое мной, оно чернело в ночи, волновалось, обещало грозу, но пока небо не соглашалось с шумным морем, оно было чистое, с россыпью бриллиантов на чёрном плаще. На мне были джинсовые короткие шорты и облегающая футболка в тон глаз. Я прошла мимо него на кухню, он лежал на подушках, разбросанных на полу. Мы принципиально не ложились на старенький диван квартиры, которую я сняла на время отпуска. Этот диван хранил слишком много чужих воспоминаний. Когда он первый раз пришёл в мое временное пристанище, окинул взглядом комнату, в которой было минимум мебели, только письменный стол, шкаф, фортепиано с потрескавшейся крышкой и этот продавленный диван. Единственное, что Море сказал тогда:

– Мы не станем спать на нём. В нём много ненужной энергии, много эмоций, что помещали в себя люди, жившие здесь до нас. Он оценил лишь огромное окно на пол стены. Из него открывался великолепный вид, захватывающий и набережную, и площадь внизу, и часть парковой зоны.

Чайник закипел на плите, огласив комнату громким свистом. Двери в комнату, где Море лежал были открыты настежь. Заварив ароматный чай с кусочками фруктов, я вышла к нему в комнату, прислонившись к прохладному дверному косяку.

– Море, всё в наших руках, не обязательно для достижения мечты ждать иной жизни. Мы можем всё устроить здесь. – шла третья неделя нашей сумасшедшей истории любви. Он вошел в мою жизнь так естественно, хоть и внезапно, что у меня было ощущение, словно мы всю жизнь жили в этой старенькой квартире вдвоём, а иной жизни у нас будто и не было.

– Ты права, можем. Но у каждого из нас свой груз ответственности. – он не любил говорить о нашем будущем, зная, что его не будет, а я не навязывала ему этот разговор. Хоть и страстно мечтала провести с этим человеком остаток жизни, несмотря, на то, что мы познакомились пару недель назад.

– Каждый выбирает для себя. – я прошла на кухню, разлила чай по кружкам, села за небольшой круглый столик, и задумчиво взглянула в окно. Там город жил своей вечерней бурной жизнью, где людям не было дела до одинокой девушки, глядящей на них из окна третьего этажа.

Одиночество – вещь непредсказуемая, можно быть в шумной компании, но чувствовать себя безгранично одиноким. Можно иметь семью, но не получать того человеческого тепла, которое растапливает любое одиночество в душе. Я была одним из тех узников одиночества, что имеют семью, друзей, знакомых, но в душе зияет дыра, размером с океан. Да, у меня есть муж, друзья, но никто из них не может дать мне чувства теплоты в душе, полноты чувств. Лишь маленький сынишка дарит моей душе теплые лучи. А в остальном, я, словно, искала что-то и не находила. Люди, находящиеся вокруг меня, не могли мне компенсировать этого. И вот уже будучи прочно замужем и родив малыша, разменяв четвертый десяток лет, я обрела то, что так долго искала, то, ради чего стоило столько ждать. Человека, рядом с которым чувствуешь цельность души, без которого не можешь представить свою жизнь, ради которого готов на все подвиги мира.

Беда в том, что повстречал ты его слишком поздно. Я была готова на рискованный шаг, бросить всё и кинуться в омут любви с головой. Конечно, мне было жаль своего мужа. Я понимала, что у сына не будет перед глазами модели полноценной семьи, но и жить врозь с человеком, которому теперь принадлежало моё сердце, я тоже не могла. Навязывать ему что-то я не хотела, прекрасно понимая, что он непреклонен и не сможет оставить свою семью, даже ради меня. Но и смириться с нашим грядущим расставанием было невероятно сложно.

– Мышка моя, ты расстроилась? – он подошёл ко мне, присел рядом с моим стулом на пол, положив голову на мои колени. Вся нежность, что годами сидела глубоко в недрах души волнами стала подниматься к горлу, образовывая комок. Мои глаза наполнились слезами. Они, слегка замирая на ресницах, непроизвольно стекали по бледным щекам.

– Не плачь, прошу тебя… – Море прижался ко мне ещё сильнее. – Мне больно видеть твои слезы.

– Не плачу. – упрямо проговорила я. Не в силах больше сдерживать эмоции, что годами жили в душе, не находя выхода, я расплакалась, как ребенок. Ощущая собственную беспомощность, безвыходность нашего положения. Как я могла сказать человеку, который был прочно женат, что безумно, до беспамятства в него влюблена? Как сказать ему, что не могу и не хочу представлять жизнь без него? Что хочу чувствовать его рядом, касаться его, слышать его дыхание, смеяться с ним вместе и вместе грустить? Как глупо это, должно быть со стороны, но для меня это была действительность. Я полюбила незнакомца. Как всё это сказать тому, с кем стал близок за последние недели и на кого не имеешь никаких прав? Эти слова застревают в горле и вырываются хрипами вместе с рыданиями. Я с упоением жалела себя, Море гладил меня по спине, крепко обняв. Спустя какое-то время, мы, стараясь не бередить свежих ран, вновь отдались во власть чувств.

– Ты знаешь, я верю в то, что на жизненном пути нам попадаются те, кого можно назвать своей судьбой. – Море задумчиво потягивал виски, глядя как в вечернем небе оставляет белый след самолет. – Встречаются не каждому, не всем. Кому-то посчастливилось найти такого человека, а кто-то проживает жизнь преимущественно не с теми людьми. Мне дважды повезло. Я повстречал двоих людей, кто послан мне судьбой. Я знаю это наверняка. Нет, ты можешь сказать, что это иллюзия, моя особо бурная фантазия посылает мне ложные сигналы? Нет, мышка, я твёрдо знаю, что ты моя судьба. Это очень громкие банальные слова, но суть от того не слишком меняется. Ты послана мне небесами. Было много знаков, пока я осознал это. – самолет растворился в небе, стал расплываться след от него, а Море всё так же задумчиво глядел, подняв голову вверх и чему-то загадочно улыбаясь.

Я молчала, слушая его и не слыша. Это со мной всегда происходило, когда я была рядом с ним. Я старательно внимала каждому его слову, но слышала только биение собственного сердца, чувствовала только лишь, как пульсировала кровь в висках от напряжения, ощущала лишь только тепло от его прикосновений. Я, сама того не заметив, начала жить им. Бороться с этим было бессмысленно. Я всеми силами старалась не думать о нашем скором расставании, не хотела впускать в мой, воспалённый от мыслей о нём мозг, думы об отсутствии совместного будущего. Я, как могла, старалась не углубляться в философию, которую он сейчас мне хочет поведать. Мне хотелось крикнуть ему, что он моя судьба. Что я это поняла при первой встрече, когда достаточно было просто молча сидеть рядом на скамье, и чувствовать его не телом, а душой. Хотелось прокричать о своих чувствах, о переживаниях, разрыдаться снова у него на груди, прижимаясь всё крепче к любимому телу, сквозь слёзы пытаясь передать то отчаяние, что охватывает меня, стоит лишь подумать о нашем будущем. Но я не могла озвучить всё это. Не могла свалить на его плечи эту тяжесть, никому не нужную правду, которая лишь отяготит. Я подсознательно ощущала, что это его отдалит от меня. Я молча слушала Море, периодически, поднося к губам стакан с апельсиновым соком. Боялась взглянуть в полюбившиеся мне глаза небесно-голубого цвета. Стоило ему внимательнее взглянуть на меня, он бы увидел предательскую дрожь рук, уловил бы преданный взгляд.

Я мысленно отчитывала себя, не позволяя своим чувствам приходить с огромными чемоданами в мою душу. Но, потом поняла, что эти чувства уже стоят на перроне моей души, с теми самыми потертыми чемоданами и приветливо мне улыбаются. Да, я знала, о чём он говорил. Прекрасно осознавала, что мы оба повстречали свою судьбу, будучи уже женатыми, только это ложилось тяжким грузом на наши сердца. Не всякая любовь окрыляет, я это поняла наверняка. Чувства, которым не суждено развиваться, приносят лишь тяжесть усталому сердцу. В умных книжках авторы пишут, что нужно получать удовольствие от каждого вдоха, от любого мгновения жизни, только этим мудрым авторам невдомёк, что мгновения эти имеют свойство заканчиваться и тогда наступает полнейшее разочарование…

Ещё одно яркое воспоминание:

– Самую большую боль может доставить только любимый человек, – изрекает Море в один из наших совместных счастливых дней. Мы сидим на полу, оперевшись о старый зелёный диван. Он играет с моими волосами, я пью глясе, заглядывая в такую же зелёную кружку с нарисованными на ней божьими коровками. – Только любимый человек знает тебя, как никто другой, и может причинить боль, точечно нажимая на самые болезненные раны. И только в нём ты так сильно нуждаешься, что стоит ему исчезнуть из твоей жизни, как сердце твоё уже рвется от отчаяния и потери.

«Не пропадай тогда из моей жизни!» – молча кричу я Морю, не глядя в любимые глаза, боясь обнаружить всю глубину своих чувств. Я прекрасно осознаю, что показывать ему свои эмоции глупо. Он не нуждается в этом. У него всё есть. Теперь есть еще и я. Но он даёт понять, что я есть только на время. Наша связь недолговечна, как цветы, срезанные в палисаднике. Она так же красива, с таким же волшебным ароматом, но через время завянет, растворившись в серых буднях. Я боюсь открыто говорить с Морем о любви, о чувствах, что съедают меня изнутри. Мне кажется, если я обнаружу всю глубину своей влюбленности, он отвернется от меня. Я покажусь ему глупым подростком, а не взрослой женщиной, способной контролировать свои чувства. Он либо сочтёт меня незрелой дурочкой, либо отдалится. Ведь от влюблённой женщины много проблем. Почему-то я даже в смелых фантазиях не предполагаю, что, открывшись ему, я встречу ответные заверения в любви.

Мы с ним словно фотография, закованная в рамку. Не можем перешагнуть её, не можем выйти за её пределы. Нас придавило стеклом безнадежности. И вроде стекло прозрачное, лёгкое, сдвинь его- и ты на свободе. Но на деле тебя прижали совсем не лёгкие обстоятельства. Душа рвётся на части. Так много в ней эмоций, что, лишь выпрыгнув из окна небоскрёба и летевши вниз, обдуваемый ледяным ветром, режущим тело, можно объяснить глубину моего отчаяния. Внутри меня горит огонь, я совершенно нестабильна. Мне хочется кричать и плакать оттого, что день нашего с Морем расставания неминуемо близится. Но в то же время я готова обнять весь мир от переполняющей меня любви.

И если внутри я сгораю от буйства эмоций, то на деле мы всего лишь сидим на прохладном полу, и каждый из нас находится в своем мире. Море – в мире, где повсюду растекаются философские рассуждения, он плывет по этой реке на плоту, не опуская в воду даже ладони, боясь углубиться в этот мир и лишь озвучивает свои мысли, пробуя их на вкус. Я – в мире, где цветёт любовь к нему. Где хочется кричать, забравшись на гору, выпуская боль и отчаяние, посещающее меня всё чаще, когда остаются считанные дни до нашего расставания. Я сейчас в мире, где хочется запереться с ним в хижине у озера в глубине леса и жить там, пока в реальности забудут о нас. Мы сейчас бродим в разных мирах, но это не мешает нам касаться друг друга, в комнате, что прятала нас столько дней от действительности, бушующей за её окнами.

Мы заперты в клетке своих сомнений, находимся в плену у своих страхов. Они не дают нам насладиться жизнью, делая нас заложниками и потешаясь над нами. Ведь именно страх порождает сомнения в лучшем исходе. Мы боимся менять жизнь, боимся двигаться навстречу своей мечте. Ведь есть вероятность того, что, дойдя до конца, мы не получим удовлетворения от воплощения мечты. И есть ещё больший страх не достигнуть того, о чём мы так грезим. Как это относится к нам с Морем? Всё очень просто. Мы боимся изменить наши жизни, боимся вернуться в свои родные города и продолжить нашу связь. Ведь «там» есть семьи, дети. Находясь здесь, так легко не думать о том, что придется возвращаться в серую реальность, к нелюбимым, к непониманию с их стороны, возвращаться туда, где не будет нас в полной мере, где будут лишь наши оболочки. Души же будут тянуться сюда, к морю, которое объединило нас раз и навсегда.

Всполохи воспоминаний о нашей первой встрече, о коротком совместном отдыхе, с которого все началось, оставляют меня, когда его машина останавливается у моего дома. Он довез меня до парадной, чего никогда не было прежде. Боясь того, что нас могут обнаружить, я всегда выходила за квартал до дома, но сегодня всё было иначе. Он тоже устал скрываться, наступила обречённость. И мы уже не боялись, что нашу связь обнаружат. Даже, как будто, хотели этого. Все лучше, чем играть в прятки с теми, кто этого не заслужил. Я вернулась из мира воспоминаний нашей первой встречи, забрав оттуда частичку той надежды, что теплилась тогда в моей груди.

– Мышка, можно я попрошу тебя? – Он касался моих пальцев губами, не желая их отпускать. – Никогда не бросай меня. – я думала, мне послышалось это. Море был нежным со мной, очень чувствительным, но он будто боялся показать свою слабость и выдать свои переживания. Глядя в его глаза, я поняла, что совсем пропала. Моя жизнь никогда не будет прежней.

«Как же страшно остаться без него, как дика мысль, что однажды он исчезнет из моей жизни. И это любимое лицо с изученными давным-давно морщинками в уголках глаз и губ, этих ласковых рук с тонкими пальцами пианиста, этих глаз по кошачьи-хитрых, этой улыбки чеширского кота больше не будет рядом со мной… Мы никогда не обсуждали наш возраст, но я думаю, ему около сорока лет. Он был красив в этом возрасте. Некогда смоляные чёрные волосы подёрнулись сединой на висках, но это придало его образу шарм. Двадцать лет назад, я готова была поручиться, он сводил с ума всех женщин контрастом чёрных густых волос и небесно-голубых глаз. Боже, сделай так, чтобы мы всегда были вместе… Я просто не смогу жить без него».

– Я не брошу тебя, Море, ведь я живу тобой. – поцеловав его в щеку, я спешно вышла из машины, никак не ожидав этого разговора. Я не знала, как реагировать на эту неожиданную откровенность. Но всё же я страшилась, что для него всё не так серьезно, как я могу себе надумать, что это какая-то игра. Забежав в парадную, сильнее укуталась в плащ. Осенняя прохлада пробирала до самых костей. Преодолев несколько лестничных пролётов, встала у своей двери в нерешительности. Я не могла больше лгать всем. Мужу, что задержалась на работе и сдавала несуществующий отчёт. Сыну, что мы с его отцом всегда будем вместе. Маме, что скандалы в нашей семье из-за того, что муж не вылезает из командировок, а не из-за того, что больше его не люблю. Устала бороться за свое счастье в одиночку, приходя домой, улыбаться неискренней улыбкой, выходя из дома – прятать слёзы от всего мира. Моя душа стремилась к единственному человеку – моему Морю. Он всё ещё сидел в машине у моей парадной, не желая возвращаться к нелюбимой жене, надеясь, что я снова выйду к нему. Но я не могу. Не сегодня, не теперь…

Я стояла сейчас у входной двери собственной квартиры, не решаясь войти внутрь, где меня ждал муж. Устало прижалась лбом к прохладному железу дверного полотна. Мне нужно было немного времени, чтобы привести свои чувства в порядок, перед встречей с мужем. Быть может, Море сейчас сидит и курит в машине возле моей парадной, тоже не решаясь сразу ехать домой? Я невольно вспомнила время, когда я вернулась в город Непогод из Турции, где встретила самого необыкновенного мужчину в своей жизни. Мужчину, который смог окунуть меня в мир взаимной любви и душевной полноценности. Мужчину, который огласил себя Морем. Я вернулась в родной город с тяжёлым сердцем. Когда мы прощались там, где плещется прибой, то договорились с ним, что оставляем в этой стране всё, что было между нами. Я улетала на один день раньше него. Мы стояли в аэропорту, повсюду стаями проносились люди, обтекая нас, словно река обтекает пороги. Я не отрываясь смотрела в его, ставшие уже такими родными за этот месяц, глаза. Он держал мою ладонь возле сердца и с грустной, прощальной улыбкой смотрел на меня, будто хотел навсегда запечатлеть мой образ в своей памяти. Мы молчали. Слова были нам не нужны. Каждый из нас понимал, что это конец. Когда наши руки разомкнутся, мы исчезнем из жизни друг друга навсегда. Накануне, в той самой квартирке, которая приютила нас на этот месяц, мы договорились, что не станем называть свои имена, не будем озвучивать в какой части нашей Родины каждый из нас живет и куда возвращается. Я была слабее его в этом решении. Мне хотелось обменяться с ним номерами, узнать из какого он города, как зовут человека, который стремительно вошел в моё сердце. Но он был непреклонен. И в итоге я согласилась с тем, что для нашей истории любви – это только на пользу. Забрать это всё домой будет невыносимо тяжело. Там наши семьи, реальность, которая отрезвляет лучше ледяного ушата воды. А оставив здесь всю нашу историю, развеяв её по ветру, мы будто логично всё завершаем и даём нашей истории красиво раствориться, когда её ничего не опошлило и не омрачило. Это была наша персональная красивая сказка. То, что мы обрели за время этого отпуска, мы пронесём через всю оставшуюся жизнь. Прощание было болезненным, но ещё более болезненным было ощущение потери, стоило мне подняться в самолет. Моя душа рвалась из груди, я хотела выбежать из самолета и бежать за моим Морем, как бы далеко он уже ни был от меня. Я не могла усмирить своё кровоточащее сердце, не могла унять ощущение, что я потеряла часть себя.

С таким тяжёлым сердцем я ещё никогда не возвращалась домой. В зале для встречающих меня ждал сын и муж. На душе немного потеплело, когда я увидела своего ребенка, который за этот месяц, казалось, совсем стал взрослым. По приезде домой дни потекли однообразно и уныло. Это был долгий год тишины и апатии. Тёмное время для меня. Я вышла на работу после своего продолжительного отпуска, но и она не принесла мне радости и покоя. Я каждую ночь засыпала в слезах, мысленно желая добрых снов своему Морю, где бы он ни находился.

День сменялся ночью, один сезон другим, я не могла забыть этих небесно-голубых глаз, этой улыбки чеширского кота, ощущения его кожи под своими пальцами. Я изо всех сил пыталась вырвать из своей памяти воспоминания о тех сладостных днях, когда мы были словно другими людьми, когда упивались новыми чувствами и казалось, что только теперь мы живем. Старалась забыть всё словно и не было ничего, да только это было гораздо сложнее, чем мне представлялось при расставании с ним… Чем больше я желала всё забыть, тем сильнее воспоминания окутывали меня. Я жила с этим каждую секунду своей жизни. С мужем отношения совсем разладились, то, что я могла выносить до встречи с Морем, теперь больно отражалось на мне. Его безразличие царапало душу хуже колючей проволоки. Теперь я точно знала, чего была лишена все эти годы в браке с ним. То, что мне дал Море за месяц, мой муж и за сто лет не смог бы восполнить. Я стала отдаляться от него, а он, казалось, даже был этому рад. Если раньше я думала, что не способна на такие эмоции, которые испытала с Морем, и считала, что все живут так, как мы с мужем, то теперь я точно понимала, что теряю, живя под одной крышей с этим человеком.

Год прошёл в полусне, я стала осознавать, что уже ничего не изменить и не вернуть. Я поняла, что мне ничего не остается, как только принять свою потерю. После этого я всё чаще стала включаться в эту жизнь. Как старый телевизор с помехами, то совсем отключалась, то изображение появлялось и порой даже отчетливо и ярко. В основном это были моменты, когда мой ребенок был со мной рядом. Наступило лето, мы с ним стали чаще бывать на улице, проводить время на природе. Прятались от солнца в тени парков. В один из таких дней, гуляя с сыном в сквере, недалеко от дома, я услышала знакомый смех. Сердце моё мгновенно сжалось. Я присела на скамью, почувствовав слабость в ногах, закрыла глаза, убеждая себя, что мне почудился этот до боли знакомых смех. Но вот он снова зазвучал в моей голове. Я тряхнула головой, рыжие пряди волос разметались по плечам. Тишина. Да, мне всё это показалось, я схожу с ума, без сомнений. Но тут я услышала его голос! Оглянувшись на его звук, я увидела Море. И после не могла оторвать глаз, наблюдая, как он дурачится со своими детьми. Мы, по иронии судьбы год назад встретились за тысячи километров от дома, а дома наши оказались в одном городе, даже более того, как позже выяснилось, мы жили всю жизнь в одном районе и никогда не встречали друг друга прежде. Он был с дочерью и сыном, они беззаботно смеялись, по очереди пиная мяч. Голубое поло и белые брюки молодили его. Я неподвижно сидела на скамье, не сводя глаз с Моря и его детей, боясь, что эта картинка мне лишь мерещится. Мой сын катался рядом на качели, и я была рада, что ему я сейчас не была нужна. Я боялась отвести взгляд от мужчины, который для меня, казалось, был навечно потерян. Они так здорово втроём играли, так естественно это выглядело, видно было, что они часто проводят время вместе. Я не могла вспомнить, когда последний раз мой муж так играл с нашим сыном. Сын Моря споткнулся и упал, его отец сразу подсел к нему, что-то ему говоря, успокаивая. Его младшая дочь оглянулась, увидела меня, и какие-то мгновения смотрела мне в глаза. Потом отделилась от их компании, и направилась ко мне. Я с улыбкой заметила, что у неё много его черт, такие же небесно-голубые глаза, те же брови, пухленькие губы, которые в будущем наверняка сведут с ума немало мужчин.

Она забралась на скамью и деловито откинулась на спинку. Я отвела от неё взгляд, продолжив наблюдать как Море отряхивал с шорт сына пыль, мальчик уже успокоился и только изредка всхлипывал. Через пару мгновений дочь Море обратилась ко мне ангельским голосом:

– У меня красивый папа, правда?

– Конечно. – только и ответила я.

– Я тебя знаю. – её голубые глазки заглядывали, казалось, в самую душу.

– Откуда?

– Твои фотографии папа часто смотрит по вечерам. – просто ответила она, сердце моё замерло где-то в горле, я никак не могла его проглотить вместе с комом, что не давал мне дышать.

–Ты, наверное, ошиблась. – постаралась я взять себя в руки.

– Нет. Он рассказывал мне о тебе. – его дочь, была умна не по годам. С его слов я помнила, что ей в прошлом году было пять лет, соответственно, сейчас ей шесть. Но в глазах была не детская мудрость, а в голосе печаль.

– И что он говорил?

– Что ты хорошая и подарила ему счастье. – девочка во все глаза смотрела на меня. – ты красивая и даже добрая. – она не договорила, увидев, что он направляется к нам. Удивление на его лице сменилось счастливой улыбкой. Встретившись тогда в парке, мы не расставались дольше, чем на три дня.

Сейчас уже с улыбкой вспоминаю, как я волновалась перед нашим первым полноценным свиданием, после встречи в сквере. Дрожь волнения прокатывалась по телу, всё валилось тогда из моих рук. Чего боялась, ведь мы месяц прожили в одной квартире, спали в одной постели и разделили однажды чувства. Не знаю…, просто тогда в отпуске всё вышло спонтанно словно мы всю жизнь были знакомы, и не было у нас свиданий, нас объединило море, а сейчас я собиралась на самое настоящее свидание, примеряя то одно платье, то другое и терялась в догадках, будет ли эта встреча оправдана. Но я зря тогда волновалась, он встретил меня у метро, прижал к себе крепко, и я ощутила, что этих месяцев разлуки словно не было. Да, странно всё между нами было с самого начала. Мы встретились так будто всю жизнь были вместе, после этого потеряли друг друга, и вот волей судьбы, вновь обрели. Мы часто после этого гуляли все вместе с детьми. В такие моменты я представляла, что мы одна большая семья, и у нас общие трое детей. Наши дети удивительно быстро сдружились, мой сын был младше его детей, но, похоже от того-то он и вошёл в их маленькие сердца так быстро. Море украдкой целовал мою ладонь, а я во все глаза влюбленно смотрела на него, желая, чтобы этот миг длился вечность. Мы словно ходили по краю пропасти, получая удовольствие от риска быть обнаруженными, ведь нас в любой момент могли увидеть общие знакомые, мой муж, его жена. Да и дети случайно в разговоре дома могли обмолвиться об этих прогулках. Но если сначала и был какой-то страх, то чем больше мы виделись, чем прочнее становилась наша связь, тем больше хотелось, чтобы нас всё же раскрыли.