Жажда доверия. Умеют ли чудовища любить?

– Брысь! Не смей! Даже и не думай. Иди на кухню и ешь эти чертовы розы!

В тишине квартиры раздался телефонный звонок. Кристина с надеждой посмотрела на экран мобильного.

– А, это ты…

Она вздохнула и отбила звонок Артема. Он позвонил еще раз, но она снова нажала на сброс. Затем квартира вновь погрузилась в тишину.

«Сегодня ждать бесполезно, наверное».

Девушка уже собиралась выключить телефон, но в этот момент он снова зазвонил. Номер был незнакомым.

– Алло?

– Привет. Так ты простишь меня?

Она сразу узнала голос.

– За то, что я ушла?

Даже не видя его лица, Кристина почувствовала, как его губы растянулись в улыбке.

«Не думай о его губах. Это просто сон. Ничего больше».

– Еще я могу извиниться за всю ту правду о твоем бывшем парне, которую сказал и ту, которую не успел сказать.

– Да ты просто мастер извинений! Только почему извиняешься ты, а стыдно мне?

– Наверное, потому, что это Я ужасно виноват, – он тихо засмеялся мягким бархатистым смехом.

– Прекрати играть со мной в эту игру, – она сдерживала мягкую улыбку.

– Я играю с тобой только в те игры, которые тебе нравятся, помнишь?

Кристина молчала. Конечно, она помнила. Он всегда во всем ей потакал, прямо как маленькой. Раньше…

– Итак, – его мягкий, тягучий голос прервал тишину.

– Итак…? – ожидающе повторила она.

– Я хочу пригласить тебя поужинать куда-нибудь. Только ты, я и больше никого с нами. У меня к тебе есть важный разговор.

– У меня к тебе тоже есть разговор, кстати. И дело довольно срочное.

– Слушаю тебя, – участливо отозвался Герман.

– Скажи Алексу, чтобы не приближался ни к кому из моих подруг.

– А почему ты сама ему об этом не сказала?

Повисла пауза, затем девушка ответила:

– Да как-то… возможность не представилась.

– Ну, конечно, – послышался короткий смешок. – Хорошо, я передам ему. Так как насчет ужина?

– Ужина двух старых друзей? – она задумалась лишь на мгновение. – Хорошо. Когда?

– Друзей… – эхом повторил он.

Затем девушка вновь услышала тихий смех на другом конце. В голове пронеслось:

«Обожаю, когда он смеется. Его смех похож на коньяк. Обжигающе обидный и терпкий, но оставляющий после себя приятное чувство теплоты. Он опьяняет. И того, кто его слышит, и, похоже, его самого. Должно быть, когда он смеется, то даже чувствует во рту коньячный вкус».

– У тебя во рту нет привкуса коньяка сейчас?

Герман помедлил, затем ответил:

– Нет. Если честно, есть привкус кое-чего другого. Тоже крепкого, но это не коньяк. И тебе лучше не знать о том, что это такое. Так мы поужинаем завтра?

– Завтра я не могу. Буду занята на работе. Катастрофически не успеваю сдать чертежи в срок.

– Это, правда, так важно?

– Звучит, как вопрос с подвохом.

– Ответь с подвохом, – спокойно предложил Герман.

Кристина чувствовала, что он против воли вовлекает ее в очередную «игру в слова», которую раньше они оба очень любили.

– Так, прекрати свои шутки. Я сказала, завтра не смогу. И не настаивай, пожалуйста, – «и не снись мне больше».

– Не могу. Это не в моей власти.

– Настаивать – это не в твоей власти?!

Он промолчал, затем спросил:

– Так значит, послезавтра? В среду?

– Хорошо. В среду там же в восемь вечера. Устроит?

– А не хочешь сходить в какой-нибудь ресторан? Мне говорили, там недалеко открылось очень приличное место.

– Нет, не хочу. Так мы договорились? – спросила Кристина.

Негромкий вздох.

– Договорились. Приятных снов.