Любимая попаданка императора

Девушки застыли на месте. Их всех обуял шок. Раньше они видели такие трюки только по телевизору, но там все понятно – зеленый экран, спецэффекты. Тут же никакого экрана и съемок и близко не наблюдалось, зато творилась самая настоящая чертовщина.

Седовласый в нетерпении шевельнул запястьем, цепь натянулась, пребольно дернув Эльвиру за шею. Она поняла намек, поспешно поднялась на затекшие за ночь ноги и побрела на улицу. В итоге все равно оказалась последней. Две другие девушки соображали шустрее, и уже стояли навытяжку перед Хумбером, как солдаты на плацу. Или коровы на выставке? Судя по тому, как пристально он вглядывался в их лица, одной даже губы оттянул, оценивая зубы, скорее ближе к реальности было второе.

Эльвира судорожно сглотнула и оглядела улицу в поисках путей отступления. С цепью на шее много не побегаешь, но если ее вдруг снимут…

Она слышала про торговлю живым товаром, и похоже угодила в самую гущу эдакого «отбора». Подошла и ее очередь. Хумбер скривил губы, что в его случае обозначало довольную улыбку.

– Отличные экземпляры. – бросил он, не оборачиваясь, и Эльвира отметила, как просияли селяне.

– Премию, поди… – донесся до нее радостный гул голосов. Но ей уже было не до того.

Творилось что-то странное. Ноги не удержали Эльвиру, и она опустилась на колени прямо в грязь, еще сильнее пачкая уже испорченные джинсы.

Пронзительно-белые глаза мага заглянули ей, казалось, прямо в душу. Дрожа всем телом, она неожиданно поняла, что это не радужка такого странного цвета, а сияние, испускаемое его глазами. Рентген? Или лазер, как у Супермена?

Ее затягивало в свет, сконцентрировавшийся в зрачках старика, и с ужасом Эльвира поняла, что не может этому сопротивляться. Всю ее память, ее личность, стянули в один плотный узел и сейчас пытались вырезать из сознания.

Детские проказы, любовь матери, пусть и недолгая, все приятные воспоминания, что у нее были… девушка уцепилась за них, как за спасательный круг. Разум ее плыл, мутился, поддаваясь воздействию извне, как плавящийся пластилин, покорно принимая волю Хумбера. Эльвира запаниковала. До нее дошло, что творится нечто непоправимое. Если все пустить на самотек, от нее останется только тело, марионетка, послушная чужой воле!

Из последних сил она умудрилась соорудить из всего, что попало мысленно «под руку», нечто наподобие того комка, в который превратилась ее личность, и вытолкнуть навстречу жадным светящимся щупальцам старика вместо себя. Сама же Эльвира забилась, беззвучно подвывая от ужаса, в самый дальний уголок мозга, и воспринимала все дальнейшее, как в страшном кино. Будто бы не с ней происходит. Все понарошку, твердила она себе. Этого просто не может быть!

Только вот возможности выключить запись у нее не было. И приходилось наблюдать, как точно такие же щупальца окутывают двух других девушек, и те тоже падают на колени перед жутким стариком.

Глава 2

Сколько длилась агония несчастных, как и ее собственная, Эльвира не смогла бы сказать. По ее внутренним ощущениям, вечность, но замершие на месте селяне, открыв рот наблюдавшие за работой мага, успели разве что пару раз моргнуть, и все было кончено.

– Все. Грузите, отправим их в иной мир. – громко приказал сен Хумбер. Прозвучало довольно зловеще.

Полубесчувственных девушек подхватили его помощники – стало понятно, зачем ему аж четверо. Несли они бедняжек без особого пиетета, Эльвиру так и вовсе перекинули через мускулистое плечо, так что она почувствовала готовность расстаться с вчерашним завтраком. Увы, в желудке уже давно было совершенно пусто, так что получилось только громко икнуть.

Хумбер скривился.

– Ох уж эти отсталые миры. – пробурчал он себе под нос.

Эльвира осознавала происходящее, но под страхом смерти не смогла бы пошевелиться или что-то сказать. В голове стоял туман, как бывает при сильной усталости, когда готов на что угодно, лишь бы уже добраться до постели. За свою жизнь она дорабатывалась до подобного состояния лишь однажды, в первую сессию, и больше экспериментов не повторяла.

Ее бросили, как мешок, поверх таких же неподвижных девушек. Те даже не попытались увернуться, хотя Эльвира отчетливо слышала влажный удар. Кажется, ее локоть впечатался одной из них в нос. Их не связывали, но учитывая состояние бедняжек, оно и не нужно было. Как она ни силилась, пошевелиться никак не удавалось. Дышать, и то получалось с трудом, тем более что лицом Эльвира упала в тряпки, наваленные на дно телеги.

Мерное покачивание не убаюкивало, а усиливало подкатывающую к нёбу тошноту. Девушка старательно сглатывала и дышала ртом, в том числе потому, что тряпки нещадно воняли. Сделать она ничего не могла. Даже если бы ей сейчас сняли ошейник, и чудесным образом она получила свое тело обратно во владение – куда ей идти? В лес? Эльвира понимала, что шансы быть съеденной зверьем или попасться в очередной деревне новым охотникам за попаданками выше, чем вдруг случайно вернуться в родной мир. От полного бессилия она принялась перебирать воспоминания, но вовсе не от ностальгии, а пытаясь понять, чем именно откупилась от щупалец. Получалось, что большую часть подросткового периода она не помнит. Не сказать, чтобы это ее огорчило. Именно в тот период умерла мама, и Эльвире пришлось жить с отчимом, который очень быстро привёл в дом новую женщину. А после, будто ему мало было, принялся приставать к самой Эльвире. До страшного не дошло – вмешалось провидение в виде прабабушки по материнской линии. Старушка, несмотря на то, что разменяла девятый десяток, была еще бодрячком, и даже сама копошилась на придачном участке, пропалывая грядки. Ездить на учебу, конечно, стало не в пример сложнее, но главное – ощущение безопасности вернулось.

Теперь те жуткие годы, прожитые в когда-то родной квартире с посторонними людьми, помнились урывками, как плохо смонтированные кадры. Понятно, что было несладко, но острота ушла, оставив легкую неприязнь к этому периоду жизни. Организм как будто почувствовал, какие именно воспоминания можно отдать, чтобы не только не повредить, но и в какой-то степени облегчить Эльвире существование.

Девушка выдохнула с облегчением, и тут телега остановилась.

– Ну вот, сейчас откроем портал и отправим всех девиц по домам. – громко, как будто общался с глухими, заявил сен Хумбер. Глухо пробурчал что-то знакомый голос пожилого селянина.

Эльвира затаила дыхание. Неужели их вот так, запросто, сейчас вернут в родной мир?!

Голоса стихли, послышались удаляющиеся шаги. Девушка напряжённо вслушивалась в происходящее снаружи, в любой момент ожидая, что вот-вот ее подхватят руки и засунут в портал… или как тут принято перемещаться между мирами? Время тянулось и тянулось, как застывающая карамель, но ничего не происходило. А потом и вовсе телегу тряхнуло, и она возобновила ход.

Эльвира перестала что-либо понимать.

Зачем селянину сказали, что их отправят домой? Чтобы он ушел со спокойной душой? Или в случае проверки рассказал всем, что да, вернули, как обещали? Но он же ничего не видел…

Или видел?

Если маг способен удалить воспоминания, как проделал это с Эльвирой, то скорее всего он может и вложить их. То есть сейчас дед топает в родную деревню в полной уверенности, что девиц отправили по домам.

А их на самом деле везут куда-то дальше.

По спине девушки потек холодный пот. Очень хотелось визжать и биться в истерике, но оцепенение, сковывавшее ее до сих пор, не позволяло даже вздохнуть нормально. Оно и хорошо. Ни к чему окружающим знать, что она в сознании, все понимает и помнит. Чем дольше ей удастся маскироваться, тем больше возможностей у нее будет сбежать. Нужно сначала присмотреться к этому миру, понять, кому можно доверять, а от кого нестись сломя голову. Пока что все выглядит не слишком гостеприимно для попаданок.

Колеса мерно поскрипывали, телега то и дело подпрыгивала на кочках. Дорога постепенно становилась все ровнее, значит, они приближаются к более цивилизованным районам. Непонятно только, к добру это или к худу.

– Дальше сами. – раздался над головой Эльвиры голос сена Хумбера. Она даже вздрогнула от неожиданности. На самом деле вздрогнула! Кажется, чувствительность возвращалась.

– Да, сен Хумбер. – почтительно ответил один из его помощников. – Сдадим в лучшем виде.

– Чтоб не меньше пяти золотых за каждую! – грозно напомнил седовласый, и выслушал хоровые сбивчивые заверения, что будут торговаться до последнего. – Расплодилось тех попаданок, цены уже не те. Скоро выгоднее будет убивать на месте…

Ворчливое бормотание Хумбера стихло в отдалении. Эльвира вспомнила, что иногда нужно дышать, и с присвистом втянула воздух, чуть не закашлявшись от вони тряпок. Возмущение боролось в ней со страхом. Это что, ее продавать кому-то собираются?

– Да, частенько к нам теперь из техномиров заносит. – с сожалением констатировал один из помощников. – Раньше хоть из параллельностей попадали. За них у Великих Домов компенсацию получить можно. А теперь… эх!

Судя по шуршанию одежды, он махнул рукой, обозначая всю глубину разочарования.

– Ни кожи, ни рожи. – поддакнул другой, и чья-то рука огладила Эльвиру по лодыжке под задравшейся штаниной. – И одежда какая бессовестная! Сен Хумбер уверен, что они все девицы? Что-то непохоже.

– Не вздумай проверять! – резкий звук затрещины, и пятерня со щиколотки девушки исчезла. Эльвира осторожно выдохнула. – Сенна Марибель нам ни монетки не даст за порченый товар. Представляешь, как сен Хумбер расстроится?

Судя по тому, что возражений не последовало, гнева начальства боялись все.

Неспешно подрагивая, телега катилась все дальше.

Девушка беззвучно шмыгнула носом, давя непрошеные слезы. Покрасневший нос и опухшие глаза выдадут ее с головой. Она же должна быть бревно бревном сейчас! Вон, ее спутницы лежат и не моргают почти. Нужно им подражать во всем, и ждать удобного момента для побега.

Становиться бессловесным товаром Эльвира не собиралась.

Дышать становилось все тяжелее. Мешал не только ошейник. Перед въездом в город на девушек набросили тряпки, выдернув из-под их тел. Лежать стало жестче, в легкие почти не поступал свежий воздух, и больше всего Эльвира боялась раскашляться. К счастью, пытка длилась недолго. Уже скоро вонючую ткань с их лиц сдернули, а самих девушек бесцеремонно вытащили из телеги.

Эльвира украдкой покосилась на подруг по несчастью, и постаралась принять такой же отстраненно-безразличный вид. Обе они стояли, где поставили, и не предпринимали ни малейших попыток сдвинуться с места или прикрыть глаза от неожиданно яркого света.

Внутренний дворик, в котором они оказались, чем-то напоминал испанские или марокканские, с полукруглыми вытянутыми окнами, воздушными колоннадами и многочисленными цветами в кадках. Даже два деревца в углах притаились!

Вышедшая встречать прибывших дама выглядела довольно легкомысленно. Это про Эльвиру-то говорили, что она неприлично одета? Облегающая ткань практически не скрывала изгибов тела, причем округлостями женщина обделена не была. В нашем мире она могла бы стать символом бодипозитива. Несколько прозрачных накидок, распахивавшихся при малейшем движении, только усугубляли ощущение огромной, несущейся на тебя палатки.

– Что же вы их в таком состоянии-то везли? – напустилась дама на провожатых. Те вяло отбрыкивались, мол, каких выдали, таких и привезли. А что у одной синяк под глазом, а другая и вовсе с опухшим лицом, так они в своем мире это все получили.