Бельмер

– Садись, землянин, – ответил старик и сбросил мохнатый хвост со скамьи.

– Работать приезжали?

– Жили мы здесь. Двадцать лет, не меньше, – ответил рейн, наморщив мордочку.

– Надоело?

– Нет. Тут красиво, и магазин наш не пустовал.

– А почему уезжаете?

Следователю горячо и скороговоркой ответила старушка:

– Да потому что с ума сойти не хотим! Говорят, выползла из северной шахты хворь. Раньше шахтеров в падучую бросала, а теперь в город пришла… всем подряд мозг есть. Так сосед наш…

Ее муж коротко тявкнул на неё и, приподняв верхнюю черную губу, показал оранжевый клык. Она замолчала, а он повернул тяжелый взгляд к Идоро и медленно произнес.

– Сплетням не верь землянин, но на твоем месте я бы тут не задерживался.

– Почему?

– Я не знаю, но что-то творится в Колде. Сам не верил, пока намедни не вошел к нам в лавку мой старый приятель, постоянный клиент. Он всегда перед спячкой покупал одно и тоже: коробочку сырокопченых жуков-песчунов, десяток яиц блобстера, бутылку грушевого вина. Я ему: «Доброго дня», а он молчит и смотрит так… будто уже пьян. Я сам стар, но нос-то у меня молод. Не пьян он был. Собрался уже подойти, а он – хвать со стола колбасный нож и у меня на глазах отсекает сам себе хвост. Кровища… Жена моя визжит, но медиков все же вызвала. А сама… сколько времени прошло? Минут десять? – обернулся он к жене.

– Меньше, – подсказала она.

– Ну вот… вышла молча из дома и пошла… я за ней – куда, мол? А она как не слышит. Но послушай, землянин, страшно-то мне стало, когда вот я только что на улице стоял, раз моргнул – а я уже дома, на кухне, собственную супругу в бочку пытаюсь упаковать… Хорошо, что не засолил.

– Ужас! – Идоро раскрыл глаза пошире, чтоб не прыснуть.

– Даже вспоминать не хочу.

Старый рейн отвернулся и засопел. Супруга его молча кивала Идоро и по беличьи что-то жевала.

– Спасибо, – откланялся следователь и подошел к группе молодых парней и девушек.

Всем этим лыжникам было меньше тридцати, и в такой компании обычно бывают разговоры и смех. Эти выглядели как на похоронах. Так и есть. Их товарищ, самый покладистый, вдруг осерчал, побил все лампочки и вырубил отопление посреди ночи. Сам замерз, а остальные пожаловались, что здесь у них головные боли, снег раздражает глаза и снится всякая дрянь.

Потом Идоро сунулся было к инсектоидам, но те угрожающе подняли мандибулы, и он отступил к долговязому эриалу. Тот рассказал, что здесь у него проблемы с кожей, что просыпается по утрам расчесанный в кровь, с чешуей под когтями. Сообщил, что тут многие болеют. Видимо, что-то в воде или в воздухе. Поллюции. Надо срочно уезжать. Он хотел бы показать свои раны Идоро, но сожалеет, что не может снять скафандр. Идоро убедил его, что верит на слово, и поспешил в гостиницу.

В номере Идоро распаковал чемодан, включил компьютер и, после быстрого просмотра местных новостей, жадно принялся читать отчет Пять-цок-два. Всего час назад он с тоской представлял себе, каким скучным будет это дело, но теперь у него приятно холодел желудок и одна нога нетерпеливо постукивала по полу.

*

Из записи собеседования

Допрашиваемый:  **********************

Дознаватель: Идоро Иллеш

Бельмер 11.11.91 – 23.38

«– Вы сами изобрели прибор?

– Почти. Тут один гений нашел способ общения Десабресов и людей без помощи рук и железяк. Он использовал полярный феномен, возникшей в результате реакции между химическим составом планеты и солнечной активностью красного карлика. Но под воздействием МОЕГО прибора человек лишается возможности самостоятельно мыслить и принимать решения. В карман не положишь, но на корабле установить можно. На Дивее для меня жарковато, но там мой партнер по бизнесу как-то вздохнул, мол, как было бы проще, если бы купцы сами дарили ему товар. Прибыль мы делим пополам.

– Про ваше пиратство расскажете Шусе. Меня интересует IPL-2, параграф 14, нарушенный вами.

– А это что?

– Право разумного существа на личный выбор убеждений, действий и мыслей. Советом десяти запрещен контроль над телом и разумом любого сапиенса.

– Я не признаю этот закон.

– Но вы живете на планете, входящей в Конгломерат…

(Удар кулаком по столу)

– Это Конгломерат пришел в мой дом устанавливать свои законы! Я его не звал. Инспектор, вы серьезно не видите, что он первый и нарушает этот самый закон?»

*

– Многоуважаемый, Пять-цок-два, на чем основана ваша уверенность в таком точном времени убийства?

– Видите ли, мы теплокровные, адаптированы к низким температурам. Все важные органы находятся у нас в сердцевине. После смерти, она остывает последней, а сам процесс очень постепенный. Если тело не попадает в другие условия, то степень остывания в тканях четко отслеживается. В течении первых восьми дней и четырнадцати часов время смерти установить можно довольно точно. Позже, когда тело полностью остыло, и это сложнее сделать. Клик-три был убит в четверг, в одиннадцать двадцать вечера.

– А почему вы уверены, что это сделал именно человек?

Пять-цок-два протянул Идоро прозрачную капсулу с запечатанным в ней вещественным доказательством – шприцем на пять миллиграммов.

– Его нашли возле тела, но без следов ДНК. Такой маленький шприц десабрес не способен удержать в руке, – ответил Пять-цок-два, – По той же причине этого не мог бы сделать инсектоид, у него нет пальцев.

– Хм… А рэйн слишком маленького роста? – Идоро положил шприц на стол.

– Нет. Десабресу в состоянии шара укол могла бы сделать даже дивейская якуза.

– Она здесь водятся?

– Нет, слишком холодно.

Идоро поежился.

– М-да… и вы никого из рейнов не подозреваете?

– Нет. У них очень строго с вечерней спячкой, и они оставляют после себя запах, который долго не уходит.

– Вы чувствуете запахи?

– Я – нет, но на него до сих пор жаловалось бы все консульство.