– Да я сейчас милицию вызову! – запищал Грилихис уже без акцента. – Да как вы смеете, сволочи!
Фартовый рассвирепел. Он начал обильно покрывать лицо и голову доктора тяжелыми ударами. Тот тщетно прикрывался окровавленными руками. Они на глазах превращались в инородное месиво. Доктор терял уже много крови и был уже без сознания.
Звуки смешались. Они неимоверно растягивались, а потом резкий хлопок. Все смерклось. Ничего не осталось.
Марта, до смерти любившая своего супруга, подползла к его окровавленному челу, когда грабители ушли с доверху набитыми сумками. Рядом валялось разбитое золотое пенсне. Тело доктора уже давно остыло.
Марта начала нежно гладить супруга по голове, по волосам с запекшейся кровью, которая склеила их и уже высохла.
Госпожа тихо запела, покрывая поцелуями лицо мужа, как вдруг в ее груди что-то сильно сжалось. Сердце будто бы сделало несколько оборотов в невесомости, пронзила острая боль, словно ножичек, складной и острый, впился, в глазах зарябило, зажгло и разом оборвалось.
Из глаз горничной градом лились слезы, когда та пришла в себя. Она выла изо всех сил, пытаясь избавиться от кляпа и веревок. Бесполезно, просто бессвязно мычала. Через некоторое время неладное заподозрили соседи. Когда они ворвались в квартиру, несгораемый шкаф был открыт, а все имеющиеся в нем драгоценности исчезли. В углу лежала связанная домработница и хрипло мычала. Посередине комнаты на желто-голубом ковре в стиле Луи Каторз лежал в луже собственной крови доктор. Он был так мал и беззащитен, словно младенец. Его обнимали окоченелые руки госпожи.
13. Белая Чума
Яшка Вольман сидел в основном за спекуляцию. Неоднократно его пытались «перековать» в исправительных учреждениях. И по-видимому, небезуспешно. Последний раз его завербовали и отпустили.
Вольман опять принялся за старое, да поразмашистей.
Его любили во многих компаниях. Особенно он ценился еще и потому, что мог достать практически любой наркотик.
Гашиш у него был отличного качества. Его предпочитала больше дворовая шпана. В основном поставлял он ее им в самокрутках. Просил недорого за «баш». Морфин, кокаин, опиум – вот неполный список того, что мог раздобыть Яшка Белая Чума.
А называли его так за серо-белые как бы навыкате рыбьи глазищи и бледную кожу притом. Вид у Яшки был, мягко говоря, далеко не презентабельный, болезненный. Однако на это мало кто обращал внимания. Белого Чуму ждали все.
Порою, после налетов, внешняя обстановка банды угнетала и ее атаманов. Да мало ли бомондов, демимондов пыталось забыться в наркотическом плену. Мазы разных мастей были не исключением.
Хотя многие просто предпочитали крепкий алкоголь, несмотря на моду. И во время «сухого закона» страждущих, как ни странно, становилось все больше, как, впрочем, и самого алкоголя. На всех хватало.
Водка теперича забвения не приносила и Фартовому. Захотелось испробовать чего-то эдакого. С Яшкой Вольманом зазнакомились через Белку, и вот как это было. Гудели теперь все чаще у «самочинщика», как всегда, на хазе у Белки, близ Сенной, собралась большая компания. На сей раз бандиты отмечали очередной успех и меж собой делили добычу, состоящую, представьте себе, из платины, бриллиантов крупных каратов, колье и перстней и иностранных банковских билетов.
Фартовый мурлыкал с новой пассией, Цетковой, Басс, Корявый, Лидочка и Гаврюшка, Варшава, Климаков плюс банда Ваньки Белки – все пили и гуляли. Человек полста.
Шампанское и водка текли рекой. Под гитару пели песни. В минуты досуга играл на баяне Варшава. Корявый пиликал на гармонике, кто как мог развлекал блатных. Вот такой музыкальный ансамбль случился, и, пользуясь всеобщим разгулом, Варшава подсел к развязному Леньке.
– Фартовый…
Тот не обращал на него внимания.
– Фартовый! – На сей раз Варшава налил себе стопку для храбрости и потрепал его за плечо.
– Ну что тебе? – спросил атаман, отрываясь от Валькиных целований.
– Фартовый, отдай мне бабу… – В голове Варшавы загудело.
Тот свел брови.
– Безобразничаешь, мазута?
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: