Теорема существования. Инвариант

– В посольство в Равенхальме, наверное. Но алорнцы проверят его в первую очередь. Меня похитили из самого посольства, днем. Позвали в комнату, я зашел, а потом очнулся уже в камере.

– А, так у вас там крот роет, – хмыкнула я, – получается, тебе к своим вообще показываться нельзя, сольют.

– Я что-то не совсем понял, о чем ты? – мягко сказал Ян, как-то странно глядя на меня.

– Это жаргон, – рассмеялась я и пояснила, – «крот роет» – значит в окружении есть предатель, а «сольют» значит, что информация про тебя уйдет к эльфам.

– И откуда травница может знать подобный жаргон? – неожиданно низким, суровым голосом поинтересовался Ян.

Я устало плюхнулась на плащ рядом с ним и закрыла глаза.

– Давай, скажи, что я шпионка.

– А ты не шпионка? – с сомнением усмехнулся Ян.

– Неа, – я отрицательно помотала головой, не открывая глаз.

– Тогда кто ты?

– Здесь травница, – я приоткрыла один глаз и посмотрела на него.

– А не здесь? – продолжал настойчиво допытываться Ян.

Я подумала и решилась сказать полуправду.

– Я ученый, математикой занималась, цифрами, пока сюда не попала.

Ян удивленно присвистнул.

– Разве женщина может быть ученым?

– Здесь нет, там где я жила, это возможно.

– А здесь как оказалась?

– Случайно.

– Откуда?

– Издалека. Сильно издалека, – уклончиво ответила я.

– Из-за морей?

– Почти, еще чуть дальше. Мне поэтому и нужен маг, чтобы вернуться домой. Туда не добраться обычными способами.

– Так вот почему ты так просторечно разговариваешь, – догадался он, – тебя так учили. Та девушка, верно?

Я молча кивнула. Ян заулыбался глядя на меня и попросил:

– А спой что-нибудь на своем языке?

Улыбка, надо отдать должное, у него была очаровательной.

Я растерялась, выбор был велик от «во поле березка стояла», до бесконечности, однако петь толком я не умела, голоса особо не было, слух в общем, тоже не особо был, но набрала в легкие воздуха и тихо напела.

– Растворяется в тенях снова прожитого дня

Позабывшая меня твоя печаль. [1]

[1] Ю. Чичерина «Сорок тысяч километров»

Дойдя до второго куплета я сфальшивила и смутилась. Ян подбадривающее мне улыбнулся.

– Странный язык, никогда такого не слышал. А о чем песня?

Похоже, меня сейчас развели как ребенка. Я укоризненно улыбнулась глядя ему в глаза.

– Я ведь сказала, что попала сюда очень издалека.

Его зрачки вдруг сузились превратившись в вертикальную черную полоску пересекающую оранжевую радужку. Мы оба замерли глядя друг другу в глаза.

– Ты меня пугаешь, – сказала я спустя несколько бесконечных минут обоюдных рассматриваний.

– Прости, – хрипло сказал Ян, закрывая глаза, – кажется это из-за того, что у меня жар. Сейчас пройдет. И все-таки, мне кажется, что ты что-то недоговариваешь.

– Мы шесть дней знакомы, а ты хочешь, чтобы я тебе всю свою подноготную выложила? – я насмешливо глянула на него, – думаю, что рассказала тебе много больше, чем можно было ожидать.

– Понимаю, – Ян слегка улыбнулся, – даю слово, я тебя не обижу.

Рассказала я ему, действительно, больше чем следовало бы, но с Яном было удивительно легко, невзирая на прискорбные обстоятельства нашей первой встречи. Не было желания пожалеть и позаботиться, как с Арано, Ян, даже в плачевном состоянии, не выглядел побитым щенком. Не было и дискомфорта, от слишком пристального внимания, как с Керио.

И не было ощущения недопонятости как с Юркой: шутил он –не понимала я, шутила я – не понимал он. От этого возникала неловкость и позже, глухое раздражение от непонимания. Искренне надеюсь, что он найдет себе женщину способную принять его со всем стилем его жизни. Меня в последнее время нашего брака раздражало даже то, как он жарит яичницу и моет после нее сковородку.

***

Я закрыла глаза и как наяву увидела Юра. С растрепанными после сна русыми кудрями, в светло – голубой рубашке, джинсах и босой, еще не причесанный, но уже чисто выбритый и пахнущий своим любимым одеколоном. Стоит у плиты и пританцовывая под веселенький рок – н – ролл подкидывает на сковороде омлет.

– Доброе утро, жена, – он встрепывает рукой мои тщательно уложенные волосы и смеется, – как погляжу, ты уже с утра вся в цифрах. Когда моя супруга докажет какую-нибудь гениальную теорему?

Если поначалу это воспринималось как шутка, то потом как попытка уколоть, там более, что я уйму раз объясняла, насколько неприятны мне эти шутки.

Он в ответ смеялся: «ты преувеличиваешь», и ему на самом деле казалась забавной эта вся моя «возня с цифрами». Я заваривала себе кофе, плюхалась за стол, и настроение начинало стремительно портиться. Мне казалось, что муж никак не хочет понять важность решаемых мной задач. Более того принижает их. «Просто возня с циферками» преследовала меня повсюду: за завтраком, в разговорах по телефону, вечером за ужином. : «Ну что, жена, решила гениальную теорему Ферма?» поддевал он меня. «Нет, – ворчала в ответ я, – теорему Ферма еще в 1995 году решили, неуч ты, Юр». Юр в ответ заливисто хохотал: « Ерунда эта ваша математика, рисуете циферки на досках, уж лучше бы ты вышивкой занималась, Ин. ». « А еще лучше шпалы бы пошла укладывать, там тебе и продуктивность труда и общественная польза», – злилась я.

***

Я тряхнула головой, все эти люди из моего прошлого сейчас воспринимались под каким-то другим углом, как будто они где –то в стороне, отдельно. И я – тоже отдельно.

Ко мне подошла Птичка и попыталась жевать мою косу. Воспоминания сразу отошли на второй план.