Теорема существования. Инвариант

Я пожала плечами:

– Может и украл, я её не покупала, точно.

Ян рассмеялся:

– Я дал ему медяк, очень уж забавный мальчишка, а ты правда собралась его учить? Он только об этом и говорил. А еще пытался вызвать меня на состязание по чиханию носом, только я не понял о чем это он.

– Да, – я наклонилась и прижалась губами к его лбу, проверяя температуру, – если он сам захочет, я научу его читать и писать.

– Инга, – он смущенно отодвинулся назад, – что ты делаешь?

– Как что? – удивилась я, – мозг из тебя пытаюсь высосать. Лучше, конечно, через ухо, или чайной ложечкой попробовать, но и так сойдет. Считается, что женщины в этом большие специалисты. А потом передам знания Ильнииру.

Ян укоризненно на меня посмотрел:

– Опять ты свои шуточки шутишь, между прочим, я половину утра пытался сообразить, почему при жевании курятника в зубах щепки застревают.

– Ну и как? Получилось сообразить? – поинтересовалась я, доставая из кармана настойку и пару тряпиц.

– Да, –гордо сообщил он. – потому, что курятники строят из дерева.

– Впечатляющий вывод. Аж зависть берет от такой логичности мышления. Знаешь что, – задумчиво сообщила я ему, и достала из кармана еще одну небольшую тряпочку, – боюсь одним поцелуем в лоб мы не ограничимся, раздевайся.

– С – совсем? – покраснел Ян.

Я вздохнув посмотрела на потолок.

– Ну, для начала можешь снять рубашку и повернуться ко мне спиной, – я щедро полила тряпочку настойкой.

– А! Так ты раны собралась обрабатывать, – театрально разочарованно протянул он.

– Да, – подтвердила я и сурово нахмурила брови, – и не прикидывайся, что ты этого не понял.

– Почему не понял? Понял! – он внезапно быстро потянулся ко мне, потерся своим носом о мой и жалобно попросил, – а можно побыстрей с этим, ну, пожалуйста.

Я от неожиданности выронила пузырек из рук на пол, хорошо, что перед этим я предусмотрительно закрыла крышечку.

– Я даже штаны сниму, – пообещал он.

– Штаны, милый мой, ты и так снимешь, ноги твои тоже надо будет настойкой протереть, – я провела тряпочкой по его спине, он зашипел и дернул лопатками, настойка водорослей делала свое дело, в тех местах где раны воспалились поднималась дурно пахнущая зеленоватая пена. Я стирала её тряпицами, вот теперь его раны будут нормально заживать, не зря эта настойка стоит золотом на свой вес.

***

О её свойствах мне рассказывала Анея.

Как то вечером, мы сидели с ней на кухне и разбирали ящичек со снадобьями, что-то выкидывали. Что –то, еще годное для применения, оставляли.

Я достала пузырек с притертой пробкой в виде шарика, на дне плескалась мутная коричневая жижа.

– Это наверное надо выкинуть? – я уже примерилась вылить содержимое пузырька в ведро и отправить его в мойку, но Анея схватила меня за руку.

– Ты что! – она легонько хлопнула меня по руке, – это настойка морских водорослей, большая редкость и стоит на вес золота. Смотри.

Она капнула из пузырька на мою, в очередной раз, обожженную руку. Ожог вспенился зеленой пеной.

– Ой, – испугалась я и дернулась за полотенцем чтобы стереть непонятное вещество.

– Заживет все без шрамов, – довольно сказала Анея, – я её берегу для серьезных случаев. Когда рана совсем плохая, не заживает и ничего на нее не действует из лекарств, только эта настойка и помогает. Говорят, эти водоросли добывают ныряльщицы на островах. Водоросли растут очень глубоко под водой и ныряльщицы умеют задерживать дыхание до пятнадцатой круга, представляешь?

Я мысленно прикинула, по подсчетам выходило, что задерживать дыхание они могут до шести минут.

– Удивительно, – согласилась я.

Через день я, во время своих опытов, умудрилась взорвать банку с селитрой и получить большой ожог на ноге. Остатки этой самой настойки и позволили мне остаться не изуродованной, и не хромать всю оставшуюся жизнь.

***

– Ну вот спину я тебе протерла, – я снова щедро плеснула настойку на тряпицу, – перевернись, порадуй меня своими рельефными мышцами на животике.

Ян послушно перевернулся на спину, я вздохнув, принялась протирать его грудь и живот. Все-таки палачи из участка Равенхальма основательно над ним поработали.

Память услужливо, но не вовремя, подкинула картинку из участка: мне как наяву ударил в нос запах дыма, красное, растекаясь по каменному полу, заливало и гасило горящие угли.

Я, вместо слов, издав какой-то непонятный пищащий звук, выпустила из внезапно ослабевших рук тряпку и стала сползать с кровати на пол. Голова кружилась, к горлу болезненным комком подкатывала тошнота, и воздух из комнаты как будто исчез.

– Инга, Ингарра! – он поймал меня за руку и осторожно встряхнул, – что с тобой, тебе плохо?

Его голос доносился до меня как сквозь вату.

– Воспоминания радуют, – через силу выталкивая слова просипела я, – поглядела на твои раны и вспомнила.

– Ну что ты, все прошло, – он одним рывком затащил меня на кровать и прижал к себе, – все уже закончилось, слышишь, закончилось, они нас не достанут. Не достанут, даю слово, – он тяжело дышал мне в ухо, слегка покачиваясь, как будто младенца баюкал, – все закончилось.

Он вдруг сильно втянул воздух и уткнулся лицом мне в шею.

– Да, – я тоже обхватила его руками, – ты прав, все закончилось.

По моим ощущениям мы просидели обнявшись вечность, не меньше. Молча создавая своими объятьями подобие безопасного пространства. Он – для меня. Я – для него.

Потом легли, укрылись одеялом и так и уснули обнявшись. Ян так и не надевший рубашку, и я, накрепко зажав пузырек с притертой пробкой в руках.

Глава 7. Лерт. Зима

Утром мы с Яном успели позавтракать, разложить вещи по сундукам, и немного поспорить:

– Ингарра, ты уверена, что мы купили все необходимое? Может еще раз сходить на рынок?

Вернее, я сосредоточенно раскладывала вещи по сундукам, а Ян лежа на кровати доедал бутерброд с ветчиной и сыром. Он рвался мне помогать, но я не разрешила, у него все еще была температура. Так что я вручила ему кувшин с отваром, бутерброды, и занялась сундуками.