путь сократить, пройдя по старому, заросшему, давно взявшему
природный верх над человеческим контролем, парку.
После безостановочной ходьбы длиной в четверть часа,
Филолет Степанович, наконец, вошел в серое здание, поднялся на
второй этаж и остановился у одного из кабинетов. На секунду
Гомозов перевел взгляд на свои усердно начищенные ботинки – они
были в порядке, затем поправил перекрахмаленный воротничок
своей сорочки и, выпрямившись в туго натянутую струну, вскинул
руку и деликатным движением постучал в дутую клепанную
кожаную дверь. Раздалось приглушенное, еле слышное
постукивание, словно похлопали по подушке, плотно набитой
ватой.
– Да, да! Входите! – донесся голос из-за двери.
Гомозов нерешительно приоткрыл ее.
– Доброе утро!
– Ах! Вы! Это вы, Филолет Степанович! Здравствуйте! –
сказал, приподняв голову с обрюзгшими щеками, человек, одиноко
сидящий в комнате за большим лакированным столом. – Хорошо,
что вы заглянули прямо таки с утречка. С утречка… Я вам там в
ваш кабинетик папочку положил. Сделайте отчетик, пожалуйста.
Думаю, много времени это у вас не займет. Постарайтесь за сегодня
управиться.
– За сегодня? – опешил Гомозов. – Но, Федор Иванович…
Мне не справиться с ним за сегодня!
– Справиться, справиться! Не припоминаю того, чтобы вы – да
и не справлялись! Для вас же это «тьфу» – да и на полку! Как
говориться, пустое дело!
– Ну если – «тьфу» – да и на полку… Это же не дело, так.
– Да что вы к словам-то цепляетесь, Филолет Степанович. Ей
Богу! – насупился человек за лакированным столом и простодушно
перевел взгляд на окно.
– Вы понимаете, там же подсчеты за весь квартал… –
объяснял Гомозов. – И они ведь должны сойтись! Раньше вы мне
давали на это три дня. А второпях-то оно разве сойдется?
– Хе-хе! Понимаю, понимаю… Как же не понимать! Раньше –
три, а теперь один! Все должно сойтись, говорит… – руководитель
деловито надул щеки, перевел взор на Гомозова и тут же
отрапортовал: – А вы считайте точнее! И все у вас сойдется!
Непременно, все сойдется! Тем более, в ваших же интересах! Ведь
вы у нас как-никак наивысшую материальную ответственность
несете! И кому, как не вам, к этому делу со всей серьезностью
подходить? Ну! Что вы голову-то повесели?! Выше нос! А отчет
мне нужен завтра, это уж не по моей нужде, ни на день нельзя
задерживать! Так что, Филолет Степанович, – будто сам ни при чем,
начальник пожал плечами и заговорил уже с некоторой досадой: –
Филолет Степанович… А я ведь на вас такие планы возлагал! Вся
надежда была на вас! А вы… – он глубоко вздохнул. – Делов-то
там… Да особенно для вас! Ну что, возьметесь? Возьметесь, а?
Подчиненный не спешил отвечать на поставленный вопрос,
тогда руководитель вступился сам: