Властитель Подземного Волшебного Царства Святогор

Мы долго смотрели на этого прекрасного Ангела. Вместе. Тяжело дышали в унисон.

И облака пара из ртов ласково окружали нас, будто бы обнимая.

Я горела, горела, горела, хотя была холодная осень.

И моросил мелкий дождь.

Губы мои были мокрыми, а ресницы слиплись. Щёки ? словно в слезах.

? Мой Отец часто говорил мне, что если будет невыносимо грустно, следует просто поцеловать этого Ангела в левую кисть, а правую крепко пожать, ? грустно улыбнулся Святогор.

? Тебе грустно? ? сказала тогда я, будто в трансе, и тут же заткнула себе рот. ? Прости, Святогор. Я такая дура.

Он ничего не ответил. Воцарилась тишина. И затем, подняв глаза, я увидела самые драгоценные, изумительные, трогательные черты, я увидела самое красивое лицо во всех существующих мирах.

Глаза Святогора светились. И кожа белела во тьме. Волосы цвета неба самой жаркой ночи прилипли ко лбу. Святогор слегка улыбался, мягко.

Он излучал такую доброту, такое расположение ко мне…

Это мгновение навсегда отпечаталось в моей памяти как самое драгоценное воспоминание.

Но запомнилась и кровь на кафеле школьного туалета. Целлофановый пакет. Весь в слюне Святогора. И как я рву этот пакет. Целая толпа школят в таком тесном пространстве ? не продохнуть. А Святогор уже убежал.

Ему связали руки за спиной, надели пакет из под бутербродов на голову, долго склоняли сознаться во лжи, пока он задыхался. Он тогда впервые дал отпор и ударил кого-то.

Да так, что нос сломал.

Когда я пришла, была только кровь, только пакет.

Зачем я рвала его? Это выглядело так странно. Совсем не логично.

Это было совершенно бессмысленно.

Тогда Святогор пропал. По-настоящему. И дома не появлялся тоже.

И бабушка его вскоре умерла.

А через пару месяцев я и сама думала, что умру.

Часами валялась в мерзких, грязных, мокрых опавших листьях.

И вопила. И рыдала. И руки кусала.

С кем я тогда только не дралась.

К сожалению, и с теми, кого ненавидеть было не за что.

Но меня злил весь Мир, Мир, который не принял Святогора.

Точка невозврата, пика, кульминации боли настигла меня в прекрасный мартовский вечер, когда уроки закончились совсем поздно.

Я вышла с дополнительных занятий для отстающих и жадно впилась в ароматный весенний воздух.

По щекам неожиданно заструились горячие слёзы.

Не вытирая их, я направилась куда глаза глядят.

Долго блуждала по неуютными, тоскливым узким улочкам нашего крохотного города. Мои ноги вели меня сами, а глаза большую часть времени были закрыты.

И я пришла туда. В место нашего своеобразного свидания. Первого. И единственного.

В этот раз тут была лишь я и ледяной гигантский Ангел.

Статуя ? словно символ другого мира. Эта статуя, как надежда на Иную жизнь.

Но почему-то Ангел такой скорбный.

Решилась прикоснуться. Мрамор был, словно нежная, очень холодная кожа.

И опять моросил дождь. Подставила лицо небесам, широко открыла рот, а затем вновь горько заплакала.

Слегка успокоившись, заметила, что уже сижу на коленях.

И мои губы будто бы сами оказались у руки Скорбного Ангела.

Слегка поцеловала хрупкую кисть скульптуры, а другую ? осторожно пожала. Как во сне.

Сосредоточенная на приятном мгновенье ? прохладный мрамор холодил кожу и будто бы успокаивал ? я не сразу заметила вибрацию под коленями.

Но с каждой секундой она стремительно усиливалась и вот, игнорировать её стало невозможно. Тогда я, чудовищно грустная, даже не испугалась землетрясения, а лишь слегка отстранилась от статуи в недоуменье.

И через пару секунд заметила, что я уже значительно ниже статуи.

Что я спускаюсь под землю.

Медленно иду вниз на своеобразной земляной платформе по пугающе узкому тоннелю.

И конца-края этому тоннелю не видно.

Спускалась где-то минут пять, пока не заметила слабый, золотистый свет в конце прохода.

Наверное, мне стоило испугаться. Но я испытывала лишь трепет, даже возбуждение.

И тогда, словно радуясь моему восторгу, золотистый свет будто бы ускорился мне навстречу, а затем полностью поглотил меня.

Сияние алмазов, золотистых башен, фонтанов с драгоценными вкраплениями на несколько секунд буквально ослепило меня; но вскоре я привыкла к этому невероятному, невиданному великолепию.

Меня слегка испугало то, что было Там вместо неба, испугали и те существа, которых было так много, и которые были так похожи на людей, очевидно не являясь ими.