Ночь всех влюблённых

***

Утро нового дня встретило Алиссу запахами круассанов из булочной напротив и громко играющим радио из квартиры по соседству. Она наскоро умылась, расчесалась, соорудила сэндвичи с беконом и яйцом, выпила сладкий чай и поплелась навстречу очередному рабочему дню. Девушка привычно игнорировала направленные на неё заинтересованные взгляды прохожих: чаще – мужских, но нередко и женских. Мужчины от двадцати и до пятидесяти смотрели любопытно, с тайным вожделением, – будто хищники, желающие получить добычу в цепкие лапы. Женщины чаще неодобряюще оценивали и завидовали.

– Не грусти, красавица! – сказал немолодой велосипедист с грузной фигурой. – Всё будет хорошо!

Алисса только успела ответить неловкое «спасибо», когда он развернулся и уехал в другую сторону. Вероятно, её внутреннее напряжение отражалось и в лице. Ей частенько говорили, будто она грустна, задумчива и депрессивна.

После вчерашней феерии в офисе царило относительное затишье. Сотрудник отдела кадров Джон Уимбри тихо и незаметно переговаривался с Лизетт о грядущем пополнении: на обучение пришли новенькие.

– У двоих молодых людей есть техническое образование. С ними не придётся возиться и объяснять очевидные вещи, как некоторым, – сказал Уимбри. Они оба, как по свистку, уставились на Алиссу с единодушной укоризной.

«Ну да, конечно, – подумала она, презрительно усмехнувшись в монитор. – Я глупа, как пробка. Пусть думают, что хотят. Этот Уимбри и дня бы здесь не продержался».

Алисса приложила массу стараний, чтобы пройти собеседование, обучение и адаптироваться к работе. Она выбрала эту работу отнюдь не из интереса к технической среде; её прельстила обещанная зарплата с премиальными выплатами, дополнительные привилегии в виде страховки и новые перспективы. Но вскоре выяснилось, что высокого заработка ей не видать, поскольку она недостаточно усердно трудилась и не заслужила премии, оформление страховки займёт до полугода, а о карьерных перспективах она, как нелюбимая сотрудница, может лишь мечтать. В итоге все плюсы, ради которых она так старательно стажировалась и зубрила скучнейшую техническую информацию, оказались лишь плодом воображения.

Когда подошло время обеда, Алисса без всякого вдохновения направилась на кухню. До зарплаты оставалось несколько дней, денег на кафе у неё больше не было. Она безмолвно поедала двухдневное овощное рагу, пока её коллеги, столь же угрюмые и мрачные, гремели чашками, наливали кофе и лениво обменивались рабочими сплетнями.

– Эй, Алисса!

На кухню вальяжно вошёл старший эксперт клиентского сервиса Эрик. Он был бородат, ухожен и блестел, как новенькая медаль. Несмотря на юный возраст – недавно ему исполнилось двадцать три – из-за усталости и недосыпа он выглядел на десять лет старше. С первого дня он выступал для Алиссы в роли наставника и безуспешно пытался найти к ней подход. Она ему нравилась и оставалась неизменно холодна.

– Как дела? – поинтересовался он. – Выглядишь угрюмой. Опять в работе что-то не получается? Я могу помочь.

– Нет, не стоит, спасибо. Я справлюсь, – ответила она с вежливой улыбкой.

Несмотря на карьерный успех, Эрика сложно было назвать человеком большого ума. Алисса успела заметить, что, в общем-то, интеллектуалы не так часто добиваются прорывов в работе. Чаще всего в этой безжалостной гонке по карьерной лестнице побеждали не умные, а пробивные и обаятельные – такие, которые со всеми могли поладить и подольститься к кому угодно. Эрик был одним из таких и уже поэтому не нравился ей.

Впрочем, несмотря на малый интеллект, он легко считывал людей, улавливал их настроение и отношение к себе.

– Ты как закрытая книга, – высказался он. – Работаешь здесь месяц, а до сих пор никто ничего о тебе не знает. Кроме того, что в резюме написано. Ты что, скрываешься от закона?

Алисса усмехнулась.

– Конечно. За мной охотятся агенты ФБР. Я ношу парик, а моё имя – вымышленное.

– Я так и знал. А если серьёзно, – он уставился ей в глаза, – тебе стоит почаще общаться с коллегами. В конце концов, мы все здесь – одна семья. Мы постоянно друг с другом встречаемся вне работы, гуляем, ходим в кафе, на гольф – совсем как семья.

«Семья, в которой Лизетт – злобная мачеха», – хмыкнула Алисса про себя. Все эти высокопарные разговоры про семью на работе её ничуть не вдохновляли. Она прекрасно знала, что это лишь способ манипуляции сотрудниками.

– … и если ты хочешь быть частью нашей семьи, то нужно быть открытой и общительной, – договорил он уже жестковато. – Иначе…

– Иначе – что? – прямо спросила она.

– Иначе тебе не следует здесь работать.

Алисса не сказала ему ни слова. Если на её лице и отразились эмоции, то это были разочарование и презрение. Он практически прямым текстом заявил ей: «веди себя так, как нам нужно, или проваливай».

Она была достаточно мила и дружелюбна – но, как ни странно, никогда нигде не вписывалась. В огромном коллективе могла найтись лишь парочка людей, с которыми она могла свободно общаться. Со всеми остальными отношения оставались формальными. Ей не нравилось, когда её насильно пытались переделать – словно она была обязана кому-то соответствовать!

«Какая есть – такую и любите», – проворчала она про себя. Слова Эрика легли на её плечи грузом. Эта рабочая смена, как и предыдущая, принесла ей сплошные беспокойства. Лишь одно радовало: недавно ей удалось заполучить билет на полночный спектакль. Следовало поднапрячься, чтобы выполнить всю работу вовремя и успеть к началу.

Спустя полчаса после окончания смены Алисса спешила в театр на всех порах. Она наскоро привела себя в порядок и надела скромное чёрное платье. Нередкие прохожие – в ночь пятницы народу было хоть отбавляй – бессовестно пялились на длинноволосую девушку и её прелестные ноги на маленьких каблучках. В воздухе висел запах дыма, пива, пота и приторных духов. Город пропитался этими ароматами до самой сердцевины.

Здание театра высилось сияющей пирамидой посреди томного городского полумрака. Толпы зевак толклись у главного входа. Алисса протиснулась сквозь них, не обращая внимания на пошлые зазывания и смех. Внимание мужчин ей было привычно и давно опротивело.

Фойе практически пустовало: это означало, что спектакль начнётся с минуты на минуту. Девушка спешила наверх мимо неодобрительных взглядов театральных работников и на ходу снимала пальто. В последний момент ей удалось урвать билет в ложу. Вышло дороговато, но оно того стоило.

Ложа приветствовала гостью запахом элитных духов, пудры и дорогих кожаных изделий. Компания собралась «первосортная» – или как там журналисты называли представителей высшего общества? Женщины и мужчины выглядели столь идеально и безукоризненно, словно только что сошли с обложки Vogue. Алисса, на мгновенье застыв на пороге, почувствовала себя несчастной замухрышкой. Будто только что на неё направили прожектор и обнаружили разом все недостатки: давно не стриженые волосы, по-детски округлые щёки, неизящные пальцы, далёкая от идеала кожа…

Алисса собралась с духом, сдержанно улыбнулась в ответ на огнём прожигающие взгляды и села на последнее свободное кресло. Она заставила позабыть о неприятном внимании и обратила взор на сцену. Любое искусство внушало ей странное благоговение; хотя бы на несколько часов из реального мира, серого и мрачного, ей удавалось выбраться в дивный мир фантазий и грёз.

Когда погас свет в зрительном зале, и сцену облепило сияние сотни рамп, Алисса ощутила волну исходящего от людей возбуждения. Теперь-то, под крылом мрака, она позволила себе любопытство и осторожно оценила собравшихся. Пара девушек в модных платьях и шляпках, три тучные женщины за сорок, увешанные украшениями, словно рождественские ели, трое пожилых джентльменов и двое мужчин около тридцати. Один из них, укрытый тенью бархатных портьер, сидел бездвижно, практически не шевелясь. Алисса вздрогнула, почувствовав на себе его внимательный взгляд. Ей тут же начало казаться, что платье чересчур оголяет плечи и ноги.

– Я слышала, что эта интерпретация разительно отличается от предыдущих, – заметила женщина с пышным бархатным бантом в волосах.

– И чём же? – со светским интересом спросила другая женщина.

– Обилием обнажённой натуры, – иронично заметила третья.

Слово «обнажённая» вызвало всеобщий интерес. Девушки захихикали. Мужчины в возрасте смущённо, – словно только что узнали об этом, – заулыбались. Алисса приподняла брови. Она слышала, конечно, что некоторые деятели искусства грешили любовью к откровенности, но ей самой это было чуждо. Смотреть на обнажённых людей в окружении других людей – пусть и одетых – было полнейшим безумием, чуть ли не варварством.

На сцену вышла белокурая женщина в греческой тоге и представилась венценосной богиней Афродитой. Её вдохновлённый монолог закончился фразой: «Я пришла, чтобы даровать этому миру любовь». Затем она медленно спустила с себя незамысловатый наряд и предстала перед зрителем такой, какой создала её природа. Зал почти единодушно затаил дыхание. Алисса ощутила стыдливый румянец на щеках. Актриса была безусловно прекрасна: красивое здоровое тело, матовая белая кожа, круглая грудь, полные бёдра…

Вид голого женского тела пробуждал невероятный стыд. От вида же обнажившегося перед Афродитой красавца Апполлона Алисса была готова провалиться сквозь землю к самому дьяволу. Она беспомощно оглянулась на своих соседей. И женщины, и мужчины были поглощены разыгравшейся сценой страсти.

– Это отвратительно, не правда ли? – раздался рядом низкий бархатный голос.

Это произнёс ближайший сосед – мужчина у портьер, на которого она обратила внимание с самого начала. Даже мрак не мог скрыть красоту и изящество его лица. Он был чуть старше неё. Под бархатным пиджаком, белой рубашкой и чёрными брюками угадывалось крепкое сильное тело.

– Неужели кто-то считает это искусством? – произнёс он, пространно пожав плечами.

На сцену вышли ещё несколько богов: Дионис с бутылью вина, Посейдон с железным скипетром и вооружённая копьём Афина. Все они были наполовину обнажены.

– Я, конечно, не считаю себя экспертом, но, по-моему, это мало похоже на искусство, – осмелилась высказаться Алисса.

– Возможно, мы чего-то не понимаем, – иронично заметил сосед. – И на Олимпе действуют свои правила по поводу одежды?

– Я читала греческую мифологию и что-то не припомню там правил, согласно которым боги должны быть обнажёнными, – в тон ему отвечала Алисса.

Она редко разговаривала с мужчинами, чаще – просто избегала их. Но в этой почти беспросветной темноте странный незнакомец внушал доверие и чувство защищённости. Тем более, Алисса ничего не ценила так сильно, как честность и способность высказывать своё мнение.

Тем временем постановка продолжалась, и божественные создания в пылу страсти постепенно переходили в горизонтальное положение. Дионис положил руки на грудь Афины, а Дионис с Посейдоном сплетались с Афродитой в страстных объятиях.

– Кажется, всё слишком далеко зашло, – прокомментировал сосед саркастично. – Не представляю, чем нас ещё попытаются удивить? Разве что сами зрители проникнутся и начнут раздеваться…

– Прекратите болтать! – вмешался один из старых джентльменов. – Не мешайте знающим людям наслаждаться искусством!

– Это не искусство. Это – оргия, – ответила Алисса с негодованием.