Огненный лис

Лас удивлённо перечитал абзац. Эта версия легенды о Первых несколько отличалась от той, что преподавалась им. Но и книга была издана раньше. Ни о какой жене, а тем более сове, в современной версии не упоминалось. Видимо, здесь отразилось влияние старинных детских сказок о волшебном народе из леса.

Внезапно вспомнив о времени, парень глянул на большие часы над выходом. Чуть не опоздал! Прихватил обе книги, записался в толстую тетрадь, и со всех ног побежал в общежитие.

***

Энни ещё долго обдумывала, как легко и непринуждённо Лас напитался магией. Она же это не столько почувствовала как маг, сколько ощутила как эмпат. Неужели и у неё так получится? Выходит, это несложно? И все так делают? И так чувствуют?

Ей было немного страшно пробовать самой. Пожалуй, она ещё понаблюдае

Глава 7 Работа в команде

Роул дожидался свою группу около учебного корпуса. Первым пришёл Нор и сам зашёл в подсобку за инвентарём, но был выгнан оттуда с позором и в не самых изысканных выражениях. Хозяйственник Рэт – весьма боевой старичок, заведовавший распределением работ между студентами – выдавал вверенные ему орудия труда только командирам при предъявлении значка и под личную подпись в журнале (с указанием артикула, присвоенного каждому инструменту, разумеется). Журнал был зачарован таким образом, что написать в нём можно было только правду – любая ложь тут же стиралась. Нор убедился в этом лично, когда вредный старик отвернулся, чем и вызвал новый приступ ругани.

В этот момент зашёл Роул. Он и получил на всех грабли и мешки, а также неодобрительный взгляд старика Рэта вдогонку.

Нора это позабавило.

– Вот так прибьёшь кого-нибудь, и даже лопату взять негде, – пошутил он.

Роул, который только что предстал не в лучшем свете из-за своего же одногруппника, насупился больше обычного.

– За лопатой тебя прикопать сам схожу, – буркнул он, надеясь хоть как-то осадить наглеца, но этого пижона так легко было не пронять. Нор расхохотался.

К ним присоединилась Энни. Нор приветливо помахал ей граблями (в журнале они значились как «грабли веерные арт. №1.38.25»), но она встала ближе к командиру, показательно сжала губы и отвернулась.

Эмоции Нора для неё были как яркие вспышки молний на грозовом небе. Лёгкость с которой он радовался, сердился и тут же отходил Энни ужасно злила. После того, что он наговорил ей всего лишь вчера, она слышала в Норе только слабый укол вины и небольшую тревожность, в то время как на лице у парня уже сияла совершенно искренняя улыбка. Кошмарный самоуверенный тип!

Роул кивнул приближающимся со стороны общежития Джине и Ласу. Отметил про себя её помятый и заспанный вид, и зелёный платнок, неуклюже сбившийся набок.

Приближение Джины для Энни выглядело как шелест листьев в ветреный день. В целом доброжелательная, эмоционально реагирующая на всё происходящее, в ней всего было понемногу – недовольства, задора, лукавства, решимости.

Джина что-то говорила Ласу, надув губы и укоризненно покачивая головой. Тот пожимал плечами с ничего не выражающим лицом.

Энни с удивлением отметила, что он не был похож на огонь, которым владел, скорее, на ветер. Стихающий, когда прятался за непроницаемой маской (для Энни в принципе стало открытием, что люди могут так владеть эмоциями), и на общем фоне становился почти незаметным, если специально не вслушиваться. А когда забывался или считал, что его не видят – ветер его чувств словно овевал всё вокруг – любопытно, будто играючи, но в то же время осторожно и совсем ненапористо. Готовый отступить и спрятаться в любой момент. И всегда едва различимой нотой хорошо скрытая печаль.

Энни поёжилась, ощутив, что коснулась чего-то большего, но думать об этом себе запретила. «Подслушивать нехорошо, правда?» – усмехнулась она. Но легче уж птице разучиться летать, чем ей совладать со своим даром.

– Чистим рощу, – объявил Роул, когда все собрались. – Наш участок сегодня от левого края до трёх сросшихся клёнов. Завтра заканчиваем вторую половину ближе к теплицам. Участок возле лекарского корпуса не трогаем.

Роул был для Энни понятен как варёный картофель – обижен, растерян, оттого вечно недоволен. Не понимает, как себя вести, и пытается быть строже и грубее, чем он есть. Противным червяком его грызло чувство собственного превосходства, но это почему-то не отталкивало, а скорее рождало жалость. Во всей компании он был единственным, кто ощущал себя насколько не в своей тарелке.

Командир вёл группу насупившись так, что студенты, встречаемые им по пути, на всякий случай отходили в сторону и вежливо пропускали вперёд отряд, вооружённый граблями – по виду Роула можно было подумать, что эти идут в Пустошь на тварей охотиться, не меньше. Вот и мешки прихватили такие огромные. И направление как раз совпадало.

Джина дула на покрасневшую руку с несколькими свежими волдырями от ожога.

– Где ты так? – спросил Нор,

– Ой-эй, спешила так, что дым валил, а дым там, где огонь, нэй ли? – отмахнулась Джина здоровой рукой и едва не стукнула Нора граблями.

– Народ говорит, вор в руках огонь не унесёт, – лукаво подмигнул он и спросил, на тон тише, – а у Ласа-то тебе что приглянулось?

Джина с праведным негодованием вскинула брови.

– Нэй-нэй, золотой, что сразу вор? Всего-то один финик сморщенный, и то не себе взяла, а так, посмотреть, да на место положить, да проверить, ой ли испортился, ей и не взяла вовсе, а едва дотронулась, да не столько дотронулась, сколько подумала, – зачастила Джина.

Нор расплылся в широченной улыбке:

– А, ифисы! Это ты на святое покусилась. У Ласа каждый фрукт под строгим учётом.

Джина вздёрнула гордый и слегка курносый нос, собираясь обидеться окончательно, когда он огорошил её предложением:

– А у меня можешь что-нибудь украсть? Вот прям сейчас!

Джина сурово посмотрела на него и вручила свои грабли.

– Ой ли, славный, что ты за слова обидные говоришь! – надула она губы. Её ладонь в это время заскользила над обожжённой рукой, направляя слабый импульс, немного ускоривший заживление. – Честной девушке уже за порог не выйти, ой ли нэй?

Джина убрала ладонь, Нор восхищённо хохотнул.

– А кто эта красотка? – кивнул он на чёрно-белый слепок-картинку в руках у Джины.

Маги не так давно создали аппарат, позволяющий переносить изображение из жизни не только в кристаллы, но на бумагу. Изобретение пользовалось популярностью у простого люда: да, не дёшево, но в целом доступно, и быстрее, чем портретик у художника ждать.И в отличие от художников, всегда похоже на оригинал. Те, кто готов был заплатить побольше, могли даже цветную картинку получить!

Джина непонимающе взглянула на Нора, словно ожидала от него иной реакции. Потом перевела взгляд на спину идущего впереди Роула. Спина напряглась, командир осторожно проверил рукой содержимое потайного кармашка на рубахе (сам пришивал в первый день, как его назначили!). Разумеется, там было пусто. Группа позади замерла и наблюдала, как уши Роула становятся пунцовыми.

Джина пискнула, сунула Нору картинку и шмыгнула за его спину как раз в тот момент, когда Роул резко остановился и обернулся.

– Это. Моя. Невеста, – отчеканил он каждое слово, пытаясь встретиться глазами с Джиной, но находил только самые объёмные части её форм, которые не удавалось полностью спрятать за Нором – копну мелких кудряшек, грудь и седалище. Бесстыжие глаза так и не показались, а Нор ненавязчиво преградил ему путь сразу двумя граблями.

– Милашка, – сказал Нор со своей вечной самоуверенной ухмылкой и протянул фото хозяину.

– Ой-ей, жить долго будете, счастье безграничное, детишек мал мала меньше…, – раздалось из-за спины блондина.

– Она извиняется, – перевёл Нор.

– …ой ли в один день умрёте, да в землицу рядом ляжете…

Нор едва заметно шагнул назад, наступив каблуком на носок ботинка Джины. Она ойкнула, поняла намёк и замолчала.

– И больше у тебя ничего не украдёт, – подытожил Нор, – даже случайно.

Роул забрал у него картинку, выругался и пошёл дальше, бормоча под нос нечто невразумительное и, кажется, не очень цензурное. Клятые эшиды! Воры! Продажные женщины! Выставила его полным идиотом…

Джина дождалась, когда вслед за Роулом вперёд выйдут Лас и Энни, поплелась в хвосте группы рядом с Нором.

– Шизрах, – прошипела Джина, неодобрительно косясь на своего командира.

Нор миролюбиво пожал плечами, словно вся эта сценка ничего не значила для него.