Нити силы: Жизнь или Смерть. Книга 1

Пролог. Первые страницы дневника Кирата.

Ника Грэйвес, если ты сейчас держишь в руках эту книгу, значит, я сделал всё возможное и наконец‑то обрёл покой.

Начну своё повествование, пожалуй, сначала. И это не просто начало чьей‑то жизни – это история о зарождении всей магии в нашем мире и о том, как одна любовь едва не погубила все миры.

В самом начале мир был един. Не было ни магов, ни сущностей – лишь простые люди. Они жили своей жизнью, не думая ни о чём, кроме того, как прожить её достойно.

Но однажды человеческий род оказался на грани вымирания. Всему виной стали стихии: повсюду вспыхивали вулканы, огромные волны топили дома, ветра сносили всё на своём пути, земля тряслась.

Люди начали изучать эти явления и нашли место, где все стихии объединялись. Жерло вулкана соседствовало с водопадом, а бушующие там ветра разносили камни, которые образовывались после землетрясений, словно щепки.

Они поклонялись идолам, которым нужно было принести жертвоприношение. Жертв выбрали быстро: взяли шесть пар людей, которые хотели принести клятвы друг другу, мечтали пожениться. Но вместо храма их привели к той самой горе, пообещав, что именно там они смогут навсегда объединиться душами со своими парами.

Когда эти люди оказались у жерла вулкана, они поняли, что им суждено умереть там. Несмотря ни на что, они произнесли посмертные клятвы – всегда и везде быть со своей парой, любить вечно.

Клятвы оказались настолько сильны, что смерть не смогла разлучить души влюблённых – так и появилось шесть истинных пар. Они перерождались, искали свою пару и снова умирали. Этот цикл был нерушим, пока одна душа не вселилась в Бога. Он не помнил своих прошлых жизней, не знал, что когда‑то был простым человеком, давшим вечную клятву. Но его душа помнила. Она томилась, искала то, чего не могла найти в своём мире. В мире, где родились Боги – Лантереи.

Прошли столетия после этих событий. Стихии успели расколоть огромный материк на континенты. И в день, когда казалось, что всему миру людей пришёл конец, пришли они – боги. Всего их было шестеро: Бог смерти – Патедерум, Богиня жизни – Геллалионна, Бог огня – Игнарис, Богиня воды – Аквалисса, Бог земли – Терс, и самый юный из них, Бог воздуха – Аерисус. Они жили в мире, который назывался Лантереей, но решили покинуть его, и основать свой собственный мир. Так они разделили всё сущее на два мира: естественный и магический. Но никто не знал причину вмешательства богов. Никто не догадывался, что Патедерум просто искал свою истинную пару. В Лантерее он не нашёл её – и потому спустился к людям, надеясь отыскать ту единственную среди смертных. Но даже Боги, могут ошибаться.

Глава 1. Пять лет назад

– Ника, соберись! – крикнул дед, когда я в очередной раз пропустила удар деревянного меча.

Я едва успела отшатнуться – тренировочный клинок просвистел в паре сантиметров от плеча. Сердце колотилось, ладони вспотели, а в голове крутилась только одна мысль: «Опять не получилось».

Дед опустил меч, пристально посмотрел на меня. В его глазах не было раздражения – только твёрдая уверенность, будто он знал что‑то, чего пока не понимала я.

– Ты снова думаешь о промахе, а не о следующем движении.

Я вздрогнула от его голоса и попыталась сосредоточиться. Дед всегда говорил, что в бою важна не только сила, но и внимание. Я сделала глубокий вдох, выпрямила спину и вновь встала в боевую стойку.

Мышцы помнили положение – локти чуть согнуты, вес распределён равномерно, клинок держится не слишком крепко, но и не вяло. Это было уже не просто заучивание движений: тело само находило баланс, словно пробуждалось что‑то давно забытое.

– Ещё раз, – произнёс он, поднимая свой меч. – Помни, ты должна предугадывать движение противника. Не жди, пока он ударит, действуй заранее!

Я сглотнула, крепче сжимая рукоять. Древесина под пальцами уже нагрелась от прикосновений, стала почти родной. Я медленно перевела взгляд с клинка деда на его плечи, затем – на положение ног.

Он сделал лёгкий шаг вперёд – едва заметный перенос веса. Я тут же отреагировала: чуть развернула корпус, приподняла меч, готовясь к блоку.

– Хорошо, – кивнул дед. – Ты видишь начало движения. Теперь попробуй предугадать конец.

Он атаковал.

В этот раз всё происходило медленнее – или это я стала быстрее? Я уловила момент, когда его рука начала разгибаться для удара. Не дожидаясь столкновения, я шагнула вбок, одновременно опуская свой клинок так, чтобы встретить его оружие под углом.

– Отлично! – в голосе деда прозвучала гордость. – Ты хорошо справляешься!

– Ага, – выдохнула я, тяжело дыша. – Но я всё равно не понимаю, для чего мне уметь драться на мечах…

Дед опустил свой тренировочный клинок, посмотрел на меня внимательно, словно взвешивая, какие слова подобрать.

– Ты думаешь, что это просто удары и блоки, – начал он, проводя ладонью по лезвию. – Но когда‑нибудь в твоей жизни наступит момент, когда ты меня ещё поблагодаришь за это.

Я скептически приподняла бровь, всё ещё тяжело дыша после очередной серии выпадов.

– И что же это будет за момент? Когда на меня нападёт средневековый рыцарь?

Дед усмехнулся, но в его глазах не было веселья – только глубокая, почти тревожная уверенность.

– Когда мир покажет тебе свою истинную суть, – произнёс он тихо. – Когда то, что ты считала сказками, станет реальностью. Когда тебе придётся выбирать не между победой и поражением, а между жизнью и смертью.

Я сглотнула, глядя на его лицо – морщинистое, суровое, но знакомое до последней черточки.

– Ты говоришь так, будто знаешь, что случится.

– Я просто слишком долго живу на этом свете, – он снова поднял меч. – А теперь бери металлическое оружие. Мы ещё не закончили.

Подойдя к стене с различными мечами, я достала из ножен свой любимый – с витиеватыми узорами на рукояти. Металл приятно холодил измождённую ладонь. Медленно провела пальцем по гравировке – замысловатые линии сплетались в узор, который я так и не смогла разгадать. Дед говорил, что это древний символ, но никогда не объяснял его значения.

– Встань ровно, – строго приказал дед. – Плечи назад, локоть выше. Ты держишь меч, а не ложку.

Я выпрямилась, стараясь унять дрожь в руках.

– Ты всё ещё думаешь, что это игра, – продолжил он, медленно кружа вокруг меня. – Что эти движения – просто танец, который можно забыть, как забываешь школьную программу. Но однажды ты окажешься там, где не будет судей, секундомеров и правил. Там будет только ты и то, что придёт за тобой.

Его меч сверкнул – молниеносный выпад, которого я едва успела отразить. Звон стали эхом разнёсся по залу.

– И в этот момент, – его голос звучал почти ласково, – ты либо вспомнишь всё, чему я тебя учил, либо умрёшь.

Глава 2. Начало

– Чёрт! Чёрт! – повторяла я, пока бежала с трамвайной остановки до универсама.

Меня задержали на парах, поэтому сейчас я бежала сломя голову до своей работы.

Полтора месяца прошло с того дня, когда мир перевернулся. Смерть деда. Не просто смерть – убийство. На оживлённой улице, под камерами, при свете дня. И ни следа преступников. Ни одной зацепки. Каждый день я звонила следователю, каждый день слышала одно и то же: «Дело в работе. Пока без продвижений».

В тот самый момент, когда мне сообщили о его гибели, в нашей квартире неожиданно вспыхнула проводка. Пожарные успели, но ремонт съел все сбережения – вместе с теми, что дед копил на моё обучение. Похороны, бумаги, восстановление жилья… Теперь я жила в режиме «выжить»: учёба в ветеринарном техникуме на другом конце города, работа здесь, постоянные поездки, недосып, кофе литрами.

Но этот бешеный ритм был спасением. Он не давал погрузиться в тоску, не позволял зациклиться на вопросах без ответов: Кто? Зачем? Почему именно он?.

На улице стояла середина ноября. Резкий холодный ветер со снегом разметал мои длинные каштановые волосы. Я посильнее укуталась в огромный вязаный шарф белого цвета. По коже пробежали мурашки. Решив, что это из‑за холода, я свернула за угол следующего дома, чтобы срезать путь до работы, и ускорила шаг.

Внутри поднялось непонятное предчувствие – липкое и тревожное. Я испуганно осмотрелась по сторонам, но из‑за смога, который словно из ниоткуда окутал улицу и двор, ничего не разглядела. Только серые вихри, поглощающие очертания домов и деревьев.

Прижала сумку к себе и пустилась бежать. Но, едва преодолев десяток метров, сквозь темно‑серый смог разглядела силуэты людей. Они шли медленно, прямо на меня.

Я попятилась назад, желая не преграждать никому дорогу. Ладони вспотели от страха – несмотря на пронизывающий холод, сердце заколотилось как бешеное.

И ровно в этот момент туман немного рассеялся, открывая мне вид идущих.

Их было четверо – фигуры в чёрных одеждах, словно вырезанные из самой тьмы. Рваные балахоны до колен скрывали верхнюю часть тел, низко опущенные капюшоны прятали лица, а ноги утопали в чём‑то чёрном, густом, будто ожившем тумане.

Один из них медленно поднял голову. Я вскрикнула от ужаса: под капюшоном не было лица – лишь чёрный череп с бездонными провалами вместо глаз. Он рассматривал меня, дёргая головой резкими, неестественными движениями, и каждый такой рывок пронзал меня ледяным страхом.

Не выдержав, я развернулась и бросилась бежать. Но не успела сделать и двух шагов, как что‑то с силой рвануло меня за шарф назад. Ткань мгновенно стянула шею, как удавка. Я захрипела, задыхаясь, пальцы судорожно вцепились в шерсть, пытаясь ослабить давление.

Быстрым движением сорвала шарф, оттолкнулась ногами от асфальта – но не удержалась. Упала вперёд, ладони врезались в шершавую поверхность.

Из глаз брызнули слёзы – кожу на руках обожгло острой, пронзительной болью. Каменные крошки впились в кожу, тёплая кровь просочилась сквозь ссадины.

Во мне что‑то оборвалось – словно лопнула последняя нить, удерживающая сознание в реальности. Страх накрыл с головой, превратившись в осязаемую тьму, заполняющую каждую клеточку тела.

Вены зажгло – будто по ним пустили расплавленный металл. Я закричала, не в силах стерпеть эту боль, звук вырвался из горла хриплым, надрывным воплем. Кровь бурлила, пульсировала в висках, перед глазами всё поплыло, размазалось в хаотичную мозаику цветов и теней.

В нос ударил резкий запах дыма – едкий, пробирающий до самых лёгких. Я попыталась сосредоточиться, ухватиться за хоть что‑то знакомое, но по ушам резанул пронзительный визг – такой, что пришлось закрыть их руками, вжимая ладони так сильно, будто это могло заглушить звук.

Постепенно картинка начала проявляться сквозь пелену слёз, визг утихал, оставляя после себя звенящую пустоту. И тогда я увидела.

Чёрные фигуры стояли в кругу пламени. Огонь плясал вокруг них, словно живой, изгибался, тянулся к ним. Их одежды поглощали свет – абсолютная, бездонная чернота, лишь языки пламени отражались в бесформенных силуэтах, придавая им ещё более зловещий облик.

Я пыталась понять, что происходит, но разум отказывался принимать реальность. Эти сущности, лишённые лиц, казались частью самого кошмара, который ожил и теперь преследовал меня. Они не двигались – просто стояли, и смотрели, как из пламени вырываются шары огня.

– Нет, нет, нет, – зашептала я, не веря своим глазам.

Огненные шары медленно приближались, пульсируя багровым светом. Их жар ощущался даже на расстоянии – кожа начала покалывать, волосы зашевелились от раскалённого воздуха. Каждый шар висел в воздухе, словно живой, будто изучал меня перед тем, как нанести удар.

– Не надо, – дрожащими губами произнесла я, пытаясь собраться с силами.

Я упёрлась ладонями в землю, игнорируя жгучую боль от свежих ран. Тело не слушалось – мышцы будто налились свинцом, а земля предательски ускользала из‑под ног, будто пыталась утянуть меня вниз.

С огромным усилием мне всё же удалось приподняться на дрожащих руках. Перед глазами поплыли тёмные пятна, в ушах нарастал гул, перекрывающий даже треск приближающегося пламени. Я сжала кулаки, чувствуя, как острые камешки впиваются в разбитую кожу.

Один из огненных шаров замер в метре от меня, словно выжидая. Его свет отражался в моих слезящихся глазах, превращая мир в пляску кроваво‑красных теней. Мир снова покачнулся.

– София, проверь её, – прозвучал мужской голос прямо у моего уха – низкий, властный, но в нём явственно слышалась тревога.

– Ал, как такое возможно в естественном мире? – отозвался женский голос, высокий и напряжённый. Шаги приблизились, и чьи‑то прохладные пальцы легко коснулись моего запястья, потом – лба. – Пульс зашкаливает. Зрачки расширены.

Я попыталась сфокусироваться, разглядеть их лица, но мир расплывался. Силуэты дрожали, смешивались с тенями, а звуки становились всё глуше, будто меня затягивало в глубокую воронку.

– Нужно вывести её отсюда. Сейчас же, – снова мужской голос, уже резче. – Если они вернутся…

– Знаю, – перебил женский голос. Её пальцы скользнули к моей шее, нащупывая пульс. – Но она почти без сознания. Я не смогу…

Дальше – только обрывки.

Шёпот.

Прикосновения.

Звук шагов.

И потом – пустота.

Сознание, не выдержав напряжения, просто отключилось.

– О боже! Как же всё болит!

Это была первая моя мысль, когда темнота понемногу отступила. Тело словно пропустили через мясорубку: каждая косточка, каждый сустав кричали от боли. К горлу подкатывала тошнота – я сглотнула, пытаясь унять мерзкое ощущение.

Осторожно приоткрыла глаза – и тут же с шипением зажмурилась: резкий свет люстры ударил по зрачкам.

Попыталась сосредоточиться, но мысли путались, словно в тумане. Образы тех четверых не покидали меня. Я вспомнила, как они приближались, шаг за шагом, с холодной уверенностью, будто знали, что мне некуда бежать.

Я попыталась сосредоточиться, но мысли путались, словно в густом тумане. Образы тех четверых не покидали меня – их чёрные балахоны, скрывающие ноги нечто живое и тёмное, и самое страшное… отсутствие лиц. Только чёрные пустоты под капюшонами, от которых мороз шёл по коже.

Я вспомнила, как они приближались – шаг за шагом, с холодной, почти механической уверенностью, будто знали, что мне некуда бежать. Их движения были неестественными, дёргаными, как у кукол на нитках. А потом – огненные шары, пульсирующие зловещим светом, жар, обжигающий кожу…

– Ал, она приходит в себя! – снова прозвучал незнакомый женский голос, на этот раз ближе, взволнованнее.

Стараясь справиться с болью, я медленно открыла глаза снова, на этот раз стараясь не смотреть прямо на свет. Комната, в которой я находилась, была знакомой. Вокруг меня царила тишина, лишь издалека доносились приглушённые звуки – возможно, это был шум улицы или разговоры людей. Я попыталась вспомнить, что произошло, и почему я оказалась здесь. Воспоминания приходили и уходили, как тени, но одно было ясно – мне нужно было встать.

– Софи, а что она делает? – раздался приглушённый мужской голос.

– Леон, она была в отключке почти пять часов, что ты от неё хочешь? – в голосе девушки звучала сдержанная твёрдость.

– Что?! – воскликнула я, широко открыв глаза.

Передо мной стояли два парня и девушка. Их взгляды были прикованы ко мне. Я вздрогнула, когда меня окатила непонятная волна мурашек, и постаралась хотя бы сесть.

Мышцы протестовали, позвоночник будто сковало ледяными тисками, но я упрямо подтянула колени и, опираясь на локти, медленно приподнялась.

– Кто вы такие?! – воскликнула я, и в этот момент меня охватила паника.

Голос дрогнув, сорвался на хрип.

Первый парень, блондин с серыми глазами, ухмыльнулся, но тут же получил локтем от девушки.

– Ты правда Грэйвес? – спросил он так, будто сам не верил в то, что говорил.

– Леон! – окликнул его другой парень, немного старше блондина.

Его иссиня‑чёрные волосы были слегка взъерошены, будто он не раз провёл по ним рукой в раздумьях. Но главное – глаза. Ярко‑синие, пронзительные, они напоминали два сверкающих сапфира. Они впивались в меня взглядом, словно пытались прочесть каждую мысль, добраться до самых потаённых уголков души. От этого взгляда по спине пробежал холодок, но не от страха – от странного, необъяснимого узнавания.

«Я его видела… где‑то. Когда‑то».

Мысль мелькнула и исчезла, оставив лишь смутное ощущение дежавю.

– Не сейчас, – тихо, почти шёпотом произнёс он Леону, но я всё равно расслышала.

Его голос – низкий, с лёгкой хрипотцой – будто окутал меня невидимой пеленой. В нём не было ни угрозы, ни раздражения, лишь твёрдая уверенность человека, привыкшего, что его слова имеют вес.

– Ладно, Соф идём, нужно её вещи собрать, – сказал блондин, и на меня словно ведро ледяной воды вылили.

Я резко выпрямилась, и комната на мгновение поплыла перед глазами. Сердце колотилось так, что, казалось, готово было вырваться из груди.

Это была моя комната. Знакомые обои с неброским геометрическим узором, полка с книгами у окна, старый письменный стол, заваленный бумагами. Даже запах – едва уловимый аромат лаванды от ароматической свечи – был родным. Но сейчас в ней находились абсолютно незнакомые мне люди.

– Какие еще вещи! – возмутилась я.

– Идите, я сам ей всё объясню, – парень с тёмными волосами небрежно махнул рукой в сторону девушки.

– Не трогайте мои вещи! И как вы вообще оказались у меня дома?! – мой голос дрожал от негодования.

– Только давай помягче, – невозмутимо отозвалась девушка, бесцеремонно распахивая дверцы моего шкафа.

– Я сейчас в полицию позвоню! – предупредила я, инстинктивно потянувшись к карману.

– С этого, что ли? – он протянул мне то, чем когда‑то был мой телефон.

Я уставилась на обломки: треснувший корпус, потемневший экран, оплавленные края.

– Что ты с ним сделал?!

– Я?! – он вскинул брови с наигранным возмущением. – Ну уж нет, это сделала ты.

Я замотала головой, не собираясь соглашаться с ним.

– Не неси чушь! Я даже в руки его не брала!

Он усмехнулся, покрутил обломки в пальцах.

– Ваша техника не выдерживает магию. Собственно, в естественном мире вообще не должно было быть магии, – начал он, неторопливо прохаживаясь по комнате. Его взгляд скользил по моим вещам – книгам, фотографиям, безделушкам, – словно он видел их истинную суть, скрытую от меня.

Блондин, до этого молча стоявший у окна, хмыкнул и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Дверь тихо щёлкнула, оставляя нас наедине.

– Эй ты! Куда ты пошёл?! – крикнула я ему вслед.

– Я бы на твоём месте вёл себя спокойнее, после того, что ты сделала, – спокойно посоветовал мне брюнет.

– Кто ты такой чёрт возьми?! – сквозь зубы процедила я.

– Меня зовут Александр Вилозент. Это София Вайнмайер, а тот, – он кивнул в сторону двери, – её брат Леон. – Никто из наc не желает тебе зла. Мы пришли помочь тебе.

– Помочь?! Да вы издеваетесь! – заорала уже я, не в силах сдерживать свои эмоции. – Вы… Вы пытались убить меня!

– Для начала успокойся, – мягче произнёс Александр. – Тех, кого ты видела на улице, называют охотвигами. Это сущности среднего порядка. Большой, конечно, вопрос, как они попали в естественный мир, но куда интересней, как ты смогла призвать свои силы.

Я нервно рассмеялась, пытаясь ухватиться за последнюю ниточку здравого смысла.

– Я поняла! Это розыгрыш какой‑то, да? Может, камера где‑то спрятана? Или это эксперимент? Ну скажите, что вы просто… проверяете меня!

Александр не улыбнулся. Не рассмеялся. Лишь скрестил руки на груди, глядя на меня с тем же спокойным, почти холодным вниманием.

– Так отойди, я сама с ней , поговорю, – отодвинула его блондинка.

Она присела на край моего дивана, и я заметила их сходство с Леоном. У обоих были платинового оттенка волосы, серые глаза и мягкие черты лица.

– У тебя, наверное, сейчас много вопросов, поэтому задавай, а я тебе честно буду отвечать, – она легонько сжала мою ладонь.

Её прикосновение было тёплым и удивительно успокаивающим. Я поймала себя на том, что невольно расслабляюсь, хотя ещё минуту назад внутри всё сжималось от напряжения и недоверия.

– Ладно, – протянула я. – Как вы узнали, кто я такая и где живу?

София что‑то достала из заднего кармана брюк и протянула мне.

– Паспорт?! – воскликнула я. – Вы что, рылись в моей сумке?

– Ну, нам нужно было тебя куда‑то отнести, пока ты находилась в не совсем мобильном состоянии, – спокойно объяснила София, не убирая руку с паспортом. – Поэтому искали хоть какую‑то информацию в твоей сумке. Не класть же тебя на голую землю.

Александр хмыкнул, и отвернулся к окну, сложив руки на груди.

– Так, хорошо. А теперь давайте договоримся: денег у меня нет, поэтому давайте разойдёмся мирно. И я обещаю, что не подам на вас заявление, – я попыталась улыбнуться, чтобы показать им своё дружелюбие.

– О боги! – простонал Александр. – Дайте мне терпенье!

– Ника, нам не нужны твои деньги. Мы пришли помочь тебе, – ответила София, стараясь сохранить спокойствие.

– А с чего вы взяли, что мне нужна именно ваша помощь?

– Так всё! – Александр резко ударил ладонью по подоконнику. Звук получился резким, почти пугающим. Он шагнул ко мне, но остановился в шаге, будто раздумывал, стоит ли подходить ещё ближе.

– Во‑первых, маленькая, ты сама видела, как тебя пытались убить, – голос Александра звучал жёстко, почти резко. – Во‑вторых, мы не психи, коими ты нас считаешь, и в‑третьих, прекращай уже так смотреть на нас! – он вглядывался в моё лицо, будто пытался прочесть там что‑то.

Я бы отступила, если не сидела сейчас на диване. Но не от того, с какой интонацией он произнёс это, а от слова «маленькая». Почему он вообще так называет меня?! Внутри закипело раздражение.

– Во‑первых, то, что вы мне сейчас тут втираете, похоже на сценарий отстойного фэнтези‑сериала, – я говорила резко, почти выплёвывая слова, – во‑вторых, я не знаю сама, кого видела. Вдруг это были люди в масках? И в‑третьих, я не маленькая! – последние слова я произнесла с особым нажимом, повторяя его манеру.

– Трудная она, – прокомментировал Леон, вошедший в комнату. – Но я тут обнаружил, что в квартирке не так давно был пожар.

Я резко повернулась к нему. В его руках был… мой старый фотоальбом. Тот, что лежал на верхней полке шкафа.

– Откуда ты… – я запнулась. – Как ты туда попал?!

Леон слегка приподнял бровь, будто удивлённо:

– Ты про шкаф? Так он не заперт. А альбом лежал сверху, почти вываливался.

– Это не ответ! – мой голос дрогнул от раздражения. – Кто позволил тебе рыться в моих вещах?!

– Знаешь, Ника Грэйвес, я бы давно уже ушёл, оставив тебя наедине с твоими проблемами, если бы не пообещал одному человеку помочь тебе и привести в академию! – осадил меня Александр.

Я замерла. В груди вспыхнула смесь обиды и злости, но где‑то на задворках сознания шевельнулось… любопытство.

– Кому? – спросила я тихо. – Кому ты это пообещал?

– Старец Кират, но я думаю, ты о нём ничего не знаешь…

– Стоп, – оборвала я Александра, – Кират?

Я никак не могла поверить, что услышала знакомое имя.

– Кират? – повторила я, чувствуя, как внутри всё сжалось. – Ты сказал «старец Кират»?

– Да. Старец Кират. Ты… знаешь его?

Я рванула так быстро к столу, что от слабости едва не рухнула. Александр среагировал моментально – его рука твёрдо обхватила меня за талию, не давая упасть.

– Осторожнее, маленькая, – прошептал он мне практически на ухо. Его голос звучал непривычно мягко, почти… заботливо.

Мои щёки вспыхнули огнём от смущения. Я оттолкнула его, чтобы он не заметил эту слабость, и резко открыла верхний ящик стола. Там, припрятанное среди старых квитанций и выцветших фотографий, лежало письмо дедушки – то самое, которое я получила сразу после похорон.

Дрожащими пальцами я достала конверт. Края его были потрёпаны, будто я не раз доставала его, всматриваясь в знакомый почерк.

– Что это? – тихо спросил Александр, не делая попытки приблизиться.

Я не ответила. Вместо этого осторожно вытащила лист бумаги, развернула его. Буквы расплывались перед глазами, но я знала их наизусть – перечитывала десятки раз.

Дорогая моя девочка, извини, что оставил тебя, но значит таковы наши судьбы. Я хочу, чтобы никогда не забывала, что ты Грэйвес. И ты невероятно сильная. Не только в физическом плане. В тебе есть силы. Удивительные, мощные. Ты являешься ключом ко всем событиям, произошедших не только в прошлом, но и тем, что ещё не случились.

К тебе должен придти мой старый друг и соратник, Кират. Запомни это имя, и доверься ему, как однажды, я доверился ему. Знаю, что сам должен был тебе всё рассказать, но постоянно оттягивал этот момент, даже и не знаю на что надеялся, но уж прости старика. Поэтому всю надежду теперь возлагаю на него. Люблю тебя, моя Ника Грэйвес.