Настроения. Роман-драма

– Профессор, но я же и пришёл к Вам, чтобы познать что-то необычное, магическое, узнать себя иного. Открыть душу самому себе.

– Это поверхностное желание, внутри у вас совсем не те вопросы и проблемы. Ваш «вампир» поедает вас.

– Неужели у меня такая чёрная душа, Анатоль, скажите мне правду! Вы были там! А я уже ничего не помню, кроме чувства бешеной злости.

– Вы вспомните. Я не буду ничего объяснять. Приходите через два дня.

– Хорошо.

ОКЕАНСКИЙ ФЬЮЖН НАШИХ ДУШ.

Обновление. Фаза летняя: (22:27,  28 августа 2016)

Я сочиняю океан… Большое пространство вокруг жаркое и дикое. Август был созревшим для моих осенних мыслей… а я – для тебя, только для тебя. И не для кого больше. Наши сеансы с тобой давно закончены. Мы женаты, но, та невинная робость в тебе всё та же. Не хочу ни о чём думать. Хочу рассказать тебе про осень, про бумажные фантазии мои… про «антиморской сезон». Лаборатория в ремонте. У нас отпуск и можно просто сидеть и наблюдать за жизнью. Ещё тепло. У меня высокая температура и бессилие. Смотрю на прозрачную бутыль с ручкой из белой пластмассы, бутыль наполовину наполнена розовым маслом…

Я замечаю, как хорошо эта жидкость сочетается с зелёной круглой крышечкой. Эта крышка держит розовую жидкость взаперти, сдерживает её. Так они образуют особое слияние, как только я переворачиваю бутыль, она вся стекается вплотную к крышке, но крышка не выпускает ни капли, она и тупик, и точка соприкосновения. Таков образ уходящего августа. Он матовый, неоднозначный и, кажется, бесконечный. Он слит с зелёными листьями, и окунается розовый закат. Мне не грустно. Я заполнен летом, этим зноем сумерек и тишиной, и больше ничего… только акация превращается в огромного богомола, с помощью темноты и лунного света. Немного утомлённости и безвыходности к концу лета. Как я его ждал… Я запомню его. Да, точно, души питаются воспоминаниями. Они блукают от одной жизни к другой, собирают разные воспоминания, чтобы однажды получилась вечная картина. У всех душ одна цель.

Поэкспериментирую, сеанс: «наедине с собой»… Так… этого места пока нет на глобусе, где я был бы спокоен. Хотя есть! Путешествие в Непал…об этом давно думаю. Папа делает асаны под барда Олега Митяева, и его тексты пронзают мою память до слез. Любовь к отцу и мамины крепкие объятия – сложно теперь при встрече и при расставании. Никогда не забуду свой переезд. Чемоданы собраны, душа разбита, но я готов двигаться к мечте. И моя, всегда строгая и холодная мама, подходит и обнимает так, будто у неё на миг остановилось сердце, её глаза полны грусти. До сих пор тяжело это вспоминать, но всё преодолено. А сейчас у нас отпуск с женой, Искра боксирует во дворе, я сижу с папой, мама заваривает кофе. На улице тепло и всё цветёт, бабушка с дедушкой зовут смотреть какой-то фильм. А мыслями я в Непале… в его «глазастом» храме с золотым шпилем. И я уже в фазе: «осуществление». Туда, где времени нет, только ветер, горы…

Такая мистическая экзотика на склонах Гималаев, невообразимое королевство между Индией и Китаем. Это надо увидеть! И я перемещаюсь, вижу главную ступу в Катманду, моё нутро прямо сотрясается от её энергетики! Мои родители идут чуть впереди, взявшись за руки, а мы с тобой вдыхаем чудесный воздух, и за наши руки держатся наши дети, Велимира и Феликс. Они несут на плечах маленькие рюкзачки и смеются. Какие у них глаза! Такую голографию словами не передать. Не знаю, что может быть роднее для меня этих чудо-мерцаний? Наши продолжения гуляют с нами по Непалу, маленькие и счастливые. Это реальность. Счастье с нами!

Внезапно становится темно, я в страхе закрываю глаза, после ощущаю себя сидящем в позе алмазной твёрдости в огромном храме, там везде разложены маленькие красные свечки. Тихо. Ветра нет. Я здесь один. Странные каменные фигуры многоруких женщин. В руке своей я заметил флейту. И подумал: сейчас начнётся! У меня закружилась голова, я брякнулся на ледяной каменный пол храма, но глаза не закрыл. Я смотрю всюду, пытаюсь запомнить детали, а все эти каменные существа кружатся и смешиваются, потом разделяются и вращаются вокруг меня. Каким-то образом я смог рассмотреть этот храм и снаружи: четыре огромных шпиля, а элементы – скульптуры божеств, символизирующие основы мира. Вижу всяческие орнаменты религиозных сюжетов, и даже мифологических – таиландские, индийские, китайские, камбоджийские.

Одним словом, древнее видение и древние знания. Гигантские космогонические мотивы, скульптуры планетных богов, они так ужасающе величественны! Сколько всего! Вселенная во всех ипостасях, в самых невиданных проявлениях сразу! Всё движется, пугает обширностью… Бесконечность образов и символов…. Я вижу вариации Кришны! Не могу оторваться от скульптур восьмой реинкарнации Вишну, особенно, где Кришна стоит на голове змеевидного существа Нага. Как только я устал вглядываться в миллионы скульптур огромного храма, меня отпустило… Я решил просто закрыть глаза. При длительных медитациях это помогало. И вот я на поляне, но, если смотреть вниз, можно понять, какой путь надо пройти, чтобы оказаться здесь. Это вершина свершений. Вершится что-то, чему я не могу дать объяснения. Причём, все датчики и электронные приспособления, которые я постоянно таскаю с собой, не срабатывают в моменты таких озарений. Картины невиданного храма ещё вполне осязаемы… Чем-то он похож на Тайландский Храм Истины, правда, тот деревянный и вовсе не старинный. Его начали строить в 1981-ом году. Идея создать такое сложно-необычное сооружение возникла у миллионера Лека Вирийапхана, а, может, у его души. По легенде, ему было видение, где сразу после окончания строительства храма, он умирает. Наверно, из-за этого до сих пор не завершили внутреннюю отделку храма? Он боялся умирать. Ну, а меня взволновало другое: вдруг, все скульптуры оживут??

В голове мелькнуло: «Изучение.Разгадка». Я проверил, версия Вирийапхана не подтвердилась. Он давно умер, а храм ещё продолжают строить. Есть и другая вариация темы: у богатейшего тайца сильно заболела жена, ему предсказали путь спасения: строительство храма. Работает это, видимо, так: стройка длится – жена живёт. В итоге, жена жива, а храм строят уже более сорока лет. Причём, строят-то, вручную! Ещё его называют Храм Правды и не причисляют ни к одной из религий. Здесь сосредоточенно всё сразу. Но, меня почему-то удивляют разные варианты названия этого места. Едва ли «правда» и «истина» означают одно… Их объединять не стоит. Либо Храм Истины, либо – Правды. Это всё равно, что молоко и кефир. Кефир никогда не станет молоком, даже если его так назовут. Он другой. Также как и «правда» никогда не станет «истиной». Ладно, надо как-то спускаться с этой вершины, потрясающие виды! Уходить не хочется. Наши души точно отдыхают здесь, пока мы спим. Слияние красоты, духовности и силы – целый океан, и в нём мы.

РЕЗИНОВЫЙ ЧЕТВЕРГ.

Открытие/ Будни.

Фаза: Странность и волнение.

Мы уже вернулись в Москву, у нас ещё два выходных, а люди уже звонят мне, чтобы проконсультироваться, чьи-то души я успел запечатлеть в своём исследовании. Кто-то созрел для новой жизни и освободился. А я? Кто я теперь? Я провожу опыты над душами, выискиваю их скрытые возможности, описываю свои открытия, а помогаю ли я людям? Мне уже непонятно, я профессор, врач, шаман или кто? Мои настроения меня погубят. Я каждую секунду меняюсь! Хорошо это или плохо? И кому важно? Тебе? Не знаю. Может, я просто соскучился…Искра, какой же длинный сегодня четверг, ты на другом конце города, занята подбором дизайна нашей новой квартиры, у тебя красные от компьютера глаза, голова гудит, тупицы раздражают. Я хочу к тебе, успокоить, обнять, и вместе с тобой сочинять океан. Отголоски отпуска толкают меня к этому. В океане есть все жизненные волны, но какая достанется нам? Сами ли мы выбираем? Хочешь свежести и прохлады, пожалуйста! Хочешь океан страстей? Я готов. Рисовать и молчать часами? Волна творчества тебя ждёт! Лови наш океан, он разный, он сама жизнь, с тысячами переливов – то ли поле в ромашках, то ли горы в снегу, то ли тихая ночь, в полёте над городом, то ли бесконечное водное пространство. Мы делаем свой океан – грандиозный и бешено-счастливый. Надо следить за тем, чтобы не захлебнуться, только и всего. Хотя, это самое сложное. Хочется сыра. Вот мне уже хочется сыра, вот что мне делать?! А сыра нет, а настроение сырное! Надеюсь, ты купишь по дороге домой… А я пока отмечу в своих записях, что с измерением моих импульсов ничего не вышло. Аппаратура не справляется с быстрой сменой моих настроений. Негодная техника, или я негодный!

ОБНОВЛЕНИЕ.

Пустозалие.

Фаза: Ровное дыхание.

Сеанс: Суббота, 1 октября 2016.

Солнце и тепло будоражат душу, мешаю чай с имбирем и смотрю на небо. Почти доел всю плитку горького шоколада. Я рад за прошлых близких, я рад за мир в этот день Света. Оказывается надо лишь немного тепла осеннего и всё затаится негой. Моя утренняя йога и желание всё успеть и выглядеть прекрасно! Да, жизнь чудесами обласкана, безусловно, и я ловлю это чувство в себе! Но, надо выйти, хочу понаблюдать за кем-нибудь в метро, может удастся пригласить на эксперимент. А то мало желающих в последнее время…

Я погружаюсь в подземельное наблюдение свободы. Заметил за собой, что спускаюсь в метро всегда с разной музыкой, у меня в жизни всё не по графику, всё – импровизация! Я исследую, или мне только кажется? Сейчас слушаю «Мумий тролль», но, уже переключаю плеер на классику, звуки фортепиано… Да, подходит.

Азиатка в чёрной шапке и в абрикосово-ядовитом пальто, в мощной обуви с чёрным толстым каблуком смотрит на своё отражение в стеклянные двери вагона, а я смотрю на неё и думаю о свободе. Свобода, по сути, безвозмездна, она заложена в каждом из нас. Если философски – каждый свободен по-своему. Эту грань выбираем мы, или позволяем кому-то выбирать за нас. У азиатки спокойный, но глупый взгляд. Может, она бездумна? С одной стороны, я уже давно пытаюсь, хоть ненадолго, остановить поток мыслей, но отсутствие разума в глазах этой яркой девушки меня пугает. Она как заяц, у которого глаза – просто глаза, не выражающие ничего, готовые всегда глядеть бездумно в разные стороны. Это, конечно, не значит, что азиатка бездушна. Но, душа временно заморожена, и через глаза её не видно. Просто, у азиатки абрикосово-ядовитое пальто и больше ей не о чем думать, ведь его она уже купила. Теперь можно носить и смотреть «вникуда»-«незачем»– «недлячего». Это её свобода, и такой, увы, сейчас полно. Такие как она покупают вещи и обретают свободу. А те, кто им их продаёт, держит их в рабстве как нечто неодушевлённое…Только шмотачники не подозревают об этом и несут баснословные суммы, думая быть ещё свободнее, быть свободней всех остальных. Свобода в несвободе, выбор в навязанном выборе – так живёт сейчас моё поколение. Мы потеряли себя, так и не найдя, так и не поняв, кто мы, и чего достойны, так и не узнав, кто первый начал бредить. Зато у всех есть крутое пальто. Выхожу из метро. Целуюсь с ветром. Освобождаю себя в себе. А теперь приближается истерика! Крутится в голове стойкое желание сбежать, замолчать или без разбора грубить всем! Я бросаю мысли на асфальт и они множатся следами чужих шагов, окурками падают, снуют бледными лицами и жёлтыми кругами детских площадок. Насколько мы выносливы? Обдумываю варианты. Но:

Пустота линейно окружает – дорогами, тротуарами, трассами и авариями.

Пус-то-та! Та ли? А какая нужна мне? Могу ли я описать необходимую пустоту?

Куда я деваюсь, когда размышляю об этом, ноги будто сами бредут,

тело несёт само себя, а я думаю и злюсь, в злости думаю, или со злостью…

в пустоте о пустоте, пустотой заполняю пустоты сознания.

И об этом ли знаю я? И какие важнее знания?

Забегаю в любое здание, и я один – в пустом зале.

Бегу в следующее здание, и опять: пустозалие…

И я падаю замертво – в зеркалах мироздания. Или не я? И так далее…Бесконечное опоздание меня и меня.

ЗАПУТЫВАЕМОЕ ПОПУТНО.

Закрытие/Открытие.

Фаза: неразборчивость.

По метро носится запах пачули… А я вспоминаю, что когда я шёл по больничному коридору, меня взглядом провожали кухарки, сидящие на стульях и держащие тележки с горячими железными бидонами нашего будущего ужина. Больничная эпопея. И даже здесь я продолжаю докапываться до душ и одна женщина согласилась на мой экспериментальный сеанс. Я сказал, что запутываю попутно с очищением, то есть: чем больше ей будет казаться, что она бредит, тем сильней её душа будет стремиться вырваться и перенести меня в свою историю:

На этот раз это был не сон. Я в туманной осенней больнице. Утро серое врезается в огромное пластиковое окно, я один в палате… вдруг заходит разговорчивая седая дама, со стрижкой «боб-карэ». И кто бы мог знать, что за этим самым окном больницы её мягкий спокойный голос расскажет мне такую дико печальную историю жизни.

Фаза: Больничное ралли.

К вечеру нас в палате номер 82 уже было трое. Ужин без рыбы прошёл. Я был нервозен и рад даже просто пюре с хлебом. Ну, а ближе к 11-ти ночи мы с Татьяной разговорились до слёз… Да, именно – до слёз, до глубины её ожогов… Я прочувствовал её судьбу, любовь в бесконечности к бывшему мужу, их космическую связь и 20 лет утончённо кроткого брака. Но, внезапно любовь прервана и произошла – пропасть. Муж ушёл к её подруге, причём, работали они все вместе, на телевидении… Когда Татьяна говорила об этом, казалось, я чувствую, что её сердце трещит от колких воспоминаний. Её подруга, коллега по работе, привлекла магию для битвы за мужчину. За мужа Татьяны, за того, кто казалось бы сросся с Таней душами… Как такое возможно, спрашиваю я себя? Как искренняя любовь, как близость родных людей за двадцать лет стала ничем? Он возвращался к ней трижды, она ходила к ворожихам, но битву выиграла соперница. И вот я – профессор по душам, застигнут врасплох! У бедной женщины был после второй брак, но теперь у нее – одна грудь. Врачи перестраховались и взяли энную сумму за ненужную операцию. Теперь Татьяне – семьдесят. Иногда она не знает, зачем жить дальше. От её прошлого до сих пор бросает в дрожь, сколько угроз жизни и колдовства, сколько "жгучего" на сердце пролилось магмой… И теперь она снова в больнице. КБ4 стала местом откровений. И еще долго мы говорили о любви, о том, что нельзя растворяться в мужчине до конца, о том, что надо любить себя, но ей этого не удалось. Вся глобальность и неисчерпаемость её любви довела до больничных коек из года в год, из месяца в месяц…

Признания Татьяны Александровны. Душетрясение.

– Муж второй – уже не то… А в прошлое я, увы, не вернусь, не рискну, не совершу безумства… Сейчас ухаживаю за капризной мамой, это забирает силы и нервы… Иногда, Анатоль, понимаете, я хочу исчезнуть… Попасть в другой мир, найти свою душу и приказать ей больше не страдать. В моей жизни всё переменилось. Второй муж ещё не разу не видел меня без майки после операции… Потерять любовь, потерять грудь, но страшнее потерять себя.

– Татьяна, после вашей истории я сам будто в другом мире:

Это какой-то реквием,

небо стянуло инеем,

хочется сигарету

и о тебе фильма…

Чтобы ужасно тронуло,

я распишу сценарий,