Мой прекрасный князь

Глава 24

Низкий регистр

Он не сразу понял, что Ярик пропал. Когда сын сказал, что они с Игорем хотят сходить в клуб на какой-то концерт, Елисей не стал спорить. Даже охрану разрешил оставить у входа.

Должна же у парня быть личная жизнь! Если все запрещать и постоянно закручивать гайки, есть опасность сорвать резьбу. Он может слететь с катушек и натворить такого, что погубит и его самого, и их вместе с ним. Полина говорила: от популярности сносит крышу, особенно внезапной. Ярик даже не осознает, какой опасности подвергается… Неокрепшая детская психика, ага.

За последние полгода жизнь сына кардинально изменилась – неудивительно, что ему захотелось хоть один вечер провести как раньше, когда он был обычным подростком. Ну ладно, не совсем обычным…

Ярик уверял, что в клубе темно и его никто не узнает. Притом они пойдут на концерт неформальной группы, а их фанаты такую фигню, как у него, не слушают и не в курсе даже его имени, не говоря уже о том, чтобы знать в лицо. Весьма самокритично…

Потом сын позвонил около десяти вечера и попросил разрешения остаться на дискотеку – якобы они познакомились с топовыми девчонками. И опять Елисей не стал спорить, даже согласился отозвать бодигардов и велел встретить сына утром, чтобы доставить домой в целости и сохранности.

Пусть оторвется! Сам-то он в этом возрасте вовсю за Василисой бегал, не зная, с какой стороны к ней подступиться… Стоп. При чем тут Василиса? Договаривались же не вспоминать о ней. Ну хотя бы не слишком часто…

Самовнушение плохо помогало – в голову снова полезли навязчивые мысли о собственной никчемной жизни. Чтобы избавиться от них, Елисей взялся за телефон и выбрал в списке контактов Полину, но в последний момент передумал. Чем она ему поможет? Секс не заполняет пустоту, а делает пропасть еще глубже…

Поэтому он, плюнув на все, просто лег спать. В воскресенье торопиться некуда, и будильник он не поставил. А когда проснулся ближе к десяти и взял в руки телефон, его словно током дернуло – куча пропущенных вызовов от охранников сына! Они названивали ему с шести утра…

Почему же он не слышал? Ну да, гребаный режим «не беспокоить», который был настроен на выходные дни… Какой же он идиот!

– Елисей Глебович, Ярослава в клубе нет, и телефон его не отвечает, – доложил парень из охраны, когда он перезвонил. – Мы здание проверили и расспросили персонал. Вскоре после того, как вы нас отпустили, он куда-то ушел вместе с другом…

– Куда? – едва не закричал он.

– За ними никто не следил. Камеры только небольшой пятачок у входа захватывают. В машину здесь точно не садились, а дальше – неизвестно…

Нажав на отбой, Елисей немедленно позвонил сыну – абонент находился вне зоны действия. Заглянул в мессенджеры – последний раз Ярик отметился там вчера вечером. Соцсети проверять бесполезно: ему пришлось закрыть личные странички, а официальные аккаунты вели пиар-менеджеры. Вызов Игорю тоже не прошел. Блин, что делать-то?

Оставалась, конечно, слабая надежда: они отправились к тем самым девчонкам, с которыми якобы познакомились в клубе, ну и… забыли о часах. Прекрасно, но телефоны-то зачем отключать? Чтобы не беспокоили и не дергали во время ответственного процесса?..

Нет, ерунда. Ярик не мог. Сын не в него пошел и девчонками пока вообще не интересуется. Как он не сообразил вчера вечером! Это все Игорь. Мутный скользкий тип наверняка втянул его в какую-то авантюру или попросил прикрыть. А его наивный дурачок согласился. Вернутся – убьет обоих! Только бы вернулись…

Не зная, что предпринять, Елисей позвонил Полине и сбивчиво пересказал последние события. Та осталась на удивление спокойной.

– Ну что ты хочешь, – заявила она. – Мальчик растет, взрослеет. Сначала мама опекала, потом ты появился. Мы тоже шагу ступить не даем… Должен же он как-то расслабляться. С девочками – самое то. Не с мальчиками же…

– Как ты можешь? – потрясенно спросил Елисей.

– А что такого? – он будто увидел, как Полина пожимает плечами. – Надо же когда-то самостоятельным становиться. Наоборот, молодец, я его даже зауважала. Думала, он у тебя слегка того… – она замялась, словно подбирая не слишком обидное слово, – блаженный. А он, оказывается, нормальный…

– Считаешь, с ним все в порядке? – недоверчиво перепросил он.

– Конечно. Нагуляется и вернется. Даю время до вечера. У него репетиция назначена…

После их разговора Елисея немного отпустило, но окончательно тревога не прошла. В словах Полины, безусловно, имелся здравый смысл, он и сам рассуждал похожим образом. Но все внутри буквально вопило: она не права, по всем пунктам не права! Просто совсем не знает Ярика и судит по общим меркам. А к нему с ними подходить нельзя…

Вдруг его осенило. Ну конечно! Ярик отправился к матери. Может, Полина не ошибается: он наконец приобрел интимный опыт, расчувствовался и решил помириться с мамой… Звучит бредово. Как это связано? Просто поехал домой, никого не предупредив, а Игоря попросил прикрыть. Не хотел, чтобы лезли и мешали, выставляли отношения напоказ, как в прошлый раз, когда их с матерью капитально прополоскали в Сети…

Но почему так внезапно? Василиса наконец переборола свою дурацкую гордость, позвонила ему и попросила приехать? С ней что-нибудь случилось? Заболела? На улице скользко, она упала и сломала ногу?..

Кажется, он сам немного того, блаженный. И сходит с ума. Придется ей позвонить…

Она знала, знала, знала! С самого начала знала, что ничем хорошим это не кончится. Когда Елисей позвонил и спросил, нет ли у нее Ярика, Василиса думала, что упадет замертво прямо на месте, так сильно ее пробил озноб и резко закружилась голова. Но нет, продолжала с ним разговаривать, о чем-то расспрашивать, буквально физически чувствуя, как стремительно рушится мир вокруг и ломается жизнь. Смыслом которой был ее сын…

Какая же она идиотка! Столько времени потеряла из-за глупого страха все испортить. Не знала, как с ним встретиться, поговорить, помириться. Все ее дурацкая гордыня! Ждала, когда Ярик сам сделает первый шаг. И дождалась, что он пропал…

Собственная глупость открылась перед ней с пугающей очевидностью. Это же не мужчина, это сын! Она должна вести себя умнее, а не опускаться на его уровень. С позиции матери, а не обиженной женщины… Кажется, она подсознательно видела в Ярике его отца, вот и поступала так странно. В стремлении уязвить Елисея не пощадила собственного сына, будто эта, как ее, Медея…

Зазвонил телефон. Василиса схватила его дрожащими руками, но тут же разочарованно опустила – на экране высветилось имя «Анастасия». Недоделанная царевна…

Видимо, она ответила таким мертвым голосом, что та сразу спросила:

– Что случилось?

Не было сил ничего выдумывать, поэтому она сказала как есть:

– Ярик пропал…

И только произнеся это вслух, наконец заплакала.

Один бог знает, чего ему стоило пережить этот день. К вечеру Ярик не объявился, и Елисей снова позвонил Полине.

– Не пришел? – удивилась та. – И не отвечает? Ну надо же. Я обычно в таких вопросах не ошибаюсь…

«При чем тут ты?!» – захотелось заорать ему.

– Да и репетиции он обычно не пропускал…

– Я иду в полицию, – перебил Елисей.

– Может, подождать с полицией? – предложила Полина, но уверенности в ее голосе поубавилось.

– Чего ждать? – взорвался он. – Целый день потеряли!

– Все равно бы у тебя заявление не приняли.

– Еще как приняли бы!

– Даже сутки не прошли.

– Ну и что! Давно уже не надо ничего ждать. Тем более Ярик несовершеннолетний. С точки зрения закона ребенок…

– Известный на всю страну ребенок, – поправила его Полина. – Представляешь, что начнется, когда в СМИ попадет информация о его исчезновении?

– Ты только о пиаре думаешь?

– О каком пиаре? Если его похитили, надо сидеть тихо и ждать, когда поступят требования. Огласка может все испортить.

Елисей похолодел. Такая мысль почему-то до сих пор не приходила ему в голову. А ведь все так очевидно…

– И всегда велят в правоохранительные органы не обращаться.

– А правоохранительные органы, наоборот, утверждают, что нельзя самим с похитителями переговоры вести… – тусклым голосом возразил он.

– Не хочешь еще подождать?

– Чего – когда пальцы начнут присылать?

– Прекрати!

Она немного помолчала.

– Если до следующего концерта ничего не изменится, надо будет что-то придумывать. Просто отмены по техническим причинам никто не любит. По состоянию здоровья тоже звучит не очень…

– Какая же ты все-таки… – устало удивился Елисей.

– Ну договаривай. Кто?

– Я еду к Василисе. Она сказала, что надо идти в отделение по месту регистрации…

Едва он закончил разговор, телефон зазвонил снова. Елисей взглянул на экран и едва попал в кнопку приема, увидев высветившееся имя.

– Елисей Глебович, добрый вечер, – как всегда вежливо поздоровался Игорь. – Ярослав, случайно, не с вами? Что-то я ему дозвониться не могу…

И только в этот момент ему стало по-настоящему страшно.

Игоря буквально вывернули наизнанку, вытрясли всю душу. Он сидел в коридоре отделения полиции жалкий, потерянный, вымотанный до предела – Елисей никогда не видел его в таком состоянии. Подумав об этом, он вяло удивился, что способен сейчас обращать внимание на подобные мелочи…

Парень рассказал, что они вместе вышли из клуба, но почти сразу расстались – не устраивать же групповуху. Девочку свою он покорно предъявил – ее отыскали, тоже притащили в отделение и как следует расспросили. Она все подтвердила, в том числе то, что не может сказать, с кем удалился Ярослав. Они вовсе не подруги, встретились там же, в клубе, даже имени ее не знает, не говоря уже о номере телефона… Ну да, познакомились с симпатичными парнями и ушли с ними, а что, нельзя? Для чего еще ходят в клубы? Не концерт же смотреть…

Фото Ярика прогнали через систему распознавания лиц. Совпадений выпало несколько, и это было неудивительно, учитывая его график и известность, но ни одного за минувшие сутки. Его телефон в Сети не определялся, и местоположение отследить не удавалось…

Потом явились родители Игоря и устроили скандал, почему их несовершеннолетнего сына допрашивали не в присутствии законных представителей и без их согласия. Напрасно дознаватель убеждал их, что закон это вполне допускает в случаях крайней необходимости. А она имелась, еще какая – о Ярике по-прежнему ничего не было известно. Требований от похитителей тоже не поступало, и это было хуже всего. О чем-то другом, более страшном, думать не хотелось…

Никогда не бегу за лифтом или автобусом. К чему суетиться и торопиться, сбивая дыхание и напряженно следя, не закроются ли двери раньше времени? Тем обиднее, если не успеваешь – чувствуешь себя глупо, кажется, что над тобой смеется вся остановка…

С лифтом еще хуже. Пытаться втиснуться, успеть проскочить в закрывающиеся двери, кричать: «Подождите меня!..» А потом ехать с этими людьми в тесной коробке, улавливая их раздражение за вынужденную задержку и тесноту.

Лучше никуда не торопиться. Спокойно подойти, дождаться своего транспорта или свободного лифта. Какое значение имеют несколько минут? На какие важные дела торопыги собираются их потратить? Никогда никого не жду – наоборот, нажимаю на кнопку, чтобы поскорее уехать. Пусть другие тоже подождут…

Вот и сейчас я не тороплюсь. И это оказалось правильной стратегией. Ради того, чтобы увидеть, какой финал ему приготовлен, стоило набраться терпения…

Глава 25

Диссонансный аккорд

Ему снился крест. Не бутафорский, а самый настоящий – он чувствовал спиной необструганное дерево. Да, одежды не было – никаких дизайнерских джинсов и рубашек, художественно прорезанных в неожиданных местах, только непонятные лохмотья. Ссадины и кровоподтеки тоже настоящие – все тело болело, но это было ничто по сравнению с той болью, которую ему предстояло испытать…

Солнце палило нещадно, однако его била дрожь. Руки примотали к перекладинам так крепко, что он не мог даже пошевелить пальцами. Потом в ладонь вогнали гвоздь…

Он очнулся от собственного крика, с усилием разлепил мокрые ресницы, первым делом посмотрел на руки и судорожно выдохнул. Это всего лишь сон! Дурацкие причуды подсознания. Слишком заигрался… Сердце бешено колотилось, он по-прежнему дрожал, словно чувствуя сжигающее кожу солнце…

Реальность возвращалась медленно. Яр сел и огляделся. Где это он? Ну да, та же комнатка, типа гримерка. Спал на диване, накрытый пледом. Одежды и правда нет – джинсы и рубашка аккуратно висят на стуле…

При мысли, что кто-то раздевал его бесчувственного, передернуло. Терпеть не мог чужих прикосновений и объятий. Может, поэтому до сих пор ни с кем не встречался, не говоря уже о более глубоком контакте…

По привычке потянулся за телефоном, но его рядом не оказалось. Рюкзака и прочих вещей тоже не было, как и верхней одежды, в которой он приехал…

Он попытался припомнить, что вчера произошло. Кажется, не дождался ни чая, ни еды, вот и отключился. Сильно его накрыло – обычно до этого не доходило. Все Игорь со своим «нельзя лажать»… Кстати, куда он пропал? Вчера после выступления Яр его не видел. Не мог же тот уехать один…

В замке повернулся ключ, и он с подозрением уставился на дверь – его еще и запирали? Что происходит вообще? Их отсутствие наверняка заметили, надо поскорее сваливать, пока не объявили в федеральный розыск…

На пороге появилась вчерашняя дамочка. Почему-то он ожидал увидеть поднос с едой – в кино обычно так показывали, – но ее руки были пусты. Блин, да они издеваются? Выступил на левом концерте, называется. Спасибо Игорю. Во что он его втянул?

– Ярослав, доброе утро, – приветливо поздоровалась она, словно он был тут в гостях. – Как ты себя чувствуешь?

Отвечать не хотелось, но чертово мамино воспитание не позволило.

– Не доброе. Будет нормально, если не умру от голода.

– Конечно, сейчас. Одевайся пока. Удобства там.

Она махнула рукой и вышла. Он поднялся, преодолевая головокружение, добрел до душа. Поплескал в лицо холодной водой, но легче не стало. Натянул вчерашние концертные шмотки.

Вскоре тетка вернулась с подносом, который ему и представлялся, поставила на стол, стараясь не приближаться и не выпускать его из поля зрения, а потом молча вышла. Он подошел, глянул на еду. Каша, тосты, кофе… Вся посуда пластиковая. Они считают его психом? Как и Игорь?

А что, если он и правда сошел с ума? Иначе почему его так глючит? Это все происходит в его воображении? Видение с крестом было пугающе реалистичным, даже сном не назовешь… Может, на самом деле он умирает под жестоким солнцем древней Иудеи и воспаленный мозг в предсмертном бреду рисует картинки невозможного будущего? Про какого-то парня, который будет играть его через две тысячи лет…

После завтрака явился вчерашний мужик, уселся напротив и уставился на него. Не боится, что он на него набросится? Впрочем, какой смысл? Все равно не сбежать… Если он хочет выйти отсюда живым, надо пока затаиться. Кажется, заложникам советуют помалкивать и со всем соглашаться. А станет вести себя как псих, сам и огребет. Свяжут. Запихнут в подвал. Что-нибудь вколют. Заставят принять, как вчера… Только чего он молчит-то?

– Что вам нужно? – первым не выдержал Яр. – Деньги? Ну напишите или позвоните. Заплатят, наверно… Знаете ведь кому?

Тот покачал головой.

– Денег у нас самих достаточно.

– У кого у вас?

– Не торопи события.

– Тогда что, контракт хотите перекупить?

– Нужен нам твой контракт.

– А в сексе от меня толку не будет, я ничего не умею.

Мужик удивленно взглянул на него.

– Парень, ты чего? Никто тебя насиловать не собирается.

– А что тогда? – почти закричал он.

Тот поморщился:

– Можно без истерики?

– Ну дайте снова что-нибудь выпить, – предложил Яр и судорожно глотнул. – Или вы уже?..

– Парень, ты меня удивляешь.

– Что было в воде? – хрипло спросил он. – Снотворное? Наркота? Приход качественный словил…

– Всего лишь успокоительное. Надо же было снять нервное напряжение. Если так бывает после каждого концерта, пора что-то делать. Нельзя постоянно себя изматывать…

Яр хмуро взглянул на него:

– Вам не все равно?

– Не все. Ты вообще когда-нибудь спишь?

Он нахмурился – это было больное место. Времени на сон катастрофически не хватало, он постоянно ходил полусонным. Но, кажется, теперь появится возможность отоспаться впрок…

– Где Игорь? Что вы с ним сделали? За него-то платить некому…

Мужик взглянул как будто с жалостью.

– Все в порядке с твоим другом.

Он странно выделил последнее слово, и Яру стало не по себе.

– Захотелось поиграть в Спасителя? – непонятным тоном продолжал тот. – Ну что ж, будет тебе крест. Скоро узнаешь, что значит стать настоящим мучеником…

– И что вы со мной сделаете, убьете? – постарался, чтобы это прозвучало небрежно, но голос предательски дрогнул.

Мужик внимательно посмотрел на него, словно всерьез рассматривая такую возможность. Наконец он покачал головой:

– Нет, парень. Ты гораздо полезнее живой…

– И что надо сделать?

– Да ничего особенного. То, что ты обычно делаешь.

– Спеть?

– Угадал.

– И какой в этом смысл? – не понял Яр.

– Поверь, смысл есть.

– А если я откажусь?

Мужик смерил его взглядом.

– Не откажешься.

– И как вы заставите? Ну, если не убивать…

Тот снова взглянул на него с непонятной жалостью.

– Парень, не вынуждай меня.

– На что?

– Ну хорошо, – проговорил мужик и буднично поинтересовался: – Ты же любишь маму?

Тело словно током прошило, кулаки сами собой сжались, ногти впились в ладонь, совсем как в его песне.

– Ну и где, когда? – обреченно спросил он.

– Где и когда тебе скажут. Только не вздумай лажать.

Яр вздрогнул. Игорь тоже всегда так говорил…

– Чтоб выложился по полной, понял? – неожиданно жестко продолжал хозяин дома.

Или это не его дом? Хозяин положения уж точно: диктует правила, и он со всем соглашается. А что еще остается? Если бы речь шла только о нем самом…

– Я и не умею, – судорожно глотнув, ответил Яр.

Мужик недоуменно взглянул на него, будто потерял нить разговора. Пришлось пояснить:

– В смысле лажать.

Тот удовлетворенно кивнул:

– Вот и молодец. Будешь меня слушаться, все закончится хорошо.

«Для кого?» – рвался отчаянный вопрос, но он не стал его задавать…

Людям свойственно сбиваться в стаи. Недаром публичные наказания и казни в любые времена собирали толпы любопытных. Всем хорошо: и публике развлечение, и осужденному предсмертное утешение. Короткий миг превосходства, когда можно посмотреть на всех свысока, пусть твой пьедестал – это всего лишь эшафот…

«Он хочет тщеславно пожертвовать жизнью, чтобы вызвать восхищение»… Слова из пьесы Шиллера, давно и прочно забытой. Парадоксальная фраза, которая поражает прямо в мозг, заставляя все внутри болезненно переворачиваться. Неужели кто-то может так не ценить жизнь, что призрачная посмертная слава окажется дороже? Или это невозможность жить, если позволить совершиться несправедливости?

Скоро ему представится шанс запомниться, причем надолго. Разве не этого он добивался? Жаль, что сам он этого уже не узнает…

Глава 26

Басовый ключ

Василиса ничего ему не сказала, и это оказалось хуже всего. Лучше бы наорала, набросилась с упреками и обвинениями, ударила… Нет, последнее точно не о ней. Хотя дала же она пощечину сыну прямо на публике. Могла бы и ему по роже вмазать – может, стало бы немного легче. Но, видимо, она этого не хотела…

С каменным лицом Василиса мертвым голосом рассказывала следователю: последние полгода сын жил с отцом, потому что сам этого захотел. Она не препятствовала – должен же ребенок налаживать отношения с родителем, ведь до сих пор они практически не общались. Из-за его жесткого графика виделись они довольно редко, чаще из зрительного зала на него смотрела… С ней он не связывался, и где сейчас может находиться, она не имеет представления. Ее он ни о чем не предупреждал…

Игоря знает давно, они с сыном со средней школы дружат. Нормальный парень, только, кажется, слишком большое влияние на Ярослава имеет, но тому привычнее быть ведомым. Нет, она не подозревает, будто он что-то скрывает. Если говорит, что ходили в клуб, значит, так и было…

Девушка? Насколько ей известно, не было. По крайней мере, она не в курсе. Может, в последнее время и появилась, но сын ей не докладывал. Хотя она в этом сильно сомневается. Поклонниц к нему стараются не подпускать, а остальные… Откуда при его загруженности? Он еще даже школу не окончил…

Требования пришли только на следующий день – по электронной почте на корпоративный контакт лейбла с одноразового адреса, отследить который было невозможно, ответить и вступить в переговоры, соответственно, тоже. Видимо, их хотели заставить как следует понервничать, чтобы доказать серьезность своих намерений и заставить с ходу принять все условия. Письмо сначала увидел сотрудник службы поддержки, удивился, спросил совета у начальника, потом переслал администратору, и только после этого оно попало к Полине… Похитители не боялись огласки и будто сами хотели, чтобы о происходящем узнало как можно больше людей.

Условия были странные – объявить о выступлении Царевича в качестве приглашенной звезды на музыкальном фестивале, который должен состояться через несколько дней на огромной открытой площадке. Причем сделать это в последний момент, перед самым началом – преподнести зрителям как сюрприз. А также обеспечить присутствие не менее десяти тысяч зрителей, позвать журналистов и устроить прямую трансляцию по всем имеющимся каналам. Туда они привезут Ярослава…

– Невозможно, – сразу заявила Полина. – Ты хоть представляешь, что это такое? Подобные мероприятия не меньше чем за год планируются! В крайнем случае за полгода. Но никак не за несколько дней… Как мы можем с ходу изменить состав участников? Да еще и добавить хедлайнера. Даже если бы этот фестиваль мы устраивали, и то проблем не оберешься. Но там организаторы совсем другие, мы с ними контакты не поддерживаем, это же наши конкуренты…

– У них мой сын, – тихо напомнил Елисей.

– Знаю, и что? Даже если бы мой – я, к сожалению, не волшебница и даже еще не учусь.

– А у тебя есть дети?

Полина скептически взглянула на него:

– Очень своевременный вопрос. Может, еще и про мужа спросишь?

На ее столе зазвонил стационарный телефон. Она подошла, сняла трубку, немного послушала, бросила «Давай, жду» и с грохотом опустила ее на аппарат, не с первого раза попав на рычаг. Только тогда Елисей понял, что она тоже сходит с ума, но старается не подавать вида…

– Глава службы безопасности звонил, – сообщила Полина. – К письму какие-то файлы приложены, но зашифрованные, поэтому их не сразу заметили. Отправили айтишникам, те посмотрят, что можно сделать…

Она уселась за стол и стала гипнотизировать взглядом монитор, словно надеясь таким образом ускорить получение информации. Елисей тоже молчал, неудобно сжавшись в кресле, но менять позу не было сил. Что прислали похитители – дополнительные условия, стандартное требование миллионов и самолета? Или фото и видео? Он хотел и боялся увидеть сына… Наконец Полина взялась за мышку. Елисей медленно поднялся и встал за ее спиной.

Это оказались фотографии. Ярик со связанными руками, поднятыми над головой. Лицо опущено, на него падают волосы, но ссадины и кровоподтеки хорошо заметны. Белая рубашка грязная и порванная…

– Это со съемок клипа на «Песок», – с ходу заявила Полина.

Елисей был настолько потрясен видом сына, что не сразу подобрал слова.

– Ты уверена? – наконец проговорил он.

– Сам не видишь? Грим, костюм, декорации – все оттуда.

– Не помню в клипе таких кадров… – озадаченно пробормотал он.

– Может, именно эти в финальный вариант и не вошли.

– Ты точно не помнишь?

– Я должна помнить все клипы по кадрам? – возмутилась она. – Давай пересмотрим.

Она снова потянулась к мышке, но Елисей молча помотал головой. Видеть сына и слушать его голос он сейчас был не в состоянии.

– Ладно, дам задание айтишникам, – сжалилась над ним Полина. – Пусть сравнят. Вдруг это вообще не он. Лица же толком не видно…

Она позвонила, коротко распорядилась, и опять потянулись мучительные минуты ожидания. На этот раз ответ пришел быстрее.

– Фото сделаны на смартфон, но точно во время съемок. Освещение, декорации, другие детали – все совпадает, – озвучила вердикт специалистов Полина.

– А если это просто постановка? – сначала Елисей сказал это вслух, потом осознал и пришел в ужас от собственного предположения.

– Их с отснятым материалом сравнили – совпадение стопроцентное. Настолько буквально не воспроизведешь, клип же на профессиональную аппаратуру снимают, можно сопоставить…