Мой прекрасный князь
У Елисея немного отлегло от сердца. По крайней мере, Ярика там не мучают… В следующую секунду его снова обдало волной страха. Может, не бьют и не связывают – если нужно, чтобы он выступил, должны сохранить приличный вид. По той же причине вряд ли насилуют… Но накачивать какими-нибудь препаратами – запросто. Как еще можно удерживать человека столько времени, чтобы он остался целым и невредимым? Ну хотя бы внешне…
Видимо, у него все было написано на лице – Полина развернулась в кресле, взглянула на него и поморщилась:
– Перестань воображать всякие ужасы.
– Не могу, – признался он.
– По крайней мере, мы убедились, что это происходит не сейчас.
– Откуда нам знать, что с ним сейчас происходит! – почти закричал он.
– Вот именно! – она тоже повысила голос. – Давай лучше подумаем, какой во всем этом смысл. Зачем нам прислали старые фотки и кто их сделал? Кстати, у Ярика даже волосы теперь длиннее…
– Ну и зачем же?
– Пока мне понятно одно, – задумчиво проговорила она. – К этому причастен кто-то из своих, нам ясно дали понять. Но зачем?..
Узнав о требованиях похитителей, Василиса сначала даже слышать ничего не захотела, когда Елисей заикнулся о том, что не стоит сообщать в полицию. Но к тому моменту они уже все обсудили с Полиной до мельчайших подробностей, прикинули варианты и пришли к единственно правильному – этого делать нельзя. Хотя требования держать все в секрете и не выдвигалось, наоборот, создавалось впечатление, что огласка похитителям только на руку. Это сбивало с толку, вырывалось из привычных схем захвата заложников и методик их освобождения – они успели изучить и этот вопрос.
Едва правоохранительные органы услышат, что на фестиваль собираются прибыть преступные элементы с непредсказуемыми намерениями, его немедленно отменят. Никто не будет рисковать жизнями тысяч людей ради одного парня, даже известного на всю страну. Вопрос, готовы ли на это они сами, никто озвучивать не рискнул…
Оставалось надеяться на службу безопасности. Организаторы обеспечивали проезд и оцепление, пункты досмотра, рамки металлоискателей, охрану для зрителей. Полина многократно усилила эти меры за счет собственных средств, объяснив их необходимостью повышенной охраны для главной звезды.
Плетнева поскромничала. Задействовав свои многочисленные связи и поставив на уши всю музыкальную индустрию, она сумела договориться с конкурирующей фирмой об участии Царевича в концерте в качестве приглашенной звезды, о появлении которой никто до поры до времени не должен узнать.
Формально площадка находилась уже в области, но в непосредственной близости от Кольцевой автодороги, и туда не составляло труда добраться из города. Число зрителей не дотягивало до требуемых десяти тысяч, и билеты пошли в продажу по смешным ценам. Остальные распространили по общественным организациям, и те пообещали обеспечить явку.
Василису в итоге удалось переубедить – пришлось показать снимки из письма. Едва увидев их, она сразу сказала:
– Это со съемок? В клипе таких кадров не было…
Елисей взглянул на нее с невольным уважением – незачем было к экспертам обращаться. Получается, она засмотрела клип до дыр… До сих пор он думал только о себе, но едва попытался представить, что чувствует Василиса, пришел в ужас и стал стараться поменьше пересекаться с бывшей. Видеть ее сейчас он был просто не в состоянии…
Эти несколько дней они почти не ели и не спали. Только когда голова отказывалась соображать и начинало вырубать на ходу, что-то закидывали в себя, падали и отключались на несколько часов. Иногда прямо в кабинете…
К ближайшим выходным все было готово. По странному совпадению как раз потеплело – снег почти растаял, выглянуло солнце, а температура взлетела до редких в начале апреля пятнадцати градусов. Вряд ли удалось бы собрать нужную аудиторию в весеннюю распутицу под снегом и дождем… Похоже, похитителям помогал сам дьявол. Или они грамотно все рассчитали. Только их цели по-прежнему оставались неясны, и неизвестность пугала сильнее всего…
* * *Его стало слишком много. Утешает одно –он больше не принадлежит себе. Он всем нужен. Его все любят. Все хотят. Его готовы разорвать на части…
Когда вся твоя жизнь на виду, трудно оставаться самим собой. Журналисты, а следом за ними и публика создают вымышленный образ, и ты волей-неволей постепенно начинаешь верить, что он и есть истинный. Отретушированное лицо с афиши заменяет реального человека.
Личность рвется в клочья, мысли раздваиваются. Ты уже не в состоянии отделить персонажа на сцене от себя в обычной жизни. Привыкаешь постоянно играть роль и не можешь из нее выйти. В сознании происходит болезненный слом…
Надо быть очень сильным человеком, чтобы с этим справиться. А он оказался слабым. Он не смог. Стал считать себя тем, кем не является. Занял чужое место. Пришло время его освободить…
Но он не должен быть в обиде, ведь его не забудут. Он останется в памяти, если уйдет как герой…
Глава 27
В унисон
– Василиса Андреевна, а что Ярослав любит?
Она очнулась от оцепенения и взглянула на стоящую рядом девчонку.
– В каком смысле?
Та пожала плечами:
– В прямом. Из еды.
Василиса, сделав над собой усилие, ответила:
– Кашу овсяную. И суп.
– Да ладно вам, – не поверила та. – Обычно такое терпеть не могут.
– А он всегда любил, с самого детства. Любит, – поправилась Василиса, испугавшись, что говорит о Ярике в прошедшем времени. – Даже в Новый год требовал супа…
– Забавный он у вас!
– Еще какой… А тебе это зачем? – запоздало поинтересовалась она.
– Надо же знать, что готовить, когда выйду за него.
Василиса дико взглянула на нее. Поняла, конечно, что царевна Анастасия пытается отвлечь, но не слишком ли далеко ее занесло? Они с Яриком даже не знакомы. И неизвестно, познакомятся ли. Смотря как будут развиваться события…
Она нервно переступила с ноги на ногу. Потеплело, но земля не прогрелась, и снизу ощутимо тянуло холодом. Площадка была ровной и утоптанной, без грязи и сырости, однако природу не обманешь…
Вокруг волновалась и шумела многотысячная толпа. Самым близким обеспечили места в так называемой вип-зоне перед сценой, но огромную массу людей за спиной нельзя было не чувствовать, и это немного пугало. Совсем чуть-чуть, несопоставимо с тем, как все остальное… Если вдруг что-то пойдет не по плану, толпа их просто сметет и разнесет о металлическое ограждение. Непонятно, есть ли вообще план действий – ее никто не счел нужным посвятить. Лучше сейчас об этом не думать. Какой смысл переживать за себя и незнакомых людей, когда Ярик…
Василиса не выдержала и всхлипнула. Настя молча положила ей руку на плечо, и это помогло лучше всего – она быстро справилась с собой и сдержала слезы. Надо быть сильной. Может понадобиться ее помощь, и сын не должен увидеть вместо матери размазню и тряпку. Никогда она такой не была и становиться не собиралась. Значит, надо держаться…
Сначала выступали какие-то неизвестные группы. Елисей объяснил, что на музыкальных фестивалях на разогреве всегда играют начинающие коллективы и лишь потом приходит черед хедлайнеров. Сегодня планировался еще один, но никто, кроме небольшой группы людей, не догадывался о скором появлении звезды. А также о том, что его нет ни за кулисами, ни в трейлере для артистов. Зрители еще не знают, что скоро увидят своего любимого Царевича…
К горлу снова стало подкатывать, и Василиса сердито сглотнула. Да соберись же! Она глянула по сторонам – людей в их вип-зоне немало. Она сама, жмущаяся к ней Настя. Переминается с ноги на ногу Игорь, и его лицо пугает неестественной бледностью. Впрочем, сейчас вряд ли кто-то из них выглядит лучше…
Чуть поодаль Елисей чуть ли не в обнимку с продюсершей, которую Василиса искренне ненавидела. Эта циничная тварь виновата в том, что ее мальчик попал в беду… Елисей, конечно, тоже, но о нем она старалась не думать, чтобы полностью не утратить контроль над собой. Потом, все потом! Но она бы никуда не отпустила Ярика одного и ни за что не разрешила остаться без охраны…
«Ну и где ты была? – раздался мерзкий внутренний голос. – Почему в тот момент тебя не оказалось рядом? Обиду свою лелеяла? Какая же ты после этого мать?..»
Василиса сердито тряхнула головой, и голос послушно заткнулся. Она опять скользнула взглядом по окружающим. Полно журналистов с камерами, но никто пока не снимает – все ждут хедлайнера. Какие-то незнакомые люди, видимо, переодетые в гражданское сотрудники охраны. Она не знала, сколько их здесь, но догадывалась, что гораздо больше, чем людей в форме полиции. Елисей тихо сказал ей: часть трейлеров для выступающих тоже камуфляж, на самом деле в них скрываются группы захвата из нанятой Полиной службы вневедомственной охраны…
Когда он сообщил об этом, снова стало жутко. Не собираются же они открывать стрельбу при таком скоплении людей? Все может закончиться грандиозной катастрофой, последствия которой даже жутко представить. По сути, не только Ярик, но и все они тут стали заложниками… Десять тысяч человек, и основная масса ни о чем не подозревает. Они пока беззаботно танцуют и веселятся, нетерпеливо ожидая выступления хедлайнера, еще не зная, кто это будет…
Сцена опустела. Все выступления, которые были запланированы до выхода главной звезды, закончились. Зрители сначала терпеливо ждали, но хватило их ненадолго – скоро они зашумели, недовольные заминкой. Напряжение достигло высшей точки, когда на сцене наконец появился ведущий.
– А теперь – главный сюрприз! – с преувеличенной радостью объявил он. – Завершает наш грандиозный фестиваль выступление артиста, которого мы все узнали недавно, но успели полюбить всей душой. Вы ждали его, но не смели надеяться. И вот он здесь, прямо перед вами. Встречайте Царевича!
Толпа радостно взревела, ограждение за спиной Василисы задрожало, и она испугалась, что все закончится, даже не начавшись. Публика принялась скандировать фамилию Елисея. И ее сына…
– Ца-ре-вич!!! – гремел многотысячный хор голосов.
Ей хотелось заткнуть уши, провалиться сквозь землю, перенестись на другую сторону планеты, – оказаться как можно дальше отсюда. И только потом узнать, чем все закончилось… Разве она в состоянии помочь? От нее сейчас ничего не зависит, как и от тех, кто стоит рядом. Даже от сотрудников спецслужб и бойцов спецназа, которые затаились в трейлерах…
Нет уж. Однажды она попыталась спрятаться в домике и подождать, чем закончится, надеясь, что все разрешится как-нибудь само, без ее участия. И к чему это привело?..
Напряжение нарастало. Голоса звенели в прохладном весеннем воздухе и далеко разносились вокруг, не ограничиваемые стенами. На сцене стали один за другим появляться музыканты, обычно работавшие с Яриком. Зрители приветствовали их радостными криками, поняв, что затянувшееся ожидание подходит к концу, совсем скоро к ним выйдет их кумир. Не обращая ни на кого внимания, парни в черном стали потихоньку настраивать инструменты.
Над полем прокатывалось гулкое эхо, и за ним Василиса не сразу различила шум двигателя. Только заметив, что все стали озираться, поняла – началось. Сейчас она увидит сына…
Настя вновь крепко сжала ее плечо, но поддержка ей уже не требовалась. Голова заработала холодно и ясно, все чувства обострились, и она стала улавливать даже то, чего не заметила бы в обычном состоянии.
Вот гул голосов постепенно смолкает. Взгляды устремляются на дорогу, по которой к площадке приближается бронетранспортер. Кажется, эта машина так называется? Он притормаживает у ограждения, тяжелая дверь откидывается, из него выпрыгивают вооруженные бойцы в камуфляже. Следом показывается Ярик, ему подают руки, он спускается и под их конвоем направляется к сцене…
Публика восторженно ревет, уверенная, что это часть шоу. И только несколько человек понимают – все происходит по-настоящему. Над толпой взлетают сотни рук с зажатыми в них телефонами. Журналисты тоже вскинули камеры и фотоаппараты. Если что, свидетелей будет предостаточно – видео с концерта начнут разлетаться по Сети прямо сейчас, кто-то наверняка ведет прямые эфиры. Похоже, неизвестные этого и добивались…
Ярик поднялся на сцену, встал к микрофону, привычным жестом вцепился в него обеими руками. Автоматчики замерли по краям сцены, уставившись на зрителей тяжелыми взглядами из-за прорезей в масках, но никого это не смущало – толпа продолжала неистовствовать. Василиса заметила, как напряглись стоявшие вдоль сцены переодетые бойцы спецназа, но они, видимо, получили незаметный знак от командира и остались на своих местах. Музыканты взяли первые аккорды…
Звук был настроен так, что голос Ярика проникал под кожу, вибрировал глубоко внутри и пробивался до самого позвоночника. Василиса чувствовала себя ослепленной и оглушенной, с трудом фокусируя взгляд на фигуре сына. Он был в простых джинсах и обычной белой рубашке, своих собственных. Она помнила эту одежду – сколько раз стирала. Рубашку он носил редко, только когда парадная форма требовалась. А вот из карманов штанов постоянно забывал вытаскивать разную мелочь, и она ругалась: потом приходится вынимать из машинки всякую ерунду… Что за чушь лезет в голову? Может, это защитная реакция мозга, не справляющегося с паникой?
«Поет, как ангел», – всхлипнет кто-то в зале,Лицом уткнувшись в смявшийся рукав…Почему он начал именно с этой песни? Обычно первой шла другая – «Песок», а следом «Звезды в руках»… Она давно выучила его программу наизусть.
Какие цели преследуют похитители? Странно, но Василиса задалась этим вопросом только сейчас. Потребовать обеспечить его участие в концерте на открытой площадке, собрать тысячи зрителей, привезти Ярика, заставить петь – и все ради чего? У нее не было ответа. Кажется, не знали его и те, кто в эту минуту вместе с ней мучительно вслушивался в его голос и вглядывался в лицо, ища на нем следы заключения…
Ничего не было заметно. Он выглядел как обычно, даже немного лучше – не таким измотанным. Горькая ирония, если только в плену ему удалось выспаться… Или это последствия препаратов, которыми его напичкали? Ярик под сильными транквилизаторами, поэтому выглядит неестественно спокойным и даже – пришло на ум странное слово – умиротворенным?
Но как тогда он смог бы выступать? Энергия от него бьет мощная, ее с легкостью хватает на огромную площадку, заполненную тысячами людей. Она осознает, они, возможно, нет, но не чувствовать не могут. Ради этого приходят смотреть и слушать его снова и снова…
Нет, тут что-то другое. Все посвященные в истинную суть происходящего понимают – деваться ему некуда. Если он сейчас скажет хоть одно лишнее слово или сделает неосторожный жест, случится непоправимое. А ведь он не может не знать, что среди огромной толпы наверняка находятся его самые близкие и родные люди…
Обычно Ярик делал паузы между песнями – общался с публикой, улыбался и шутил, рассказывал какие-то истории, старался даже, чтобы они были разными. Но сегодня его выступление шло без перерывов. Песни следовали одна за другой, и в этом было нечто пугающее и неотвратимое.
Ярик всегда пел вживую – до участия в сборных концертах, где использовалась плюсовая фонограмма, дело еще не дошло. Ни у кого не возникало сомнений – каждый раз исполнение звучало хоть немного, но иначе. Поклонники были в восторге, тщательно фиксировали его выступления и потом увлеченно сравнивали записи. Они с упоением выискивали тончайшие нюансы в интонациях, отмечая, что сегодня он хрипит и рычит, а вчера, наоборот, брал непривычно высокие ноты…
Сейчас все было иначе. В его голосе звучала истинная страсть, которую невозможно передать никакими записями. Василиса отмела мысль о сильных успокоительных. Скорее наоборот, вкололи нечто противоположное по действию. Или сказывается нечеловеческое напряжение? Петь под дулами автоматов – это кого угодно сведет с ума, а ведь ему всего семнадцать. Ее мальчик такого не заслужил. Никто не заслужил…
Публика постепенно приходила в неистовство. Все громко кричали и подпевали, даже сильный и звонкий голос Ярика, многократно усиленный аппаратурой, начинал теряться в общем шуме. Или это у нее звенело в ушах от невероятного напряжения?
Без пауз, практически на одном дыхании Ярик исполнил всю свою программу. Ближе к финалу прозвучали «Ленты» – он спел так, что у нее дыхание прерывалось, пульс неконтролируемо разгонялся, волоски на коже вставали дыбом, подкатывали слезы.
Оглянувшись, Василиса убедилась, что это происходит не с ней одной – стоявшая рядом Настя вытирала глаза, комкая в руках бумажный платочек. Игорь стал еще бледнее, хотя, кажется, было уже невозможно. Сейчас он напоминал Ярика, каким тот выглядел после концертов и съемок, и, кажется, сам готов был упасть в обморок. По Елисею и продюсерше она ничего не смогла понять, а переведя взгляд чуть дальше, ужаснулась – на лицах зрителей явно читалась одержимость. Василиса похолодела, начиная понимать, чего добивались похитители. Если она права, то все закончится еще хуже, чем представлялось в самых жутких кошмарах…
Сразу после «Лент» раздались вступительные аккорды «Песка». Василиса почувствовала, как дрогнуло и пошатнулось ограждение за ее спиной под напором толпы. Хотела оглянуться, но не решилась, боясь того, что там увидит. Она ничего не сможет сделать. Все зашло слишком далеко…
Голос Ярика вынимал душу, разбивал сердце и склеивал его заново, вызывал боль и тут же излечивал ее. Сердце колотилось как сумасшедшее, нервы казались обнаженными, кожа горела. Неужели совсем недавно ей было холодно?
Почему ты плачешь? – Признаюсь в любви…Отзвучали последние слова, и рев толпы забился в уши, заставляя ощущать себя ее неотделимой частью. Василиса почувствовала себя совершенно беззащитной, и даже не из-за направленных на публику автоматных стволов. Ярик сорвал с них все лишнее и наносное, заставил обнажить перед ним и друг перед другом тела и души. Кажется, так выглядит массовый экстаз…
Василиса не поверила в нейролингвистические штучки, про которые ей рассказывала Анастасия. Можно управлять людьми с помощью определенных слов? Да ну, нереально… Но сейчас она с ужасом убеждалась – можно, и еще как. Испытывала это на себе: старалась сохранить ясный рассудок, но понимала – уже готова сделать все, что скажет Ярик, без малейших сомнений, даже не задумавшись. Если смысл заключался именно в этом, то ему конец, и им всем тоже…
Она стояла близко и видела – его лицо, бледное и прекрасное, горит вдохновенным огнем. Он сейчас ничем от них не отличался, сам словно слился с толпой, они стали единым целым… Создавалось впечатление: он не осознает в полной мере, где находится и что тут происходит. Впрочем, если он под воздействием препаратов, это неудивительно. «Думаешь, я под наркотой?» – всплыл в памяти его ехидный вопрос. Вот, Ярик, ты и доигрался…
Василиса с трудом отвела глаза от сына и посмотрела на стоящую рядом девчонку. Судя по застывшему лицу и остановившемуся взгляду, который та не отрывала от сцены, Настя тоже все поняла. Неспетой оставалась всего одна песня…
* * *Почему змея считается символом мудрости? Это же просто глупая рептилия с неразвитым мозгом, опасная и непредсказуемая.
Смотрю на него, слушаю его голос и не понимаю, чем все восхищаются. Обычный парень, такой же, как многие. Ничего в нем особенного нет. Подумаешь, голос и слух! Неужели наличие определенных физических данных автоматически ставит их обладателя выше окружающих? Заставляет видеть в нем избранного, владеющего неким тайным знанием?
От него это не зависит – просто случайный набор генов. А люди придают слишком большое значение случайностям, ищут знаки и совпадения. Ему повезло больше других. Но скоро везение закончится, и все поймут, какой он на самом деле…
При умелом обращении его очень легко превратить в опасное оружие. Он оказался слишком глуп и слеп, чтобы осознать это, и шагнул навстречу пропасти. Но полетит он в нее не один…
Можно понять, почему змея изображена на медицинской эмблеме – у некоторых видов яд лечебный. Но яд, которым он поражает все, к чему прикасается, смертоносный. Мне он уже давно отравил душу и сердце. Этот яд никого не в состоянии спасти. В первую очередь он убивает его самого…
Глава 28
Нечеткий лейтмотив
Возникла странная заминка. Разгоряченная толпа заволновалась, зашумела. Ограждение за ее спиной вновь содрогнулось, и Василиса невольно сделала шаг вперед, поближе к сцене. Она не могла поймать взгляд Ярика, сколько ни старалась. Он вполне профессионально смотрел на всех сразу и ни на кого в отдельности.
Вместо этого она почувствовала на себе другой пристальный взгляд и невольно обернулась. Елисей, надо же. Стоит рядом со своей продюсершей и беззастенчиво пялится на нее – бывшую, давно забытую, как ей казалось. Теперь, кажется, многое изменилось. Сын для него тоже долгое время был бывшим… Когда же она видела Елисея до того, как все это случилось? Так и не вспомнила…
В его лице что-то дрогнуло, и Василиса повнимательнее всмотрелась в знакомые до последней мелочи черты. Правда, она привыкла к ним в более юном варианте, но и то, что сейчас наблюдала, ее вполне устраивало. Елисей не изросся, как это бывает со смазливыми мальчиками. Зрелая мужская красота.
«А тебе все мальчиков подавай?» – одернула себя Василиса. Елисей и так ее младше…
Всегда старалась доказать, что не хуже. Достойна его внимания. Встречались всего полгода, из них пару месяцев прожили вместе, и с тех пор она всю жизнь расплачивается за это короткое счастье. Впрочем, почему расплачивается? У нее есть главное – сын… Василиса снова перевела взгляд на сцену.
Ярик поднял стоящую на полу бутылку воды, сделал несколько глотков, остатки вылил себе на голову, взлохматив и без того не слишком аккуратно лежащие волосы. Потом он дернул воротник рубашки, словно ему было трудно дышать. Зрители, наблюдавшие за ним с напряженным интересом, заорали с новой силой. Никто не понимал, что происходит…
Ярик вдруг снял микрофон со стойки и направился к краю сцены. Сначала он шагнул на стоящую под ней огромную колонку, потом спрыгнул на землю. Двигается легко, значит, ему и правда ничего не сделали… Автоматчики не шелохнулись, дернувшиеся было спецназовцы в форме охранников тоже остались на своих местах.
Перемахнув через ограждение, Ярик оказался в вип-зоне. Находившиеся в ней люди замерли и словно оцепенели. Шум толпы отдалился, хотя теперь, когда он спустился с возвышения, основная масса зрителей и вовсе перестала видеть то, что творится перед сценой. Только корреспонденты немного сместили фокус камер, направив объективы на Ярика.
Первым делом он подошел к продюсерше и протянул ей руку.
– Полина Борисовна, спасибо за все, что для меня сделали, – проговорил он в микрофон, и его голос гулко разнесся над полем.
Шум постепенно стихал, публика умолкала, боясь пропустить хоть слово. Происходило нечто странное и непонятное. Полуобернувшись, Василиса заметила, что лес рук с поднятыми телефонами стал еще плотнее, и тут же снова перевела глаза на Ярика, который неожиданно оказался совсем близко. Но подойти к сыну по-прежнему было нельзя, и она застыла в напряженном ожидании, не отрывая от него взгляда.
Пожав руку продюсеру, Ярик подошел к Елисею.
– Здравствуй, пап. – Его голос дрогнул, и чуткая мембрана микрофона послушно транслировала это на всю площадку. – С клубом какая-то лажа получилась…
Василиса смотрела, как Ярик обнимает отца, и кусала губы, пытаясь не разреветься. Нет, только не сейчас, надо держаться…
А Ярик уже приблизился к Игорю.
– Хай, бро, как оно? – беззаботно поприветствовал он его и неожиданно спросил совсем другим тоном: – Целовать-то будешь? Или обойдемся без поцелуев?
Игорь испуганно отшатнулся, глядя на него сумасшедшими глазами.
– Ну давай я сам, – не дождавшись ответа, ровно проговорил Ярик, шагнул к нему, на секунду прижался лбом к лицу друга, а потом похлопал его по плечу.
– Надумаешь вешаться, не забудь записку оставить…
Василиса недоумевающе моргнула. Игорь, лучший друг бог знает с какого класса? Таскавшийся за ним, будто попугайчик-неразлучник, опекавший и посматривавший свысока, никуда не отпускавший одного? Парень, который ей всегда инстинктивно не нравился? Но думать об этом было некогда…
Игорь остался за его спиной. Ярик теперь стоял напротив нее, и ветер шевелил его влажные волосы. Василиса вглядывалась в лицо сына, близкое и родное до мельчайшей черточки, но до конца не узнавала его, хотя никакого грима сегодня не было. Зато появилось незнакомое выражение, и она не понимала, когда это произошло – за минувшие несколько месяцев или последние несколько дней.
– Мам, прости меня, пожалуйста, – наконец проговорил он в микрофон, глядя ей прямо в глаза. – Ты была права…
Еще совсем недавно Василиса дорого бы дала, чтобы услышать эти слова, но сейчас они не имели никакого значения. Она успела отметить: зрачки у него обычные, не суженные и не расширенные. Значит, никаких препаратов нет, он в ясном уме и полном сознании…