Мой прекрасный князь
Надо было что-то ответить, но она не могла – горло перехватило спазмом, все слова выветрились из головы. Ярик, кажется, понял. Он подошел к ней, на мгновение прижал к себе и быстро отпустил. Его взгляд уже скользнул дальше, на стоявшую рядом девчонку. На лице мелькнула тень узнавания.
– Это она? – догадался Ярик.
Он спросил это тихо, опустив микрофон. Василиса молча кивнула.
Сын подошел к Насте, окинул ее заинтересованным взглядом.
– Ну привет. Молодец, классная песня. Свободна сегодня вечером?
Та ошарашенно кивнула. Он уверенным жестом привлек ее к себе, поцеловал в губы.
– До встречи тогда…
Ярик снова сказал это в микрофон, и Василиса вздрогнула от того, как громко прозвучал его голос. Он легко перемахнул через ограждение, отделяющее вип-зону от обычной, и на мгновение замер. Там стоял еще один ряд охраны, но бойцы не шелохнулись, видимо, получив соответствующую команду. Ярик секунду помедлил, а потом обернулся к сцене и махнул рукой своим музыкантам.
Под вступительные аккорды «Звезд в руках» он двинулся прямо в гущу людей, и они невольно расступались перед ним, освобождая дорогу. Со всех сторон к нему тянулись руки, но дотрагиваться никто не решался. От него словно исходило сияние. Ярик казался нездешним гостем, пришельцем, то ли спустившимся к ним с небес, то ли прилетевшим из другого неведомого мира…
Василиса следила за ним напряженным взглядом. Вначале она хорошо видела его белую рубашку, но постепенно та скрывалась за спинами заполнявших площадку людей. Только продолжала слышать голос сына, разносящийся далеко вокруг и отдающийся эхом… Или это просто микрофон фонит по мере отдаления от колонок?
Вдруг его голос оборвался на полуслове. Аккомпанемент какое-то время по инерции звучал, но потом смолк на смазанной ноте. И во внезапно наступившей тишине раздался отчаянный крик Игоря:
– Ярик, стой!..
* * *У судьбы странное чувство юмора. Я давно все обдумал и решил. Я ни о чем не жалею. Одного не предусмотрел – что будет так больно…
Мне, а не ему. Ему уже все равно. «Готов на крест?» – спросил я его тогда. Он оказался готов…
«Жалкий в своем горе юноша нелепый» – зря он написал эти строчки. Это у него беспомощные детские стишки и никчемные песенки. Еще посмотрим, кто окажется более нелепым…
Впрочем, кого я обманываю? Он, как всегда, непостижим и прекрасен. А я чувствую себя втоптанным в грязь после его снисходительных слов…
Не понимаю, как это у него получается. Но вешаться я не собираюсь. Мы не будем играть в эти игры до конца. Все закончится на нем.
Я ни о чем не жалею. Но почему никто не предупредил, что будет так больно?..
Глава 29
Без полутонов
Умирать и правда оказалось нестрашно. Он, наверное, что-то знал, когда писал эти строчки… Тем более так красиво: на виду у всех, под камерами, практически в прямом эфире. На миру и смерть красна – кажется, есть такая поговорка. Или пословица. Народная мудрость, короче. Мама наверняка знает точно…
Надеялся на спасительное забытье, но сознание оставалось отвратительно ясным. Голова не кружилась, руки не дрожали, перед глазами не расплывалось. А ведь была малодушная мысль – если сейчас потерять сознание, станет все равно, дальше будь что будет, он ничего не почувствует… Но нет, когда это действительно необходимо, ничего не накатывает. Может, режиссер правильно его симулянтом считал – он все это придумал? Чистой воды психосоматика. Но сейчас, перед лицом реальной угрозы, все отступило на второй план, включились внутренние защитные силы. Он даже не чувствовал холода, хотя был совсем легко одет.
Вначале его не трогали, но постепенно оцепенение с публики стало спадать. Эффект внезапности прошел – никто не ожидал, что он отправится прямиком в толпу – и к нему потянулись со всех сторон. Сперва касались легко, едва дотрагиваясь пальцами. Но постепенно прикосновения становились более ощутимыми. Его стали хватать за руки. Затрещала тонкая ткань рубашки…
Толпа смыкалась все плотнее. Скоро он не сможет двигаться, придется остановиться, и тогда…
Пришлось замедлить шаг. Кто-то потянулся к его плечу, но промахнулся и схватил за волосы. Неудобно все-таки с длинными… Был готов ко всему, но вздрогнул от боли и неожиданности, сбился с текста и уже не смог вступить вовремя, а потом и вовсе музыка смолкла.
Наступившая тишина на мгновение отрезвила публику – его отпустили и даже попытались отступить, но было некуда. Он услышал крик и понял: кто-то отчаянно пробивается сквозь толпу, расталкивая всех на своем пути.
– Осторожнее!
– Куда прешься?
– Блин, ты щас огребешь…
Он почти спокойно наблюдал, как к нему прорывается Игорь. Наконец тот выбрался из толпы, тяжело дыша, и остановился напротив. Яр удивленно взглянул на него.
– Ну что тебе еще?
– Ярик, послушай… – тот никак не мог восстановить дыхание. – Ты не понимаешь…
– Чего я не понимаю?
Яр заметил, что все вокруг замерли, напряженно ловя каждое слово. И, конечно, снимают их на телефоны.
– Дело не в тебе…
– А в ком? В тебе, что ли? Это ты тогда инфу о съемках клипа слил? И ту дурацкую открытку написал…
Игорь молчал, глядя в землю.
– Ничего поумнее придумать не мог?
– Для тебя сойдет. Сработало же…
– Но зачем? – искренне удивился он.
– Ты ко мне как всегда относился? – поднял глаза Игорь.
– Как?
– Как к ничтожеству. Ты у нас светлая звезда, а я так, прислуга. «Игорь, принеси мне чаю»…
– Но ты же сам… – потрясенно начал Яр.
Друг не дал ему договорить:
– А что мне оставалось?
Он даже слегка растерялся.
– Никто тебя не заставлял…
Игорь тяжело вздохнул.
– Яр, какой же ты все-таки тупой.
Он усмехнулся:
– Поэтому ты решил меня сдать? Нормально хоть заплатили? Или ты за идею?..
Публика возмущенно загудела. Игорь попятился, но отступать было некуда – их окружили плотным кольцом. И дальше, насколько хватало глаз, шумело и волновалось людское море. Зрители поднимались на цыпочки, вытягивали шеи, надеясь побольше увидеть и услышать. Камеры десятков смартфонов были направлены на них.
Вдруг подумалось, что лучше бы прямо сейчас. Ожидание хуже самой смерти… Но нет, Игорю мало того, что он уже сделал. Хочет напоследок вытянуть из него нервы, вымотать душу, разбить сердце. Наверно, получить прощение…
– Ты сам виноват, – наконец глухо проговорил Игорь. – Все писал на эту тему…
– И ты решил, что это знак?
– Парни, сколько можно? – вдруг раздался чей-то раздраженный голос.
– Че вы как бабы? – подхватил другой. – Слушать противно…
– Мы на концерт пришли или где?
– Реально задолбали! Устроили тут!..
– Тьфу, они что…
Последнее слово потерялось в людском шуме. Толпа вновь угрожающе надвинулась. Игорь одним шагом преодолел разделяющее их расстояние и встал перед ним. Яр хмыкнул. Надеется защитить его, закрыть собой? А со спины кто прикроет? Да и поздно уже, раньше надо было думать…
Василиса изучила правила поведения при большом скоплении людей и знала: когда начинается паника, человек теряет способность рассуждать здраво. Вообще перестает соображать, руководствуется инстинктами – бежать, куда все. И это правильно: нельзя идти против движения толпы. Главное – прикрывать грудную клетку, когда начинается давка. А если упадешь, ни в коем случае нельзя опираться на руки, их оттопчут или сломают…
Самые опасные места – по краям, возле стен и перегородок, и в середине, откуда сложнее всего выбраться. Они стоят как раз с краю, но их отделяет хотя бы хрупкое заграждение, да и охраны кругом полно, если что, прикроют. Правда, не было твердой уверенности, что бойцы службы безопасности призваны защищать именно их. Может, у них совершенно противоположные задачи…
А Ярик сейчас там, в самом центре. Если его собьют с ног, выбраться уже не получится. К нему бросился Игорь, но что он может сделать? Ее мальчик хотя бы будет не один, когда…
Додумать мысль она не успела: снова раздался крик, но она уже не смогла определить чей. К нему присоединился еще один, потом еще…
Шум толпы оглушал, затекая в уши и застывая там невидимой пробкой. На мгновение показалось, что она оглохла, но это стало лишь секундной слабостью. Дальше все воспринималось отвратительно четко. Вот толпа качнулась в сторону заграждения, но их остановили охранники, и людское море отхлынуло обратно, будто втягиваясь в воронку. Туда, где в центре всего этого безумия находился ее сын…
* * *Ненавижу распахнутые двери. Есть в этом нечто отталкивающее. Неприятно зияют дверцы открытых шкафов, обнажая свое неприглядное содержимое. Открытые двери в комнаты и коридоры вызывают тревогу и неопределенность, смущая притаившейся за ними неизвестностью.
Только когда все закрыто, я полностью спокоен и чувствую себя уверенно. Редкое ощущение, которое я ценю и берегу. Но сейчас защитить меня некому. Пришлось взять на себя защиту и себя, и его…
Ничего страшного. Я привык. Присматривать за ним, следить, чтобы ничего не случилось. А когда все же произошло самое страшное, рядом не оказалось никаких дверей, которые можно было бы закрыть, чтобы почувствовать себя в безопасности и оградить его от беды.
Значит, придется сделать это по-другому…
Глава 30
Кода
– Трагедией закончилось грандиозное мероприятие, организованное на огромной загородной площадке. Музыкальный фестиваль, устроенный в открытом поле в непосредственной близости от Кольцевой автодороги, собрал около десяти тысяч зрителей. Были предприняты беспрецедентные меры безопасности, порядок обеспечивало множество сотрудников специальных служб. Но когда на ограниченном пространстве собирается большое количество людей, ситуация может развиваться непредсказуемо – толпу трудно контролировать. К сожалению, так и произошло на этот раз…
Звук был выкручен на минимум, но Василиса не хотела прерываться на возню с пультом и продолжала напряженно слушать.
– Никто не ожидал, что на сцене появится юная звезда, покорившая миллионы сердец, – автор и исполнитель своих песен, выступающий под сценическим именем Царевич. Его выступление готовилось в строжайшей тайне и должно было стать для зрителей сюрпризом. Так и вышло, но, к сожалению, ситуация вырвалась из-под контроля и завершилась совсем не по сценарию… Для всех стало полной неожиданностью, когда артист вдруг спустился со сцены и направился прямиком в плотную массу зрителей. Может, это было предусмотрено сценарием шоу, а может, стало импровизацией молодого певца – теперь уже трудно установить истину, но факт остается фактом. Обезумевшая от восторга толпа набросилась на своего кумира, и случилось непоправимое. Самое ужасное, что все произошло практически на глазах у родителей юноши, которые бессильно наблюдали, но ничего не могли поделать. К нему на помощь кинулся лучший друг Игорь Громов, тоже присутствовавший на концерте, но это, к сожалению, не помогло. Самоотверженность парня вызывает уважение, однако для него тоже все закончилось плачевно…
Сотрудники охраны пытались предпринять необходимые меры, но, как позже выяснилось, с ними эта акция согласована не была, к тому же они оказались сильно ограничены в своих действиях – их вмешательство могло повлечь за собой гораздо большее количество жертв. Лишь по счастливой случайности никто из пришедших на концерт серьезно не пострадал. Однако десяткам зрителей все же пришлось обратиться за медицинской помощью, не говоря о материальном ущербе. Будем держать вас в курсе событий, а теперь переходим к другим новостям…
Василиса наконец дотянулась до пульта и переключила канал.
– По подозрению в оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности, задержаны организаторы фестиваля, а также представители музыкальной корпорации, которая занималась раскруткой и продвижением Ярослава Царевича. Сейчас суд выбирает дальнейшую меру пресечения. Под домашним арестом находится отец пострадавшего Елисей Царевич. Именно он в качестве законного представителя несовершеннолетнего сына подписал злополучный контракт, стоивший перспективному и подающему большие надежды молодому человеку…
Она вновь нажала на кнопку. Картинка сменилась, а текст словно продолжился тот же самый.
– Проводится тщательное расследование, выясняется, кто допустил преступную халатность и организовал мероприятие, имевшее такие ужасные последствия. До установления причин все массовые мероприятия любого характера запрещены. Рассматривается введение других ограничений, призванных обеспечить безопасность граждан, сохранить их жизни и здоровье. Эта история должна стать для всех нас хорошим уроком, жаль, что цена оказалась слишком высока. Так всегда случается, когда у отдельных личностей начинает кружиться голова от иллюзии могущества и вседозволенности…
Василиса щелкнула пультом, и экран погас. На сегодня она наслушалась достаточно. Странно, что не назвали ее саму, не припомнили историю с пощечиной. Впрочем, наверное, скоро выплывет на свет и она. Пока все заняты более глобальными вопросами и забыли о нерадивой матери…
Ожил телефон. Она поморщилась и не сразу посмотрела на экран: в последнее время ей звонили не переставая, но разговаривать ни с кем не хотелось. Номер незнакомый, значит, журналисты, полицейские или еще неведомо кто. Но если с ней захотят побеседовать правоохранители, то доберутся в любом случае, а раздавать интервью и выступать на ток-шоу она не собиралась.
Телефон наконец умолк, но тут же завибрировал, принимая сообщение. Можно в него заглянуть, не выходя из спящего режима, чтобы оно продолжало выглядеть непрочитанным.
«Лис, это я. Возьми трубку».
Только один человек называл ее так. Тот, кто сейчас находился под домашним арестом и был лишен любых средств связи. Значит, это наверняка какая-то подстава…
Телефон снова засветился.
«Лис, это правда я. Целую сама знаешь куда».
Василиса вздрогнула. Обращение еще можно было как-то разведать, но эти слова никто не мог узнать. Она сама их почти забыла. Неудивительно – за столько-то лет… Но почему сейчас он вспомнил именно их?
Теперь телефон зазвонил – номер тот же. Поколебавшись немного, она нажала на «прием». Журналистов просто пошлет, а пойти в полицию рано или поздно придется…
– Лис, послушай, – полетел ей в ухо слегка запыхавшийся голос Елисея.
– Извини, я не… – растерялась Василиса.
Все-таки это стало для нее неожиданностью.
– Да нет, все правильно. Я бы тоже не поверил. Сейчас надо быть особенно осторожными… Ты выйти из дома можешь? – противореча самому себе, спросил он.
Василиса аккуратно приблизилась к окну и выглянула из-за занавески: папарацци, дежуривших возле ее подъезда, сегодня не было видно. Впрочем, они могли сидеть в машине.
– Попробую, – немного помедлив, проговорила она.
– Постарайся незаметно.
– У меня черного хода нет. А через окно вылезать высоко.
– Ну, насколько получится. Я в машине буду ждать. Точное место, цвет и марку сообщением скину. Когда сможешь?
Она прикинула про себя:
– Через полчаса.
– Тогда сразу выходи, я больше звонить не буду.
– А как ты… – запоздало спохватилась Василиса, но в ухо уже нудно ввинчивались гудки.
Она взглянула на потемневший экран, словно надеясь прочитать ответы на свои вопросы, а потом, спохватившись, бросилась собираться.
Из дома удалось выскользнуть незаметно. То ли папарацци надоело ждать, то ли они нашли источник информации в другом месте – Василиса не знала и выяснять не собиралась. Никто не кинулся с камерой и микрофоном, и ладно.
Машину Елисея она тоже нашла быстро. То есть это была не его машина, но она не стала спрашивать, откуда взялось транспортное средство. Едва Василиса опустилась на переднее сиденье и захлопнула за собой дверцу, он тронулся с места – даже пристегнуться не успела.
– Мы на пожар?
– А ты хочешь тут отсвечивать?
Он был прав – торчать около дома не имело смысла.
– Как ты здесь оказался?
– На машине приехал.
– Здравствуй, капитан Очевидность! – фыркнула она. – А если серьезно? Через окно из дома выбрался?
– Просто ушел, и все.
– Но как же…
– Считаешь, меня под дверью стерегут?
– Но я думала, у тебя браслет или еще что-то…
– Чип под кожей! – ухмыльнулся Елисей и покосился на нее, на секунду оторвав взгляд от дороги: – Лис, ты чего?
Василиса недоверчиво молчала. Общаются запросто, будто ничего не случилось. Не прошло бог знает сколько времени после того, как они последний раз были близки, прожили все минувшие годы счастливой дружной семьей и расстались буквально вчера. Даже спустя столько лет этот парень действует на нее совершенно вымораживающе… Парень! Никак не получалось перестроиться и начать воспринимать Елисея взрослым мужчиной.
– Как же ты потом? – осторожно поинтересовалась она.
Он легкомысленно отмахнулся:
– Это проблемы меня из будущего. Думаю, будущий я с ними разберется.
– Куда мы едем? – спросила Василиса, усилием воли отогнав неуместные воспоминания.
– Только сейчас догадалась спросить? – хмыкнул Елисей, глядя прямо перед собой.
Она удивилась самой себе: даже в голову не пришло поинтересоваться, рванула по первому зову без малейших сомнений. Только в эту минуту сообразила, что ее могут объявить соучастницей побега.
– К нему, конечно…
* * *Не стоит никому навязывать свои желания. Поставить себя на место другого очень легко. Надо просто представить: точно так же, как ты чего-то хочешь, он этого не хочет. И сразу все обретает предельную ясность, пропадает необходимость уговаривать и навязывать. Нельзя никого заставить делать что-то против его воли…
То есть можно, конечно. Шантажом и угрозами. Под пытками или страхом смерти. Но меня никто не заставлял… Я сделал это сам, причем совершенно сознательно, находясь в здравом уме и твердой памяти.
Я был уверен, что поступаю правильно. Он приобрел слишком сильное влияние и стал опасен. В первую очередь – для самого себя. Последний концерт это только подтвердил. Его мама оказалась права: он долго не выдержал бы. Его надо было остановить. Спасти любой ценой. Я не видел другого способа…
Но не знал, что все зайдет так далеко. Его должны были унизить, лишить всего, вернуть туда, откуда взяли. А я по-прежнему оставался бы рядом, чтобы поддерживать и утешать, вытирать слезы и сопли. Приносить чай…
Но все пошло не по плану. Вернее, меня в него не посвятили до конца. Никому не интересен он сам – только то, чего можно добиться с его помощью. Потом он автоматически превращается в отработанный материал, от которого надо избавиться. И я вместе с ним…
Поэтому теперь мне тоже все равно. Я нужен ему гораздо больше, чем он мне, даже если он пока этого не осознает. И я буду с ним до конца.
Глава 31
Непрерывное дыхание
Голос Василисы дрогнул:
– Выяснил, где его прячут?
Елисей молча кивнул.
– Откуда?
– Меньше знаешь – крепче спишь.
– Думаешь, будут пытать?
– Насчет пытать не уверен, а вот допрашивать могут жестко…
– Как он?
– Обязательно поправится.
– Успокаиваешь?
– Правду говорю.
Василиса испытующе уставилась на его профиль, но лицо Елисея осталось непроницаемым. Все было хуже некуда, а она почему-то вспоминала, как он целовал ее на промерзшей ноябрьской улице перед уходом в армию. Вероятно, это защитная реакция психики на бесконечный стресс. Словно чувствовала тогда, что это в последний раз…
Поняв, что большего от него не добьется, Василиса задала следующий вопрос:
– Игорь этот несчастный как?
– Хорошо ему досталось, но вроде жить будет…
– Жаль, – вырвалось у нее.
Василисе наконец удалось вывести его из себя – Елисей удивленно взглянул на нее и качнул головой:
– Лис, а ты жестокая.
– А ты нет? Из-за него же все…
– Ты не понимаешь, – слишком ровным и спокойным голосом отозвался он. – Громов стал просто орудием. Не он, нашелся бы кто-нибудь другой.
– Другой предатель?
Елисей снова поморщился:
– Тебе лишь бы ярлыки наклеивать. Не все так просто…
– Извини, но как еще это можно назвать?
– Ну растерялся парень, не сообразил сразу.
Василиса нахмурилась:
– Этот не сообразил, как же! Никогда он мне не нравился. Видимо, подсознательно чувствовала…
– Зачем же дружить разрешала?
– Ему не разреши!
– В музыкальный колледж не разрешила пойти.
Василиса резко развернулась к нему, насколько позволил затянутый ремень:
– Успел нажаловаться?
– Конечно, первым делом.
– Не разрешила и правильно сделала. Это ты ничего не понимаешь! Ему учиться нужно…
– Ладно, не стоит ссориться, – дипломатично ответил Елисей. – Нам сейчас надо держаться вместе.
Василиса удивленно замолчала. Кажется, он все-таки успел повзрослеть.
– А твоя версия? – осторожно уточнила она.
Елисей помолчал и медленно заговорил:
– Громов просто первым подвернулся под руку. Оказался ближе всего…
– Из тех, кто ему завидовал?
– Попробуй теперь разберись. Потом защищал его, собой закрывал, жизнью рисковал. Чудом выжил. Сначала думали, и не спасут…
– Хорош защитник!
– Перестань. Если бы не он, нашему досталось бы гораздо сильнее. А так, можно сказать, легко отделался…
– Это ты называешь «легко»?
– Все могло бы быть намного хуже.
– Как в том анекдоте, да? Пессимист говорит: хуже уже быть не может. А оптимист: нет, может, может…
– Прекрати! – поморщился Елисей.
Василиса отвернулась к окну. Похолодало, снова пошел снег, будто весна передумала начинаться после того, что произошло тогда в чистом поле под ясным теплым солнцем.
– Зачем же его погибшим объявили?
– Правда не понимаешь?
– Нет, блин, в загадки играю.
– Требовалась жертва. Серьезная.
Она все еще не понимала.
– Но зачем?
– Надо было создать прецедент… Повод, короче.
– Да можешь не упрощать, как-нибудь пойму.
– Давно готовились непопулярные меры по введению ограничений, но формальной причины не было. А теперь она появилась…
– Кем готовились, властями?
– Нет. Теневыми структурами. У них свои интересы.
– Какие?
Елисей будто спохватился.
– Тебе сейчас все выложить или немного на потом оставить?
– А то пытать будут, да?
– Ага. Ты же сразу расколешься.
Повисла пауза.
– Отмена массовых мероприятий – это только начало, – наконец глухо проговорил он. – Вот увидишь – скоро из дома без пропуска не выйдешь.
– И чип под кожу, да?
Елисей неодобрительно взглянул на нее:
– Зря смеешься.
Ей было совсем не до смеха, но возражать Василиса не стала. Вместо этого она задала главный вопрос, который мучил ее все прошедшие дни.
– Почему именно наш сын? Не он же один Спасителя сыграл…
Елисей еле заметно пожал плечами.
– Молодой. Красивый. Талантливый. Всеобщий любимец. Идеальная кандидатура! Притом типаж… – Он помолчал, словно колеблясь, стоит ли говорить, но все же решился: – Слышала такое понятие – виктимность?
– Жертвенное поведение?
– Точно.
– Ну слышала. А при чем тут…
– При том. Я тоже сначала не понял, а потом почитал, разобрался…
– Какое это имеет отношение к нашему сыну? – перебила Василиса.
– Прямое.
– Ничего подобного не замечала, – упрямо заявила она. – Никогда у него проблем не было, никто его не обижал…
– Ты не замечала, а другие заметили. Это не на поверхности лежит, все намного глубже.
– Все равно не понимаю…
– Ты его клипы видела?
– Ну видела.
– Какой он там?
– Красивый…
– Красивый, – терпеливо согласился Елисей. – А еще вечно страдающий, несчастный. Связанный, замученный…
– Царевич Алексей же, – возразила она. – А потом вообще на такую тему замахнулись…
– Думаешь, просто совпадение? Профессионалы подбирали образы, в которых он будет наиболее выигрышно смотреться. Ну и те, кто все это организовал, тоже не дураки…
– Получается, вы сами и спровоцировали?
– Кто же знал, чем все обернется…
– Надо было знать.
– Стихи кто писал? – начал оправдываться Елисей. – Я, что ли? От них отталкивались.
– Я тебя и не обвиняю. Тебя одного, – безжалостно уточнила Василиса.
– Ты сама-то где была?
– Я тоже хороша…
– И еще один момент, – Елисей с сомнением покосился на нее. – Не знаю, надо ли говорить…
– Давай уж, – горько усмехнулась она. – Чего еще я о нашем сыне не знаю?
– Девственник, – коротко ответил он.
Василиса буквально онемела от удивления.
– Это откуда известно? – наконец спросила она, когда к ней вернулась способность говорить.
– Громов знал, – неохотно отозвался он. – Ну и я тоже… А ты нет?