Мой прекрасный князь
Ярик про клуб больше речи не заводил, а Василиса не спрашивала, малодушно притворяясь, что никакой «Ночной птицы» в их жизни не было. Старалась не вспоминать, но не могла избавиться от непонятной тревоги, когда в памяти всплывали полутемный зал, ярко освещенная сцена и четкий силуэт сына. Он не делал ничего особенного, просто стоял, схватившись за микрофон, но от него била энергия, природу которой Василиса не могла определить. Она не пыталась описать словами, что с ней творилось, помнила только, как вжималась в спинку стула, руки холодели, а лицо, наоборот, заливало жаром…
Успокаивала себя, что ей показалось – волновалась за сына, вот и перенервничала, истеричка несчастная. Но в глубине души понимала: нет, дело не в этом. В ее мальчике что-то есть, и скрытую в нем силу почувствовала не она одна. Иначе в него бы не вцепился продюсерский центр с предложением контракта…
Никому не нужен он сам – только то, что с него можно поиметь. Ничего личного, бизнес есть бизнес. Но она пока не готова отдавать единственного сына на растерзание толпе. Василиса же помнила, как на него реагировала публика! Дай им волю и подпусти к нему поближе, разорвали бы на части, чтоб не обидно было, если кому-то не досталось…
По вечерам Ярик уходить перестал, зато теперь где-то пропадал целыми днями. Сказал, что начал посещать фитнес-центр, а еще заниматься с педагогом по вокалу. Это тоже звучало настораживающе, но, по крайней мере, не так пугало, как выступления в ночном клубе.
– Когда же ты делаешь уроки? – недоверчиво уточняла Василиса.
– Нам сейчас почти ничего не задают, – легкомысленно отмахивался Ярик.
– В выпускном классе?
– Ну да. Мы к экзаменам готовимся, а чтобы сдать тест, знания не особенно нужны, – философствовал сын. – Главное – понять систему…
– Кому ты это рассказываешь? – усмехалась она. – Забыл, что я сама учительница?
– И че, скажешь, я не прав?
– С одной стороны, правильно, – вынуждена была признать Василиса. – Но с другой…
– Ой, мам, – морщился он. – Не будь душнилой!
– Ладно, – сдавалась она. – Но откуда у тебя деньги на фитнес и вокал?
– В клубе заработал, – заявил Ярик, но тут же засмеялся: – Шучу. Те деньги я отложил, а на занятия мне папа переводит.
Василиса опешила. Это было что-то новенькое.
– Ты общаешься с отцом? – осторожно уточнила она.
– Ну да, – неохотно подтвердил он.
– И давно?
– Да не очень.
– А почему я об этом ничего не знаю?
– А почему ты должна об этом знать?
– Ярик!..
– Мама!
Они уставились друг на друга злющими глазами. Сын, как менее опытный боец, не выдержал первым.
– Ты что, против?
Василиса отвела взгляд. Она не знала, как ответить на этот вопрос. Конечно, мальчику нужен отец. Вернее, был нужен, а то воспитывался в классической однополой семье – мама и бабушка. Но сейчас-то чего, когда стал почти взрослым? Поздно пить валерианку. Или начать общаться с отцом никогда не поздно? Чему Елисей его научит – как ловко бросить беременную подружку?..
Василиса прекрасно помнила, как он отшил ее тогда: «Я бы хотел своего ребенка увидеть, когда ему стукнет лет четырнадцать»… Свой мысленный ответ тоже не забыла: а ты уверен, что будешь нужен ребенку, когда ему стукнет четырнадцать? Получается, ошибалась. Пусть не в четырнадцать, а в семнадцать, но оказался очень даже нужен…
В душе шевельнулось нечто похожее на ревность. Она всю жизнь положила на сына, на себя полностью забила. А теперь из небытия появляется Елисей в сияющих доспехах, и сын заявляет, что он…Черт бы побрал этих Царевичей!
– Просто это как-то неожиданно. Вы же никогда…
– Да ладно тебе, мам. Не парься. Все норм будет, – как смог, утешил ее Ярик.
Вскоре хлопнула дверь, и она опять осталась одна…
Ну и что с ним делать? Неплохо, если спортом наконец решил заняться. Раньше не заставить было, все время за своим пианино сидел. Как только поступил в музыкалку, разорилась на дорогое электронное. Точнее, Елисей, конечно, – она бы на свою учительскую зарплату не потянула. А сейчас, спрашивается, что заставило? Может, влюбился? Кажется, до сих пор его девочки не очень интересовали. Или он ей не рассказывал? Впрочем, рассказывать вовсе не обязательно – она бы и так поняла…
Василиса вспомнила, что творилось в зале во время его выступления, и снова засомневалась, что ее мальчик все еще невинный. От него исходили такая сила и страсть – никто не остался равнодушным, включая ее саму. Хорошо, что она вовремя пресекла это безобразие. Нечего с юных лет развращать ребенка легкими деньгами и порочными желаниями. Успеется…
Занятия вокалом Василису тоже удивили. Окончив музыкалку, Ярик больше не рвался развиваться в этом направлении. Правда, судя по выступлению на концерте, научился всему сам… Интересно, как ему удалось: интуитивно дошел или кто-то помогал? Где он репетировал – там же в клубе? Она не помнила никаких домашних песнопений: в его комнате пришлось сделать звукоизоляцию, но она бы все равно услышала…
А сопровождение? На сцене не было музыкантов, значит, шла минусовая фонограмма. Кто и за чей счет ее записал? Вряд ли в клубе есть своя студия. Или взяли готовые записи, если он исполняет не только свои песни? Но она раньше не слышала ни одной из тех, что прозвучали на концерте.
Василиса попыталась припомнить слова и поискать в интернете, вдруг он их где-то выложил. Однако не смогла воспроизвести ни строчки – даже той единственной песни, стихи к которой он дал ей почитать. Совсем с головой плохо. Не повезло Ярику с наследственностью…
К счастью, не надеясь на память, она успела переслать стихотворение на свой аккаунт, пока сидела за его ноутбуком. Теперь можно без спешки и волнения оценить творчество сына. Пустыня, сандалии, песок, шелк волос на щеке – это мы помним. А дальше?
Если сможешь поднять ты больные глаза,Ткнуться взглядом в расшатанный крест,То сомкнутся вдали небеса и земля…Иисус, ты еще не воскрес?..Если муки твои – за спасенье цена,То, конечно, ты можешь прощать.Если будет искуплена чья-то вина,Разве стоит от боли кричать?Посмотри на меня, мой нечаянный брат,Ведь все сделал я, как ты хотел,Почему же теперь я бреду наугад,А твой путь ослепительно светл?Почему на закате так трудно дышать?Вязнут ноги в застывшем песке.Но сегодня, мой брат, сам я буду решать…Прядь волос на холодном виске,И дрожащие пальцы веревку сожмут,И затихнут вдали голоса,И еще один крест к небесам вознесут,Но его не заметит толпа.Василиса откинулась на спинку кресла и закусила губу, только сейчас осознав, что она прочитала. В присутствии сына слишком волновалась и была неспособна на адекватный анализ…
Что творится в голове у ее мальчика, если он пишет такие стихи? Почему его волнует евангельская история, притом в такой необычной трактовке? Откуда взялся взгляд именно с точки зрения Иуды?
Не он первый, конечно. Про Иуду многие писали – не только Булгаков в «Мастере и Маргарите». Есть рассказ Леонида Андреева, потом был роман братьев Стругацких… И это то, что из отечественного сразу вспомнила. Из зарубежного первым делом приходит на ум рок-опера «Иисус Христос – суперзвезда». Видимо, ею ребенок и вдохновлялся: образ Иуды очень схожий. Надо выбрать момент и аккуратно расспросить, когда Ярик будет в подходящем настроении…
Так ни до чего не додумавшись, Василиса зашла в интернет и посмотрела расценки на услуги студий звукозаписи – весьма недешевое удовольствие. Тоже Елисей помогал в обход нее? Переводил деньги и ей, и сыну одновременно? Но с чего вдруг? Похоже, пора им встретиться – не станешь же задавать подобные вопросы по телефону. А глядя ей в глаза, он не отвертится… Василиса попыталась вспомнить, когда они виделись последний раз, и не смогла. Кажется, несколько лет прошло…
Ярик порывался после девятого класса уйти из школы и в музыкальный колледж поступить, но она эту дурь быстро пресекла. Хочется тебе петь или играть – да пожалуйста, на здоровье! Только сначала нормальную специальность получи, которая тебя кормить будет. А музыкой можно заниматься в свободное время – никто не против, даже за, очень хорошо, когда есть хобби.
Что за профессия такая – музыкант? Звездами становятся единицы, а остальные чем занимаются? По клубам, домам культуры и другим непонятным залам выступают. И вечная зависимость: пригласят – не пригласят, сегодня есть работа, завтра нет. Постоянный призрак невостребованности, творческие кризисы и прочая мутная чушь.
Зато каждый считает, что достоин большего. Именно он, непризнанный гений, несправедливо прозябает в неизвестности, в то время как на сцене блистают блатные бездарности. Но его звездный час обязательно настанет, надо только подождать… Не поработать, не приложить усилия, а просто подождать, когда за тобой придут.
И за Яриком действительно пришли, но слишком рано. Ее мальчик еще не готов. Он совсем ребенок! Василиса понимала, что не сможет опекать и контролировать сына вечно, но пока это в ее силах, она не отпустит его в свободное плавание. Осталось чуть больше полугода до совершеннолетия, и до тех пор ее никто не переубедит.
Там, где музыка, обязательно рядом алкоголь, наркотики, ненадежные друзья, случайные женщины, и не только они… Нет уж, хватит с нас Игоря!
Притом выступления Ярику слишком дорого обходятся и вытягивают последние силы, она сама видела. Нельзя каждый раз так выкладываться и буквально раздавать себя, иначе долго не продержишься. Не для того она своего мальчика растила, всю себя ему посвятила. Тренер по фитнесу, педагог по вокалу…
Ладно, пусть поет. Может развлекаться, пока других забот нет. Когда в институт поступит, времени на всякую ерунду не останется. А пока пусть. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось…
Ярик слишком торопится, хочет поскорее стать взрослым. А вот она никогда не хотела. И сейчас не хочет, да приходится…
Телефон завибрировал, принимая сообщение. От Ярика! Сердце екнуло и заколотилось, отдаваясь в висках и запястьях. Он редко звонил ей, обычно пользовался мессенджером, когда надо было о чем-то предупредить. Но это если задерживался, а не едва шагнув за порог. Значит, что-то случилось!
Василиса открыла сообщение и удивилась: какой-то файл. Развернула его, и руки затряслись так, что она едва не выронила телефон…
* * *Есть люди, которым всегда везет. Все им дается легко и играючи, получается с первого раза, будто само собой. Они порхают по жизни, собирая цветы и снимая сливки, оставляя позади и далеко внизу жалких неудачников и никчемных лузеров.
Но никто не видит, какой ценой им это достается. Не замечает того, что скрывается за кадром. Грязные секреты старательно прячут по шкафам и темным углам, маскируют блестящей мишурой и потоком красивых слов.
Но уничтожить их нельзя, и потом, когда все всплывает, каждый платит свою цену. Кто-то теряет любовь, кто-то лишается семьи – немногие, даже близкие и родные люди, в состоянии выдержать такое напряжение. Самый частый случай! Другие прощаются со здоровьем, и физическим, и психическим. Это посложнее и скрыть, и исправить. А некоторым приходится расстаться с жизнью…
Вот и ему придется заплатить. Известно же – кому многое дано, с того многое спрашивается. Ему дано слишком много, чтобы он легко отделался…
Глава 12
Полифоническое звучание
Яр стоял перед зеркалом и вглядывался в свое отражение. Вроде бы ничего не изменилось, но он почему-то перестал себя узнавать. Грим профессионального визажиста и прическа, сделанная стилистом, творят чудеса – ничего общего с тем, что он сам лепил на физиономии и изображал на волосах. Никакого сравнения.
Ему сказали: лицо должно быть хорошо видно отовсюду, это главная задача. Вблизи не оценишь, но он все равно пытался, словно надеясь разглядеть в зеркале что-то новое. Спасибо, пока без укольчиков обошлось, только эпиляцию пришлось выдержать…
Он вспомнил и вздрогнул. Будем надеяться, эффекта хватит надолго, в ближайшее время не хотелось бы повторять это сомнительное развлечение.
Он услышал, как открывается дверь, и обернулся – в гримерку вошел Игорь.
– А постучать? – возмутился Яр.
– Чего я там не видел, – отмахнулся друг, подал ему бутылку воды и огляделся. – Понтово тут. Не то что в том клубешнике. Зеркало нормальное и все эти штуки, – он кивнул на гримерный столик.
Яр пожал плечами. Он предпочел бы вернуться в ту тесную каморку.
– Ты чего, бро? – Игорь, как всегда, чутко считал его настроение. – Все же получилось! Как мы мечтали. Не рад, что ли?
– Не знаю, – честно ответил он. – Пока не понял.
Тот закатил глаза:
– Не понял он! И не нужно понимать, просто признай, что все зашибись. Там полный зал народу, все билеты проданы, они пришли ради тебя…
– Да им плевать, – перебил Яр. – Меня никто не знает, это пиар и реклама.
– Ну и что? У всех реклама. Надо же с чего-то начинать.
– Выгляжу как лох.
– Выглядишь имбово! – Друг с завистью оглядел его наряд и протянул: – Тоже такие штаны хочу.
– Чтобы альтернативно ориентированные прохода не давали, сразу принимали за своего?
– Никакие они не гейские. Кожа – это классика.
– А это, блин, что? – он одернул полупрозрачную тунику с такими большими прорезями, что она непонятно на чем держалась, но дизайнеры свое дело тоже знали хорошо.
– Секси, – ухмыльнулся Игорь и предусмотрительно отскочил в сторону. – Зря, что ли, пресс качал? Сколько кубиков? Да убери ты руки, макияж поплывет…
– Какой же ты урод!
– Зато ты красавчик… Яр, ну правда, не парься, – примирительно проговорил друг. – Рокеры так и выступают.
– Так то рокеры! А у меня что?
– Настоящая группа! Все как положено – гитаристы, клавишник, ударник, живой звук…
– Будто я сам фанерный! – возмутился он.
– Да про тебя и речи нет. Короче, бро! Хорош загоняться, достал уже. Ты хоть поел? Или как обычно?
Яр отрицательно мотнул головой:
– Ты же знаешь, я до выступления не могу.
– Да уж, – хмыкнул тот. – Зато после… Тогда энергетика бы глотнул.
Он отмахнулся:
– Бесполезно. На меня все равно не действует.
– Ну да, – глубокомысленно заметил Игорь. – Тебя по жизни прет.
Ожило переговорное устройство:
– Ярослав, три минуты до выхода.
Он беспомощно взглянул на друга.
– Да не ссы, прорвемся, – привычно подбодрил тот. – Пошли, что ли, провожу.
– А ты где будешь? – спросил Яр, когда они шагали по коридору.
– Из зала посмотрю, – махнул рукой Игорь. – Мне там козырное местечко оставили.
Он бы предпочел, чтобы друг подождал за кулисами, но предлагать, конечно, не стал. Из зала так из зала. Будет одно знакомое лицо. Хотя нет, не одно. Но лучше об этом не думать…
Первое, что она увидела, – огромные буквы «Царевич». Из-за них даже не сразу заметила лицо сына, красовавшееся на афише, чужое и незнакомое. Всегда думала, что «ноги подкосились» – образное выражение, но сейчас испытала именно это и едва не свалилась прямо в сугроб. Хорошо, что на улице было холодно, и сыплющийся в лицо снег быстро привел ее в чувство.
Дрожащими руками Василиса вытянула из кармана телефон и в очередной раз набрала номер сына, но тот ожидаемо не ответил. Она подумала немного, пролистала контакты и послала вызов Елисею, но тот тоже предсказуемо не отозвался. Она бессильно выдохнула. Ну, Царевичи, держитесь! Когда я до вас доберусь, мало не покажется обоим…
Елисей уговаривал себя, что не прячется от бывшей. Просто выбрал другую часть зала – подальше от того места, на которое Ярик отправил Василисе пригласительный. По его совету сын предусмотрительно послал билет через мессенджер, иначе она вытрепала бы парню все нервы, а ему перед первым серьезным выступлением это совсем ни к чему. Еще бы дома заперла и никуда не отпустила – с нее станется. Не драться же с матерью…
Зал пока выбрали не очень большой, на тысячу мест. Елисей опасался – и его не соберут. Однако Плетнева заверила: они знают, что делают. И действительно, пара-тройка записей, выложенных в соцсетях – тех самых, еще из захудалого клуба, – сыграли свою роль. Стоило обеспечить несколько десятков тысяч просмотров, и о Царевиче заговорили. Пока в узких кругах, но это оказалось на руку – Василиса ни о чем не узнала раньше времени.
Почему-то Елисей был уверен, что она не посещает паблики начинающих музыкантов. А мониторить по фамилии даже не догадалась. Он непроизвольно хмыкнул: кого еще в поисковике забанили! Настолько была уверена, что сын ее послушает? Вот это самомнение. Кто бы знал, что из нее выйдет чокнутая мамашка…
Впрочем, это вполне предсказуемо. Василисе лишь бы на чем-нибудь зациклиться! Иногда это идет на пользу – как тогда, например: не отступилась, пока своего не добилась и из психушки его не вытащила. Спасибо, конечно. Но сейчас ее замороченность на сыне перешла все разумные границы. Чего она хочет: чтобы он вечно сидел рядом и слушал ее мудрые советы?
А ведь молчаливо осуждала его собственную мать, которая пыталась вести себя подобным образом, да он не позволил. Между родителями и Василисой что-то произошло, пока он был в армии, но Елисей так и не разобрался, что именно. Сами они не рассказывали, а у нее спросить тоже повода не возникло, да и не было сильного желания выяснять и без того непростые отношения. Просто знал: они друг друга не выносят и вообще не общаются. Предки успешно притворялись, что никакого внука у них нет, хотя прекрасно знали о его существовании. Ждали законного, рожденного в браке. Три раза «ха»! Хватит с него этого сыночка.
Но осуждать их Елисей не мог. Сам столько лет делал вид, что сына у него нет…
Место ей досталось отличное: в середине зала, прямо у центрального прохода, не очень близко и не слишком далеко. Спасибо, дорогой сынок! Позаботился о любимой маме.
Василиса уселась в кресло и выдохнула, но успокоиться никак не получалось, ее трясло от нетерпения и злости. Здесь даже нет чая, не на что отвлечься, а идти в буфет уже поздно. Прошло десять минут после назначенного времени, стандартное театральное опоздание миновало, но концерт и не думал начинаться. Может, что-то с Яриком – на этот раз ему стало плохо не после, а до выступления?
Она обвела глазами зал. Никто не проявлял беспокойства: одни только пробирались на свои места, другие сидели спокойно и тихо переговаривались. Публика самая разнообразная: мужчины, женщины, даже дети… Больше всего девчонок, конечно. Кто еще придет смотреть на красивого мальчика! У некоторых в руках цветы, мягкие игрушки. Ярику собрались дарить? Откуда они вообще о нем знают?
Василиса скользила взглядом по рядам зрителей, ища знакомые лица, но никого не обнаруживала. А ведь они наверняка здесь! Игорь точно, и Елисей тоже. Она же не дура – сразу догадалась, почему Ярик вдруг начал общаться с отцом. С какой радости могли проснуться сыновние чувства к практически постороннему человеку?
Где же они прячутся? Ну ничего, рано или поздно она до них доберется…
Двадцать минут! Свинство какое. Она терпеть не могла необязательности и сына всегда старалась приучить к пунктуальности, да, видно, безуспешно. Зрители уже расселись, периодически принимаются хлопать, но ничего не происходит. Хорошо, что ее никто не знает, а то умерла бы со стыда.
Полчаса. Просто безобразие. Разве можно заставлять стольких людей себя ждать…
Свет начал медленно гаснуть. Публика восторженно заревела. Ну и что они кричат? Неужели всем так нужен ее Ярик? В нем же нет ничего особенного, обычный парень… Да ладно, кого она обманывает?
Он незаметно появился в луче света и на мгновение замер, привычным жестом схватившись за микрофонную стойку. Василиса застыла, невольно поддавшись общему настроению. До чего же он красивый! Хоть и одет в какую-то несуразную ерунду. Стоило ради этого с фитнес-тренером заниматься. А причесан неплохо, и черты лица умело подчеркнуты. Ну послушаем, что он напоет…
Василиса не смогла понять, какие звучат песни – новые или те же, что она слышала в клубе. Похоже, тогда была совсем в невменяемом состоянии. Как и сейчас… Только одну узнала – про песок в сандалиях и шелк волос на щеке, которую недавно так придирчиво анализировала. Про несчастного Иуду…
А ведь никто не знает, что потом станет классикой. Может, его стилистические огрехи со временем объявят новаторским приемом. У Маяковского тоже были неточные рифмы…
Ярик нравился публике. Зрители сияли от восторга, после песен кричали и хлопали. Он раскланивался, что-то говорил, но Василиса и не пыталась вникать. Кажется, здесь начиналось то же самое, что и тогда в клубе. Он был им всем нужен! Любая девчонка, сидевшая в зале, ушла бы с ним по первому зову и даже без него. Да и не девчонка тоже – взрослые дамочки зажигали ничуть не хуже. Василиса смотрела на них и ужасалась: эти-то куда? У них, наверно, свои дети примерно такого же возраста…
Цветы и подарки Ярик с благодарностью принимал и складывал на краю сцены, там уже выросла приличная горка. Может, и ей надо было веник притащить? Поздравить любимого сына с премьерой на большой сцене. Или это еще не премьера, а генеральная репетиция?
Музыка смолкла. Ярик снял микрофон со стойки и подошел к краю сцены.
– А теперь, – сказал он, – я хочу поблагодарить самого дорогого человека, который больше всего для меня сделал. Без которого меня бы на свете не было и я не стоял бы сейчас перед вами.
Публика одобрительно зааплодировала. Василиса скривилась: ну давай, скажи спасибо любимому папочке, который тебя с рождения знать не желал, а теперь вдруг объявился и стал главным в твоей жизни.
– Здесь сегодня присутствует моя мама, ближе и дороже которой у меня никого нет…
Луч света переместился в зал, и Василиса поняла, что он направлен прямо на нее. А Ярик уже спустился со сцены и двинулся к ней. Со всех сторон к нему тянулись руки, и, если бы не следовавший по пятам охранник, далеко бы он не ушел.
Василиса стала медленно подниматься, чувствуя пронзающие ее любопытные взгляды. Ярик приблизился и с улыбкой протянул цветы, неизвестно откуда взявшиеся в его руках. Букет был не похож на те, что дарили ему самому, – гораздо больше и дороже. Зрители кричали и хлопали, а она стояла потрясенная и растерянная, глядя в счастливое лицо сына.
Внезапно Василиса ощутила, как откуда-то изнутри поднимается душная волна. В глазах на мгновение помутилось, но она справилась с накатившей слабостью. А потом почувствовала такое сильное желание стереть улыбку с этого красивого лица, чужого и незнакомого, что вскинула руку и ударила его.
Ярик испуганно отшатнулся, машинально прижав ладонь к щеке. Вокруг возмущенно заорали. Василиса увидела множество направленных на нее телефонов и светящихся вспышек, но ей было уже все равно. Кинув последний взгляд на сына, она развернулась и бросилась к выходу из зала. Вихрем пронеслась по центральному проходу, вылетела в фойе и рванула к гардеробу, по пути выдергивая из сумки номерок. Поскорее бы оказаться как можно дальше отсюда…
* * *Времена меняются, человеческие существа – нет. Заблуждение, что раньше они были чище и лучше. С тех пор как люди стали разумными, они всегда остаются самими собой, меняются лишь эпохи и обстоятельства.
Мир развивается внешне – формы собственности, государственное управление, технологический прогресс. А человек такой же, каким он был в Шумеро-Аккадском царстве или Древней Греции. Во все времена есть свои подлецы и предатели, как и свои благородные герои. Каждый сам делает выбор. И это не зависит от того, на чем человек пишет: на глиняной табличке, папирусе, бересте, пергаменте или сенсорном экране…
Он, похоже, видит себя героем. Наивный мальчик, который замечает только то, что ему считают нужным показать. А когда у него наконец откроются глаза, может стать слишком поздно…
Глава 13
Спиральная секвенция
– Никто не мог сделать нам лучшего подарка, чем ваша бывшая жена! – не скрывала ликования Плетнева. – Это же чудо какая прелесть: по нашей задумке сын идет к матери с цветами, чтобы поблагодарить ее, вручает букет, целует и обнимает, все вокруг утирают слезы умиления… А вместо этого она влепляет ему пощечину и убегает! Лучшего информационного повода и создать нельзя. Никакой пиарщик до такого не додумался бы! Надо взять на вооружение. Жаль, часто использовать нельзя…
Елисей слушал ее и поражался. У людей трагедия, жизни рушатся, ломаются судьбы, а для нее это пиар-повод. Похоже, первое впечатление оказалось верным – она просто стерва…
– Ой, да не смотрите на меня так, – отмахнулась Полина Борисовна, заметив его неодобрительный взгляд. – Помирятся, никуда не денутся. А записи уже по Сети разошлись в куче вариантов, в топы просмотров вышли. Ничего не скажешь, эффектно получилось! Ваша жена, случайно, не актриса? Да нет, такое явно не сыграешь…
Елисей очень хотел попросить ее не называть Василису его женой, но не знал, как это сделать. Слишком многое тогда придется объяснять, а желания нет. Хотя для Полины Борисовны это станет лишь очередным информационным поводом. Такими темпами скоро и он в трендах соцсетей засветится. Неизвестно только, обрадуется ли руководство его фирмы сомнительному пиару…