Сон Царевича
– Ты общаешься с его отчимом? – переспросил Александр.
Та пожала плечами:
– Не то чтобы общаюсь… Но номер у меня есть.
Номер и у нее самой есть, а толку?
Даша, видимо, поняла, что ей не верят, и с азартом вскочила:
– Хотите, докажу?
Она даже умилилась. Господи, совсем еще ребенок! А туда же – с Елисеем встречаться… В то, что Даша не допускала его до тела, почему-то больше не верилось. Интересно, насколько далеко у них зашло? Переспали по-настоящему или ограничились ласками без проникновения? Им-то обоим нет восемнадцати, так что никаких проблем с законом и возрастом согласия…
Кажется, раньше она не была такой циничной. И пропустила момент, когда это произошло.
Они вышли на улицу, и тишина после громкой музыки показалась просто оглушительной. Даша сразу достала телефон, потыкала в экран пальчиками с гигантскими ногтями – как только сенсоры срабатывают? – и набрала номер.
– Алло, Валерий Сергеевич? – дождавшись ответа, она заговорила совсем другим тоном: – Здравствуйте, Даша Лунева беспокоит.
Немного послушав, Даша продолжала:
– А не подскажете, как Елисея можно найти? Что-то у него телефон не отвечает. И в Сети он не появляется.
Она помолчала, а потом стала закругляться:
– Ясно, спасибо. Передайте, пожалуйста, что я его искала. Пусть мне позвонит. Да, важно. И вам всего доброго.
Она слушала и восхищалась. Вот это мимикрия! Девочка явно не пропадет в жизни.
Нажав на отбой, Даша с безразличным видом сообщила:
– Сказал, что он за границей на учебе.
– На какой еще учебе? – едва не завопила она, теряя самообладание. – У него же одиннадцатый класс, ЕГЭ на носу!
– Спасибо, что напомнили, – язвительно отозвался Солнцев, почему-то перейдя на «вы». – У нас вообще-то тоже.
– Так вот они вы, никуда не пропали, – бестактно заметила она и снова обратилась к Даше: – Не говорил, когда он вернется?
– Не скоро.
– Почему же Елисей не отвечает?
– У него там местная сим-карта и другой номер.
– А где именно? – допытывалась она. – В какой стране?
– Не сказал.
– Что же ты не спросила?
– Что же ты сама не позвонила?
Звонила уже, только выяснила еще меньше.
– А мессенджеры? – не поверил Александр. – Странички в соцсетях? Тоже все другое?
– Откуда я знаю, – огрызнулась Даша, постепенно выходя из образа пай-девочки и становясь прежней хабалкой. – Сам позвони да спроси. И вообще – хоть бы спасибо сказали!
– Спасибо, – торопливо проговорила она. – Ты нам очень помогла.
Правда, было решительно непонятно, что делать с этими новостями. Не слишком-то они продвинулись в поисках.
– Есть один пацан, – вдруг словно вспомнила Даша. – Царь с ним типа какой-то бизнес мутил.
Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Не Павел Мечик, конечно, – тот был худой… Елисею учиться надо, а он бизнес мутит!
– Что за пацан? – спросил Солнцев, видя, что она пребывает в ступоре. – Я его знаю?
– Вряд ли. Он не из ваших.
– Каких еще наших? – набычился Александр.
– Не из школоты, – презрительно пояснила Даша, как будто сама не относилась к этой славной категории.
– А откуда тогда?
– Да я сама толком не знаю, – нехотя признала та. – Пару раз с ним всего пересекались. Царь меня в свои дела особо не посвящал.
И правильно делал. Правда, сейчас бы им не помешало немного больше информации, но придется довольствоваться тем, что есть.
– Как его найти? – уже деловито спрашивал Солнцев.
– Он у Царя в друзьях. Артем Ветров.
* * *Опять приглючило. На самом деле послала она его куда подальше. И правильно сделала, честно говоря.
Как послала, он отчетливо помнил, а то, что произошло потом… Полный провал. Если это последнее его внятное воспоминание, значит, все случилось после. Он бы в тот момент по-английски на простейший вопрос не ответил, даже собственное имя вряд ли назвал…
Зачем его вообще отправили к репетитору? Никуда этот инглиш ему не уперся, он не собирался сдавать по нему экзамен и уж тем более связывать с иностранным языком будущую профессию. Он ее до сих пор не выбрал, хотя пару лет только и слышал о том, что пора уже, давно пора! Весь мозг съели, причем с разных сторон: и в школе, и дома.
От мамочки вообще никакого спасения нет. Из-за мужа своего совсем крейзанулась, на сына едва внимание обращала, вот и решила типа репетитором откупиться. Много раз просила называть его папой, но ему нравилось делать ей назло. Заботилась о видимости хороших отношений, типа так будет лучше для всех.
Он никогда и не считал этого человека своим отцом. Что тот ему сделал хорошего? Ну, деньгами снабжал – да, не поспоришь. Но не все в этой жизни решается вместе с финансовым вопросом…
Иногда ему нравилось думать, что он приемный. Мать все наврала и про себя, и про папочку. Допустим, его подбросили в дом ребенка, а потом бездетные родители усыновили милого мальчика.
В раннем детстве он был хорошеньким, как ангелочек – умильное личико и светлые кудряшки. Терпеть не мог собственные младенческие фотки, всегда кривился и едва из комнаты не выбегал, когда маман вздумывалось их открыть и кому-нибудь продемонстрировать… Спасибо, хоть не с голой задницей. Стоп, если есть эти фото, значит, он все же не приемный? Но и это легко объяснимо: их могли подделать, чтобы он потом не заподозрил неладное.
Почему он вспоминает об этом именно сейчас, а не ищет выход? Давно уже очнулся, а лежит и размышляет непонятно о чем, вместо того чтобы попытаться сбежать… Наверное, действие препарата еще сказывается. Он подергал руками и с удивлением убедился – они свободны. Что же он валяется, как тупое бревно?
Он попытался встать, но это оказалось не так легко. Его ничего не удерживало, но сил не было даже на то, чтобы просто поднять руку. Жесть, его совсем парализовало? Он пошевелил пальцами – нет, чувствительность не пропала.
Понятно теперь, почему его освободили – знали, что все равно никуда не денется. И это было гораздо страшнее…
Глава 11. Будущее в прошедшем
Звонок застал ее по пути домой. Она вытащила телефон из сумки и посмотрела на экран: незнакомый номер. Опять реклама или мошенники. Правда, специальное приложение почему-то этого не сообщает, видимо, не успели обновить информацию. С другой стороны, спамерский звонок давно бы сбросили, а телефон продолжает заливаться.
Все равно не будет отвечать. На сайте репетиторов с ней общаются через специальную форму обратной связи, ее номер там не висит, значит, это точно не по работе. Правда, бывшие ученики или их родители могли поделиться контактом со знакомыми… Приятно, если они остались так довольны ее услугами, что решили порекомендовать другим и подбросить новых клиентов, но все равно сейчас нет желания ни с кем разговаривать. Даже когда ее никто не видит, надо навешивать маску преподавателя и вещать уверенным спокойным голосом, старательно производя должное впечатление, а на это нет сил. Конечно, новые ученики всегда нужны, нельзя допускать простоя в работе, но не сегодня…
Звонок наконец сбросили. Не успела она облегченно выдохнуть, как телефон затрезвонил вновь. Номер тот же. Кто же у нас такой настойчивый? Репетитор по английскому – не тот специалист, чьи услуги могут понадобиться немедленно. Обычно их выбирают придирчиво и тщательно, и она вполне понимала родителей – вопрос действительно важный, ведь от этого зависит, как любимый ребенок сдаст экзамен и куда в итоге поступит.
Ее словно подбросило: а если это Елисей? Звонит со своего нового номера… Она снова взглянула на экран – нет, код оператора явно отечественный. Ну и что: вдруг он по каким-то причинам не мог сам связаться с ней и попросил позвонить кого-нибудь из друзей? Кажется, скоро она познакомится с ними всеми…
Она нажала на кнопку приема, но почему-то молчала – от волнения не могла произнести ни слова.
– Василиса Андреевна?
Она услышала мальчишеский голос, но не смогла понять, Елисей это или нет – никогда раньше не слышала его по телефону, а ведь даже отличная связь сильно искажает интонации.
– Да, я слушаю, – после паузы отозвалась она.
– Не узнаете меня?
Она с досадой отодвинула трубку от уха и посмотрела на экран, но ничего нового не увидела. Все-таки не стоило отвечать – кто-то из бывших учеников балуется. Но кому и зачем это могло понадобиться? Она со всеми расставалась мирно, ни у кого не оставалось никаких претензий. Кроме одного… Блин, неужели это он?
Телефон едва не выскользнул из повлажневших ладоней, но она все же ответила строгим учительским тоном:
– Представьтесь, пожалуйста. Вы по какому вопросу?
– Да ладно вам, Василиса Андреевна, – фамильярно отозвался ее собеседник. – К чему такие формальности? Я же вижу, что узнали…
Она испуганно взглянула на экран – может, случайно на видеозвонок переключилась? Нет, все нормально, никто ее не видит. Но как он нашел? У него не может быть ее номера, с тех пор она сменила его, и не один раз…
– Откуда у вас этот номер?
– Было несложно. Вы, Василиса Андреевна, личность известная.
Она почти физически чувствовала, как возвращается старый кошмар, и оттого, что это происходило наяву, становилось еще страшнее. Был обычный будний день, она стояла посреди шумной улицы, и в то же время ее словно обволакивал невидимый кокон, отгораживая от привычного мира нормальных людей. Может, у него и адрес есть?
Он будто прочитал ее мысли:
– Я недалеко от вашего дома. Давайте встретимся?
На улице было весьма прохладно, но она ощутила, как ее бросает в жар. Прогулка по сырому промозглому парку не прошла даром, просто последствия сказались не сразу?
– Зачем? – только и смогла выдавить она.
– Извиниться хочу. Загладить неловкость.
Неловкость! Если бы это была обычная неловкость, существование не перевернулось бы с ног на голову и не пришлось бы бежать из родного дома, отказываясь от всего, что составляло ее жизнь.
– Не стоит, – бесцветным голосом отозвалась она. – Все давно в прошлом.
– Я же знаю, что это не так.
Откуда ему знать? Она никогда и никому не рассказывала.
– Я не отстану, вы меня знаете.
Да уж, она знала – он умел добиваться своего. Если сейчас откажет, все равно не отвяжется. Станет донимать ее и дальше, звонить в самое неподходящее время, срывать уроки. А она будет нервничать и жить в постоянном страхе… Нет, лучше покончить с этим сразу, по горячим следам. Пусть он извинится, если действительно этого хочет, и оставит ее в покое. И тогда наконец она сможет обо всем забыть и просто жить дальше без постоянной оглядки на прошлое.
– Хорошо, – сказала она в трубку. – Только недолго, у меня мало времени.
– Отлично, – обрадовался ее собеседник. – Скоро к вам подойду.
– Куда? – испугалась она.
– Домой, куда же еще.
– Нет, это исключено, – отрезала она. – Здесь недалеко торговый центр…
– Василиса Андреевна, ну что вы как маленькая? Неужели мы будем, как подростки, по торговому центру слоняться?
– Можно встретиться в кафе.
– У нас же не свидание, а чисто деловой разговор.
«Тем более!» – едва не возмутилась она. Ее домик, уютная норка, надежное убежище – раскрыто. Что может быть хуже? Никогда теперь она не почувствует себя там в безопасности. Придется менять квартиру, а это повлечет за собой столько проблем, что лучше и не представлять…
– Зачем нам светиться в людных местах? – вкрадчиво заметил он.
После того, что тогда случилось, это вряд ли могло навредить ее репутации, но доля истины в его словах определенно была. Мир тесен, район у них относительно компактный, многие ученики живут поблизости, так что есть большая вероятность наткнуться на кого-нибудь из них самих или их родителей. А люди у нас любопытные – из обычных посиделок в кафе могут раздуть целую сенсацию.
– Хорошо, – устало согласилась она. – Если знаете адрес, приходите прямо сейчас.
– Скоро буду, – пообещал он и отключился.
Зайдя в квартиру, она огляделась. Из-за постоянных визитов учеников не могла позволить себе беспорядок, и на этот счет можно было не волноваться. К тому же ее саму бардак раздражал и выводил из равновесия. Обувь она ставила как по линеечке, книги расставляла по размеру, а выстиранное белье складывала так, чтобы уголки идеально совпадали. Наверное, у нее обсессивно-компульсивное расстройство. Не модная биполярочка, конечно, но тоже неплохо. Сейчас каждому уважающему себя человеку просто необходимо иметь какую-нибудь безобидную фобию.
Ладно, в доме порядок. Квартира вполне готова к приему гостей, даже нежданных и незваных. Теперь внешность. Она заглянула в зеркало. Бледное лицо, спутанные волосы, макияж поплыл – ужас! И в таком виде она встречалась с друзьями Елисея? Что только они о ней подумали. Или все эти разрушительные изменения произошли уже после их расставания, из-за несчастного звонка? Надо умыться и переодеться в обычную униформу, в которой принимает учеников, поправить прическу. Краситься заново не будет, обойдется и так.
Что там еще – угощение? Тоже обойдется, она не собирается пить с ним чай и мило беседовать, потягивая из вазочки конфетки. Чисто деловая встреча. Вдруг он вообще дальше прихожей не зайдет? Посмотрит на нее, извинится да отправится восвояси? Ради этого ведь все затевается.
Хорошо бы, но сомнительно. Наверняка разденется-разуется, потащится мыть руки и… Ее передернуло. Зачем согласилась? Надо было сразу послать его. Вряд ли он продолжал бы преследовать ее, хотя с него станется…
Зазвонил домофон. Она вздрогнула – не ожидала, что он явится так скоро. Похоже, не соврал и правда был где-то поблизости. Может, еще и наблюдал за ней? При этой мысли ее едва не затошнило.
Подняв трубку и даже не спросив кто там, она нажала на кнопку и, убедившись, что дверь подъезда открылась, щелкнула замком. Быстрее зайдет – быстрее уйдет.
– Ну здрасьте, Василиса Андреевна!
– Ну здравствуй, Алеша Быстров, мой малолетний друг, – в тон язвительно отозвалась она, спохватившись, что назвала его на «ты».
Оставалась слабая надежда: может, не заметил? Сердце отчаянно колотилось, но она старалась не подавать вида.
– Обижаете, я давно уже не малолетний.
Она специально не включила свет в прихожей и встала в проеме, чтобы он видел ее плохо, а она, наоборот, могла спокойно рассмотреть его. Это сейчас и делала с жадным интересом, неожиданным даже для нее самой.
Не малолетний – это точно. Изменился практически до неузнаваемости. Она всматривалась в его лицо и с трудом угадывала знакомые черты. Столько лет старалась забыть, вытравить из памяти, но все равно не смогла… Высоченный и худющий, рыжие лохмы, слишком длинные для аккуратной прически, веснушки на носу и щеках, выделяющиеся на светлой коже – понятно, весна, первые лучи солнца… Нахальные глаза, как у Елисея, только не голубые, а зеленые. Везет ей на таких учеников!
Он то ли всхлипнул, то ли шмыгнул носом:
– Пройти-то можно?
– Ну заходи, – вздохнула она.
С самого начала было ясно: прихожей дело не ограничится.
– Там тапочки одноразовые, – с трудом выговорила она привычную фразу.
Думала, что отмахнется, как все остальные, но он уселся на табуретку, обстоятельно разулся и натянул гостевые тапки. У него даже оказались не кроссовки, а ботинки, которые он не бросил посреди прихожей, а аккуратно поставил у двери. Поднявшись, он вопросительно уставился на нее, и она жестом пригласила его в комнату.
Там она заняла свое привычное преподавательское место, усадив его напротив. Их разделял стол, и это придавало уверенности.
– Слушаю тебя, Алексей, – строго сказала она, окончательно переходя на «ты».
Глупо продолжать выкать после всего, что между ними было. Вернее, чего не было… Однако дома он разговаривает с ней совсем иначе, не так, как по телефону. Тогда тон был развязный и местами хамский, а сейчас Быстров ведет себя гораздо скромнее, даже заискивающе. Конечно, когда лицом к лицу, грубить намного сложнее.
– Извиниться, – повторил он. – Хотя сам-то я ни в чем не виноват. Мать постаралась…
Она помнила другую версию событий – началось-то все равно с него – но спорить не стала. Какое это имеет значение?
– Ты именно для этого меня разыскал? – Она испытующе взглянула на него, больше не чувствуя ни малейшего смущения.
– Ну да. – Он опустил глаза в стол. – Сколько лет прошло, а меня не отпускает. Все вспоминаю, что тогда пошло неправильно и почему именно так повернулось…
У нее, кажется, даже зубы заныли от нелепости и фальшивости происходящего. Мало было всего, что случилось тогда, – теперь ей приходится переживать это заново. За какие грехи, спрашивается? Она вроде бы никому ничего настолько плохого не сделала, чтобы так наказывать…
– Алексей, зачем ты пришел? – не выдержав, спросила она.
– Василиса Андреевна, я вас люблю! – вдруг выпалил он.
Она опешила и откинулась на спинку стула, чего никогда не позволяла себе при учениках – всегда сидела с прямой спиной.
– Леша, что ты… – потрясенно начала она.
Он не дал договорить – схватил ее за руки и с силой сжал.
– Правда! Давно, еще со школы. Не могу забыть. Много раз пытался романы заводить, с разными девушками встречался, но все кажется не то…
Она сидела в ступоре, разглядывая его рыжие вихры и конопушки, страдальчески прищуренные зеленые глаза и трогательное прозрачное ухо. Накатило острое чувство нереальности происходящего. Вроде бы все вокруг родное и знакомое, но в привычных декорациях разворачивается причудливая фантасмагория. Может, ей в том клубе что-то в коктейль подмешали?
Злость на Быстрова давно прошла, извинения были не нужны. Хотелось только понять: что происходит? Почему он появился именно сейчас и несет какую-то чушь про любовь?
Она сделала осторожную попытку высвободить руки, но он не отпустил ее, а стиснул еще сильнее. Кажется, вечер перестает быть томным. Где там лак для волос – ее единственное средство самообороны? Она не помнила, как доставала его, значит, так и валяется в рюкзаке, а тот – в прихожей, быстро не добраться…
– Я правду говорю, – пробормотал он.
– Леша, у тебя проблемы? – мягко поинтересовалась она. – Нужна помощь?
Он поднял на нее измученный взгляд:
– Не верите? Думаете, мне что-то от вас надо?
Она не стала отвечать – все и так было очевидно. После того, что тогда произошло, трудно заподозрить его в излишней искренности…
Глава 12. Прошедшее совершённое
Василиса не хотела брать классное руководство. Доплата несерьезная, а потенциальных проблем и неприятностей – выше головы. По крайней мере, не в этом учебном году. Она только после университета, куда ей в классные!
Еще дали бы относительно смирный пятый класс, вчерашних младших школьников, – для них она вполне могла стать авторитетом. Так нет же – сразу одиннадцатый! Конечно, наивных пятиклассников уже расхватали другие, более опытные учителя. Начинающих подростков намного проще привлечь на свою сторону и заслужить их доверие, да и приструнить в случае необходимости не составит труда.
А ей предложили семнадцатилетних, практически взрослых. Да она старше их всего на несколько лет! О каком авторитете учителя и классного руководителя может идти речь? Они ее вообще всерьез не воспримут. Что парни, что девчонки наверняка окажутся выше и крупнее. Начнут проверять на прочность, а железный характер и стальную силу воли, чтобы ставить на место одним взглядом, Василиса еще не успела выработать. Конечно, от личных особенностей тоже многое зависит, но и опыт списывать со счетов нельзя. А его у нее нет от слова «совсем».
Не хотела брать классное руководство, но все-таки пришлось. Директриса уговорила – величественная пожилая дама с немыслимо высокой прической. Как можно каждый день сооружать подобную конструкцию на голове, для Василисы осталось загадкой. Директриса годилась ей в бабушки, но называла начинающую учительницу на «вы» и по имени-отчеству.
– Василиса Андреевна, голубушка, войдите в мое положение! Кроме вас, некому. Классный руководитель одиннадцатого «Б» неожиданно ушла в декрет, и больше заменить ее некем. Ребята уже год в старшей школе, им будет приятно иметь дело с молодым педагогом, с ними вы скорее достигнете взаимопонимания…
Эта старорежимная «голубушка» почему-то окончательно убедила: класс надо брать. Правда, она не понимала, как можно неожиданно уйти в декрет. Видимо, ее хитрая предшественница скрыла свое интересное положение перед каникулами, а в начале учебного года просто поставила всех перед фактом.
Та ушла в декрет, и теперь ей все равно. А Василиса не позволит себе подвести милую даму-директора, которая относится к ней, вчерашней студентке, с таким почтением и уважением. Да она сама ее непроизвольно побаивалась, как можно было не послушаться!
Мудрая опытная директриса оказалась права: она быстро нашла контакт с ребятами. Василиса прекрасно помнила себя в их возрасте – благо прошло совсем немного времени. И удивлялась: школьники были гораздо серьезнее и ответственнее, чем она сама и ее одноклассники.
Они в начале одиннадцатого класса еще вовсю наслаждались жизнью, пользуясь преимуществами старшей школы, но формально пребывая в статусе детей. Это позволяло со вкусом дурачиться, весело и с удовольствием проводя время как в школе, так и за нее пределами. Учеба не доставляла больших проблем, и можно было со спокойной душой предаваться развлечениям.
А эти, казалось, не думали ни о чем, кроме грядущих экзаменов и поступления в вузы. Василиса удивлялась: до этих знаменательных событий оставался почти целый год! Но ее учеников, видимо, уже так накрутили и в школе, и дома, что теперь они не могли переключиться ни на что другое.
Василиса порой ловила себя на мысли, что они кажутся старше ее самой. Она в семнадцать лет такой не была… Даже над ее именем не смеялись! И не придумали никакого прозвища. Она это точно знала, ведь учителям всегда известно, как их называют между собой ученики, даже если тем кажется, что они хранят кличку в секрете. Впрочем, в ее классе учились Марго, Луиза, Святослав и Елизар – на этом фоне имя Василиса вовсе не выглядело чем-то из ряда вон выбивающимся. Скорее, наоборот, удачно вписывалось в контекст.
Правда, не очень сочеталось с ее родом деятельности – преподавателю английского больше подошло бы зваться Кристиной или Эвелиной, чем Василисой. Но это уже издержки профессии.
В общем, у нее не возникло особенных проблем с классным руководством. К огромному объему писанины она привыкла в университете и справлялась с этим легко, коллеги-учителя оказались приятными людьми, а ученики были самостоятельными и не создавали никаких проблем. Все, кроме одного.
Она отметила его сразу: смешной рыжий паренек выделялся на фоне одноклассников несерьезным и несолидным видом. Подход к учебе у него был соответствующий – Василиса не понимала, как он вообще очутился в старшей школе. Ученики, которые не собирались в вузы, покинули альма-матер после девятого класса и благополучно поступили в колледжи. Казалось, тихому троечнику Быстрову хотелось бы того же самого, но амбициозные родители не позволили. Так он и продолжал тянуться за остальными, не проявляя особенного энтузиазма.
Но Василиса, воодушевленная первыми успехами в классном руководстве, наоборот, была им преисполнена и решила вывести нетипичного ученика на откровенный разговор. Однажды, когда английский стоял последним уроком, она попросила его задержаться.
– Зачем? – затравленно взглянул на нее Быстров. – Я ничего не сделал!
Она устало вздохнула. Здорово же их тут застращали, если он сразу испугался, что где-то накосячил.
– Вы ничего не сделали, – успокоила его Василиса. – Разговор пойдет о другом.
Своих старшеклассников она всегда называла на «вы» – чтобы внушать им дополнительное уважение и ненавязчиво напоминать о необходимости соблюдать субординацию.
Быстров с хмурым видом бросил рюкзак на стул и уселся перед ней за первую парту. Наблюдать его там было непривычно: обычно он обитал на последней, и она его почти не замечала. Парень смотрел в стол, и ей пришлось припомнить все, чему их учили на психологии.
– Алексей, у вас есть хобби? – неожиданно начала она.
Ей удалось добиться своего и привлечь его внимание: он поднял на нее удивленный взгляд.
– При чем тут мое хобби? Вы же про учебу хотели поговорить? Вот и давайте, – с тоской протянул он.
Да, с наскока подобраться к этому странному парню не удастся.
– Хобби тоже может на учебу влиять, – мягко заметила она.
– Мое не может, – отрезал Быстров. – И вообще: нет у меня никакого хобби.
– Так не бывает. У всех есть.
– А у меня нет.
– Ладно, – сдалась Василиса. – А куда вы собираетесь поступать? Какие планы?
– Куда родители скажут, – хмуро отозвался он.