Книга Cнов

Трансформация

Когда я зашла в офис, увидела Инесс, сидящую ко мне спиной. Ее шея была бронзового цвета.

– Ты отлично выглядишь, – приветствовала я ее.

Она обернулась и ее глаза стали ласковыми, последнее время она больше стала ценить нас, а мы перестали ее осуждать.

– Как у нас дела, номер готов? – спросила она с привычной деловой интонацией.

– Да, можешь не беспокоиться. Сегодня запланирована фотосессия, снимаем очки. В коллекции будет представлено восемь брендов. У Gucci в этом сезоне интересные модели.

– Здорово, у меня отличный загар, я буду участвовать, возьмем еще сестру, Кристи, она загорела не меньше меня, недавно вернулась из Египта, – сказала воодушевленно Ин.

– Как тебе будет угодно, – ответила я, – только вот я не смогу быть на фотосессии, потому что после семи вечера мне нужно быть дома, с ребенком.

– Конечно, конечно, – успокоила меня Ин, я даже не ожидала столь явного понимания. Обычно она злилась, что у нас есть возможность жить светской жизнью, а мы не ценим ее. По крайней мере, так думала она.

Время летело. Мы создали и зарекомендовали бренд, все больше читателей привлекал наш журнал. Он был живой, от него веяло свежестью, яркостью, новизной и креативом. Все мы, наша творческая группа, вдыхала в него коллективную мысль о прекрасном. Он развивался и рос, как ребенок, наше детище.

Инесс много времени стала отдавать обустройству своего салона. Появившаяся у нас еще большая свобода не вселяла в нас радость, а заставляла задуматься, нужна ли ей наша работа. Может быть, Ин вообще не захочет печатать следующий номер. Несмотря на все сомнения, я понимала, что нужно работать и продолжать реализовывать задуманное.

Все свое свободное время я проводила, изучая и открывая новое, я читала в транспорте, ночью писала статьи, днем работала в офисе, либо вела уроки в лицее. Работа в образовательном учреждении была достаточно интересной для меня, совсем другая деятельность. В последнее время стало появляться все больше талантливых детей, в головы которых зачастую вдалбливали понятия, совершенно не нужные в реальной жизни, не полезные и даже опасные для будущего успеха. Я приходила к детям в начальное звено и вела занятия по риторике нетрадиционно, добавляла элементы психологических разгрузок, фрагменты добрых советских мультфильмов, на примере поведения героев объясняла детям принципы человеческого взаимодействия, основанные не на конкуренции и соперничестве, а на партнерстве, добре и нравственности. Дети со всей школы, едва увидев меня в коридоре бежали ко мне и обвешивали меня, словно игрушки елку. Старшеклассники принимали меня за свою, я мыслила как они: смело, современно, креативно, я говорила то, что думаю, во мне не было раболепия, я была свободна, как они, современные дети с новыми незнакомыми человечеству вибрациями. На занятиях я открывала им глаза на многие вещи: на неверное понятие престижа, на категории ценностей чуждые истинной человеческой природе, на психологическое насилие, транслируемое со всех сторон современными СМИ. Со старшеклассниками мы работали в команде, создавали бизнес-планы, проекты. Лишь позже я поняла, что занималась со школьниками проектированием, обучала их проектному мышлению, мышлению шара, а не линии.

Как мыслит линейный человек? В категории прошлого, из которого выходит настоящее, а затем происходит будущее. С таким уровнем мышления человек, рожденный в простой, небогатой семье, не сможет увидеть лучшие возможности, будущего в иной сфере, он смотрит на себя как на продолжение своих родителей, и не видит других возможностей, кроме той линии развития, которую ему спрогнозировало общество. Такой человек даже не посмотрит в сферу создания своего мира, потому что его мир ограничен. Его окружение – отражение мышления.

Что делает человек, мыслящий проектно? Он допускает в свое сознание другие возможности: создание своего дела, кем бы хотел он стать в будущем, какую жизнь хотел бы прожить? Что нужно для реализации своего желания? Относятся ли эти цели к реальным, или они выходят из ряда достижимых? Человек с объемным мышлением стремится выйти за рамки своих ограничений, он видит возможности и ломает линию развития, выбирая параллельные версии своей жизни. Он сам создает свою версию реальности. Именно это я пыталась донести до подростков на занятиях, преподавая профессиональную карьеру, психологический спецкурс.

Таким образом, мне удавалось воспитывать и формировать сознание людей на различных уровнях, и все это воздействие имело только одну цель: помочь людям осознать, кто они. Я не понимала тогда, что таким образом постигаю себя, открываю себя, расту с феноменальной скоростью.

Глава 20.

Остатки Рая на Земле

Знакомство с Людмилой Ивановной Фойгт началось у меня с книги «Женщины Кузнецкстроя». Необычный, уникальный труд, посвященный женщинам, которые строили первый и главный в нашем городе металлургический гигант, ставший символом города и величия людей, живущих в нем. Женщин, чьи судьбы были стерты беспощадным временем, но благодаря автору книги и воспоминаниям современниц осталась память о них. Как говорил булгаковский Мастер: «Рукописи не горят», так и книги Людмилы Ивановны сохранили стиль и образ ее героинь и словно воскресили из прошлого истории женских судеб города Сталинска, подарив нам, потомкам, возможность помнить, а значит быть настоящими людьми, ведь жизнь в действительности протекает в трех измерениях: прошлом, настоящем и будущем…

Людмила Ивановна в тот период заведовала музеем. Судьба женщины, которая родилась в предвоенное время, прожила интересную, насыщенную событиями жизнь, приехав в незнакомый город, написала три книги о его истории, – на мой взгляд, заслуживала внимания.

Она только вошла в кабинет, где я ждала ее, как сразу все стало понятно. На меня смотрели веселые игривые глаза, но при этом очень глубокие и мудрые. Эти глаза не имели возраста. Мне было 24, а ей – 64, но, казалось, между нами нет временного расстояния. Я ощутила от нее то же тепло, что и от Янковской, безграничную энергию, которая олицетворяла весь опыт жизни.

– Здравствуйте, Вы Анна? – спросила она меня голосом очень четким и красивым, которым обычно говорят лишь воодушевленные молодые люди. Если слушать ее голос и не видеть тело, которое отдало дань времени, можно было подумать, что ей 25 лет. Я кивнула и улыбнулась ей. Мы были с ней из одного измерения.

– А я Фойгт, – скромно сказала она.

– Вы столько сделали для нашей культуры, для людей и в особенности для женщин, когда-то живших здесь, – восхищенно сказала я.

– Да что я сделала, написала книги, которые вышли очень ограниченным тиражом, и у меня, у автора, даже нет собственного экземпляра, – это ее нисколько не печалило, глаза ее смеялись.

Детство Людмилы прошло в Удмуртской ССР, утопающей в зелени березовых рощ и темнохвойных лесов. В памяти девочки навсегда остались ромашковые и земляничные поля, дамба, ведущая к речке Люга, по обе стороны которой по вечерам задавали концерты лягушки, купание под летним дождем и щавель – единственное лакомство обездоленных в годы войны детей.

– Вы еще были совсем ребенком, когда шла война, Ваше детство проходило именно в то время, что запомнилось Вам? – спросила я.

– Война пришла в наш дом, как и ко всем семьям, неожиданно, среди ясного дня. На любимых всеми в поселке лугах шло праздничное гулянье. – Людмила Ивановна посмотрела куда–то вдаль, словно воскрешая в памяти давние образы. – Мне тогда только-только исполнилось два года, но я до сих пор помню сильные руки высокого мужчины в длинной до пят шинели. Он подкидывал меня к потолку и смеялся, ловил и снова подкидывал. С войны он не вернулся, а на каком фронте пропал без вести, не могу узнать до сих пор! Нет в военкомате точных данных…

После жили одиноко, без отца. Людмила Ивановна рассказывала о своем детстве, а я словно смотрела фильм, старый черно-белый фильм.

– Когда мама умерла, я уехала по распределению в город Находку. Там работала во Дворце культуры моряков – ставила детские спектакли, играла в народном театре. Со временем директор заметил во мне склонность к режиссерской работе и направил учиться в Ленинградский государственный институт культуры.

Так Людмила попала в столичный город. Этот период жизни стал одним из лучших для нее. Днем лекции, репетиции, занятия сценическим движением, фехтованием, бальными танцами. Ставили «Двенадцатую ночь» Шекспира. Вечером посещение театров (благо, билеты были доступны по цене любому студенту), и музеев, занятия в библиотеке имени Салтыкова–Щедрина. Ни одну возможность для культурного и духовного роста она упускать не желала. Возвращение в Находку после окончания вуза несколько разочаровало, ее назначили заместителем директора дворца по культурно–массовой работе.

– А почему Вы не хотели возвращаться, ведь нужно же было кому-то нести культуру в массы, не всем же быть столичными жителями? – Иронично спросила я.

– Что Вы, Анна, в мои планы это назначение не вписывалось по очень простой причине. В то время вся работа велась под неусыпным оком нашей дорогой коммунистической партии. И постоянные требования увеличения цифровых показателей по проведению лекций, вечеров и прочих мероприятий приводило меня просто в бешенство, так как народонаселение в городе не прибавлялось, кадры дворца в своем количестве не расширялись. Значит, надо было врать в отчетах, искусственно накручивая цифры, и я ушла с этой работы. Кстати сказать, в партию я так и не вступила.

В круизе «По морям и землям Дальнего Востока и Приморья», куда Людмилу пригласили работать групповодом, она познакомилась со своим будущим мужем – Вадимом Фойгтом. Когда они обменивались впечатлениями после экскурсии, Вадим протянул ей эдельвейс: «На горных склонах бухты Анама я нашел редкий цветок и хочу подарить его Вам». «А знаете, – ответила Людмила, – одна из древних легенд повествует о том, что мужчина, который дарит девушке эдельвейс, признается ей в любви и предлагает руку и сердце». Это прозвучало как пророчество, спустя несколько месяцев она действительно вышла замуж за мужчину, подарившего ей этот горный цветок.

Когда в 1969 году Людмила приехала в наш город, она первым делом посетила краеведческий музей, улицу Достоевского, Кузнецкую крепость. Тогда она обратила внимание на многочисленные поселения на Верхней Островской и спросила у мужа: «Что это за дома приютились на склоне, как ласточкины гнезда на утесе?». Вадим рассказал ей, что здесь живут люди, которые построили этот город, воздвигли огромный завод. Он называл их «спецпереселенцами». Отзываясь о них с огромным уважением, он сказал, что этих людей насильственно привезли сюда с разных концов страны. Они вынуждены жить вдалеке от родных мест, у многих оборваны родственные связи. Именно тогда она впервые задумалась о том, что люди обязательно должны знать историю своей семьи, своего края, страны. Как-то один из великих сказал: «Без прошлого нет настоящего!». И действительно, жить в городе, не зная его истории, в какой-то степени даже безнравственно.

– И Вы решили написать о судьбах женщин, которые строили город, которые не были для Вас родными и близкими? Почему? – удивилась я, понимая, что подобные побуждения не вписываются в типичные мотивации людей. Не многие будут заниматься историческими судьбами чужого города, с которым ничего не связывало.

– Меня направили тогда работать в музей, и я искала животрепещущую тему. С началом «перестройки» стали раскрываться тайны деятельности коммунистической партии СССР и ее руководителей. Откровенные статьи на эту тему постоянно печатались в журнале «Огонек» и в «Литературной газете». Наступил период гласности, приоткрылись архивы КГБ, вышло правительственное постановление о реабилитации жертв политических репрессий, и я посчитала своим долгом начать исследование темы о репрессиях. В те страшные времена тысячи людей, живущих в нашем городе, приняли свой мученический венец, пройдя дорогою страданий. Необходимо было воскресить их забытые имена. В результате огромной работы в архивах, записи воспоминаний родственников погибших и воспоминаний узников лагерей, оставшихся в живых, совместных слез, сбора фотографий, документов и была построена экспозиция «Сталинск в годы репрессий», а позднее в 1993-1994 годах были изданы два выпуска книг на эту же тему.

– Книги на такую тему не очень-то популярны, Вам, наверное, было сложно их опубликовать? – спросила я, зная ситуацию на рынке печати.

– Конечно же, изданы они были благодаря активнейшему содействию и настойчивости председателя отделения Союза писателей нашего города, Рахманова Бориса Анатольевича. Сразу после этого я приступила к работе над книгой «Женщины Кузнецкстроя». В архивах мне часто встречались документы и всевозможные отчеты о работе делегатских собраний в Сибири. Они у меня всегда вызывали огромный интерес, и постепенно я начала их собирать. Просто складывала в папки, на будущее. Однажды в музее появилась маленькая женщина, с акцентом говорящая по-русски. Оказалось, что это – американка, профессор двух университетов Анна Рейсвеллер. На свой вопрос директору музея «Занимается ли кто-нибудь из сотрудников темой женщин 30-х годов», она получила отрицательный ответ, который я тут же опровергла, ко всеобщему удивлению. Я начала активно работать над этой темой в научно-техническом музее КМК, фонды которого мне с удовольствием открыла главный хранитель. Работа была написана с использованием архивных документов Новокузнецка, Новосибирска, Москвы и Ленинграда. А с американкой Анной мы продолжали перезваниваться и переписываться еще в течение четырех лет. К сожалению, свою книгу издать она не успела, ее жизнь оборвалась в 2002 году. Моя же книга «Женщины Кузнецкстроя» вышла в количестве 37 экземпляров и, наверное, стала библиографической редкостью, потому что даже у автора не осталось ни одного экземпляра. Книга была издана на средства института «Открытое общество», организованного фондом Д. Сороса.

Людмила Ивановна немного печально взглянула на меня, а после продолжила, словно, рассказывая о замечательных годах, проведенных в Индии, стирала свою грусть. В Индии она с семьей провела три года. Эта страна поразила цветом земли – она была охристая, красная. Запахи деревьев, цветов и кушаний, приготовленных с использований национальных специй, навсегда остались в памяти. В Дели – гуляли женщины в многоцветных сари, благодаря которым улица превращалась в цветущую клумбу. Еще запомнились голопузые ребятишки и наивное стремление Людмилы их накормить, раздавая всем плитки шоколада. В русском городке (г. Бокаро, штат Бихар) она ставила детские спектакли, занималась со специалистами, работавшими на металлургическом заводе, культурой художественного чтения, читала со сцены стихи, вела концерты. Много играли в большой теннис, волейбол, устраивали спортивные соревнования и путешествовали. Удивляли индийские танцовщицы и йоги, которых приглашали в клуб. Эта страна осталась в ее памяти страной чудес с удивительно доброжелательными, излучающими душевное спокойствие людьми.

В последние годы в свободное время Людмила пишет натюрморты, пейзажи в технике акварели. Это увлечение родилось в самый трагический момент ее жизни, когда она потеряла мужа, и стало ее спасением, уже более десяти лет рисование для нее – отдохновение от дел земных.

Когда мы заканчивали материал, Людмила Ивановна пришла на встречу печальная, но прошла фотосессию и принесла фотографии молодости.

– Почему Вы не такая, как обычно? – спросила я, почувствовав уже некоторую связь с этой уникальной женщиной.

– Сегодня я узнала, что мой старший приемный сын, известный альпинист, погиб в горах Эвереста… – Она посмотрела на меня взглядом умудренной опытом великой жизни женщины.

– Почему Вы пришли? Может быть, не стоило, когда такое горе… – только и смогла проговорить я. Только что я фотографировала ее и просила улыбаться, а она не могла, а я, такая непонятливая…

– Потому что жизнь продолжается, и человек должен выполнять свои обещания людям, – она задумчиво глянула в окно и грустно улыбнулась.

Я благодарна Людмиле Ивановне за то, что мы оказались вместе, и мне удалось увидеть ее мудрость, заключенную в самой ее жизни. Было ощущение, что тут на земле встретились две космические силы, когда-то решившие, что это обязательно случится. Между нами целая жизнь, ее лицо покрыто морщинами, мое – еще молодо, я гляжу на нее – а в глазах небо, такое знакомое. Это связь, ее нельзя купить или искусственно создать. Она возникает сама, как вспышка, как миг, в который все становится понятным.

Сон 15.

Сон длиною в несколько веков

Через некоторое время я пришла в краеведческий музей, с целью познакомиться с книгой «Женщины Кузнецкстроя». В моих руках была потрепанная, с пожелтевшими листами и не очень качественной печатью книга, со страниц которой слетали эмоции, облаченные в слова, речь женщин, которые приехали в 30-е годы прошлого века в Сибирь. Они жили в бараках, воспитывали детей, оставляя их в 2-месячном возрасте в яслях, кровью и потом зарабатывали себе на хлеб, некоторые погибали в молодом возрасте. Они строили наш город, в грязи и тяжком труде, в лишениях и трудностях, чтобы мы сейчас были счастливы, в цветущем и богатом городе. Я захотела прочитать о каждой, больше узнать о них, воскресить память, искренне поблагодарить. Я открыла записи из архивных книг, как все начиналось. Как основан был Кузнецкий острог.

Перед моими глазами пронеслись эпохи, судьбы людей, которые населяли эти земли три века назад. Сон длиною в несколько веков.