Книга Cнов

«Какой кошмар снится мне», – подумала Ин. Серый отреагировал молниеносно:

– А кто тебе сказал, что это кошмар? Кто тебе сказал, что ты спишь? Спишь ты, дорогая, там, на Планете свободного выбора. Планета всегда предоставляет тебе альтернативу. Ты принимаешь ее? Нет, ты предпочитаешь спать, чтобы не нести ответственность. Ведь так проще.

Ин не могла это понять и принять, она в ужасе попросила забыть Это. Она проснулась. Проснулась в холодном поту, с безумной головной болью. Она ничего не помнила, кроме ощущения страха и отчужденности. Постель ее была пуста. Она была одна. Одиночество, холод, опустошенность – вот с чем она встречала новый день.

Лишь одна мысль согревала ее – мысль о любви к мужу и детям, только они были значимы для нее по-настоящему, она запуталась, все деньги мира меркли перед тем, что что-то может случиться с ними. Ради них на самом деле она все и делала, все стремления, все цели, она не допускала мысли, что достойна любви просто так, ни за что, потому и создала культ славы и денег. Внутри ее любовь к ним была чем-то до боли родным и знакомым, и если убрать из жизни все, мир имел бы смысл, останься с ней ее любимые люди. Но если убрать их – жизнь была пуста и кошмарна. Любовь – великое чувство, которое сохраняет нас целостными, даже тогда, когда потеряно все, она сохраняет нас, она связывает нас с источником, когда мы отходим от него, отдаляемся, предаем, ошибаемся, она горит маленьким огоньком надежды для нас на тот момент, если душа вспомнит и вдруг решит вернуться. Все ошибки этого мира станут для нас великим опытом прозрения, они станут бесценными гранями в алмазе нашего существа.

Цените то, что имеете, любите то, что у вас есть, помните, что такого момента в вашей жизни уже не будет никогда. Это как взросление ребенка, каждый момент неповторим и уникален. Так и взросление души, каждый момент неповторим, с каждым опытом ты рождаешься сам, все более новый, все более иной.

Глава 22.

Невозможность остановиться

– Мы создадим книгу, в которой героини будут прославлены. О каждой из них будет составлен очерк, каждая увидит свой портрет и сможет украсить этой книгой свой семейный архив. Кроме того, книга будет содержать статьи о культуре и развитии нашего города – так презентовала важную часть проекта Ин. Журналист убрала микрофон, камера была собрана, интервью закончилось. Я внимательно наблюдала за поведением Ин, Наташа стояла рядом, мы переглянулись.

– Инна, как тебе кажется, мы успеем написать книгу о 50–ти героинях за два месяца? – спросила я, скрывая нотки сарказма в голосе.

– А рекламы и спонсоров собрать на миллион успеем? – в свою очередь спросила Наташа.

– И параллельно издать номер журнала? – не унималась я.

Ин повернулась в нашу сторону, ее глаза стали злыми.

– Слушайте, когда люди хотят, они за месяц могут сделать такое, что круче только в космос слетать, я даю вам возможность реализоваться, а вы не цените ее. Вы… Нет, я сменю команду! – Она отвернулась и закончила разговор. Ее замысел уже воплотился в рекламной кампании, она заказала и развешала по всему городу баннеры, на каждом шагу висели объявления о конкурсе. Героини прибывали и прибывали. Оказалось, в городе очень много интересных женщин, судьбы которых заставляли нас плакать, восхищаться, удивляться. Мы хотели написать о каждой, но все было превращено в конвейер, пыльную пиар компанию, важно было не прославить реальных героев, а создать бутафорию важности деятельности, которую осуществляла Ин в своем проекте.

Ночи напролет я создавала тексты, стараясь изо всех сил с Наташей сделать все как можно лучше, чтобы эти женщины, действительно достойные, были удовлетворены нашей работой. Муж вообще перестал видеть меня, ребенок рос, общаясь в основном с папой и бабушкой, а я создавала проекты. Проекты, проекты, проекты. Отдыхать приходилось лишь в дороге, когда я ехала в лицей. Путешествие дарило мне час умиротворения, путешествие стало единственным временем погружения в себя.

«Я чувствую, что пора завязывать, ничего хорошего из этого не выйдет, – думала я, – эти проекты сожгут нас, команда трещит по швам, все недовольны, денег не хватает, один проект разоряет другой, в результате ничего не будет сделано полноценно. Ин занесло. Она вообще забыла благую цель, ради чего она все создавала: для людей, а не против них». Я понимала, что работать так нет больше ни желания, ни сил. Я осознавала это глубже, чем когда–либо. Много раз я хотела все бросить, но меня останавливала мысль, что журнал создан мной, и он перестанет существовать, когда я перестану работать. Никто не будет делать его, кроме меня, никто не будет вдыхать в него жизнь. Он только мой. Я думала, что Ин остановится, но этого не происходило. В проект приходили люди, нужно было его воплощать: идеи, гимны, презентации и многое другое. Все это сопровождалось публичным негативом и неоплаченными услугами.

Деньги имели свойство заканчиваться. Инна, как могла, выкручивалась, она брала кредит, издавала номер, занимала снова и платила за реализацию проекта, работала вечерами, вернувшись к перманенту, сама мыла полы в салоне красоты. Экономия была во всем, среди кажущейся роскоши, золота и блеска мы были просто разорены. Все деньги рассеивались по разным направлениям: журнал, книга, проект и салон. Деньги, деньги, деньги… Ин делала все, чтобы не упасть лицом в грязь перед общественным мнением, она предпочитала падение перед нами.

– Я не могу выплатить вам зарплату, – однажды сказала Ин вслух то, что мы предчувствовали и ожидали в глубине души. В офисе застыло безмолвие.

– Ты не можешь не заплатить нам, – тихо проговорила я. – Мы работаем за десятерых, мы пишем журнал, книгу и еще организуем проект. Проклятый проект! – Я рассвирепела.

– Девчонки, вы должны понять меня, – сказала спокойно, как ни в чем не бывало Инна. – Как только проект завершится, спонсоры перечислят деньги, я рассчитаюсь с вами.

– Инна, спонсоры больше ничего не перечислят, – Наташа выдавила из себя информацию, которую ей много раз приходилось говорить директору, но та ее не слушала. Она никогда не слушала никого, кроме себя. Все возможные деньги были собраны и запущены в проект. Все съели реклама, презентации, подарки, не осталось ничего, даже денег, чтобы выплатить нам зарплату. Тем не менее, мы создавали последний номер журнала. Ходили на работу и выполняли данное людям обязательство.

Ин пристально взглянула на Наташу, и началась притча во языцех:

– Вы не умеете работать, вы все сделали неправильно, где менеджеры, где команда? Почему вы не собрали больше денег, я провожу проект в ноль! – Ин была в неистовстве, она обвиняла во всем нас. Мы молчали. Мы молчали! Мы молчали… Нас унижали, обращались, как со скотом, а мы молчали. Мы были в состоянии сна, нужно было очень сильно потрясти нас, чтобы мы проснулись и поняли, чего действительно стоим в этом мире.

– Я предоставила вам возможности, вы болото! У вас нет ни вкуса, ни понятия о вкусе, вы…Я зря потратила на вас год.– Она замолчала. Все выражал ее взгляд.

– Инна, ты несправедлива к нам, – только и могла сказать я, в голосе слышалась обида. – Мы сделали все, что могли, ты не слушала нас. Ты видишь только деньги.

– Нет, я вижу идеи, которые могут превратиться в деньги, а вы не видите ничего, о какой зарплате вы говорите, если вы и пяти тысяч не стоите! Я уезжаю домой, у меня разболелась голова. – Она резко развернулась и, отбивая ритм злобы и гнева своими каблуками, вылетела из офиса.

Мы остались в недоумении. Я посмотрела на команду. Нужно было все взять под контроль.

– Расслабься и получай удовольствие, – проговорила я. – А еще можно так: «Поменьше расстраивайся, побольше перестраивайся!».

Не сработало, у всех лица были подавлены. Меня интересовала только Наташа. Она была во многом моим резонером, ее мысли были ответом на мои. Я повернулась к ней, в моих глазах стояли классические вопросы Чернышевского: «Кто виноват?» и «Что делать?». Мы жили во времена другой энергии, где нужно было задавать совсем иной вопрос: «Зачем?», но мы этого еще не знали, мы еще только учились.

– Знаешь, у меня такое ощущение, что она закроет журнал, – сказала задумчиво Наташа. – Она живет салоном, она горит проектом, ей не нужен журнал.

Я знала, что когда-нибудь Наташа проговорит мои мысли вслух. У меня сжалось сердце, мне стало безумно жаль мое детище, мое создание, оно было так одиноко, его собирались выбросить, закрыть, уничтожить! Журнал был живым, и я прочувствовала его боль. День пролетел в раздумьях. Люди по инерции выполняли свою работу, хотя корабль медленно, но верно шел к своей гибели.

Приехала домой разбитая, все, что я тогда могла сделать, – это уснуть. Я накормила ребенка и легла спать, прижавшись к мужу. В тот момент, когда об меня обтирали ноги, я вдруг ощутила свою ценность, во всем этом контрасте, я осознала, что не одинока, со мной были те, кто дороже всего. Боль потихоньку утихла…

Сон 18.

Лестница эволюции

Погрузившись в небытие, я появилась в другом мире, мире свободного полета. Перемещаясь как сгусток света в пространстве, я совершала движение, мне было доступно все, я отправлялась в путь, не страшась ничего, в состоянии легкости и эйфории. Именно это ощущают наркоманы, когда под действием стимуляторов выбрасывают себя в астрал. Астрал был доступен мне так же, как эта жизнь, он был ярче, чем эта жизнь, там, мне казалось, моя жизнь полна, ничем не ограничена, я могла быть всем, могла делать все, что только можно помыслить, и более того, о чем помыслить не могла.

В моей спальне, у родителей, на окне стояли мои любимые иконы, их было три: Дева Мария, Иисус, Святой Николай. Эти сущности были со мной всегда. Я ощущала их присутствие настолько ярко, что, когда мы венчались с мужем, у меня было ощущение, что Иисус пришел поздравить меня, что он идет со мной рядом и радуется моему счастью. Это ощущение было удивительным, это был главный подарок мне на свадьбу, приход Иисуса, того, чье существование для меня не требовало доказательств. Я никому не говорила об этом, потому что меня бы просто не поняли. Однако с того момента, как я полюбила будущего мужа, в моей жизни был Он, а потом и Святая Дева, которая, в конце концов, подарила мне дух Николая. Черный и Белый выполнили свое предназначение, и я начала творить свою реальность.

Я зашла в спальню и увидела удивительный свет, исходящий из моих икон, свет был настолько сильный и яркий, что я не видела ничего, кроме него. Вдруг среди вспышки открылось знание, передо мной возникла лестница эволюции. Лестница развития духовного уровня людей.

На первом уровне были падшие, чье сознание было рабским: я увидела проституток, убийц, воров. Для них божеством были деньги, причем как цель, которая нужна лишь для того, чтобы получать удовольствия. Удовольствия низменного плана. Они шевелились и были настоящими, живыми. Они были настолько неосознаны, что напоминали скот.

На втором уровне я увидела фанатиков, людей, кто не имеет своей мысли, кто полностью подчинен мыслям других, более развитых особ. Среди них были великие вожди, которые вели огромные массы на смерть, и массы были такими же фанатичными, спящими сущностями, которые принимали на веру все, что им говорилось. Там были знаменитые манкурты, которые могли убить свою мать, уничтожить память, потому что они были зомбированы. Эти люди повсеместно окружали и окружают нас поныне, они везде, в школах, в органах управления и законодательства, в государстве. Их было больше всего, они были далеки от понятия «свобода», потому что внутренне они были рабами, чуть выше, чем падшие, но они были рабами чужой мысленной программы, чаще всего негативной.

Лестница поднималась вверх и напоминала пирамиду. Третий ее уровень населяли низшие ремесленники, подмастерья, торговцы, ростовщики, которые только открывали в своем сознании мысль о безграничных возможностях желаний, о способности вкладывать энергию в мир и получать отдачу. На этом уровне люди впервые открывали ценность своего труда и начинали «продавать» себя.

Четвертый уровень заселяли высшие ремесленники, осознавшие свою уникальность, неповторимость, значимость и получавшие от этого удовольствие. Эти люди стремились найти нечто помимо денег, но это нечто было для них закрыто на засов прибыли и корысти. Они добросовестро выполняли свою работу и часто зарабатывали свой хлеб, но при этом неспособные улучшить свой мир, подчинялись понятию «рок, судьба». Высшие ремесленники были лишены крыльев, но втайне мечтали о них. Крылья им иногда снились во снах.

Четыре первых уровня заселяли люди, зависимые от череды воплощений, от кармических предзнаменований. Они вращались в колесе, и даже не могли помыслить о том, что колесо вращают они сами, своими действиями, поступками, своими вибрациями. Здесь они проходили испытание последней печатью – властью. Они подчиняли и подчинялись, они искали власть и наслаждались ею, до тех пор, пока не пресытятся.

На пятом уровне были творцы – люди, чей труд был осенен мыслью любви и радости от создаваемого ими. Эти люди не нуждались во власти, они приходили к пониманию, что человек имеет право управлять лишь собой. Подчиняя себе других, ты теряешь часть своей мудрости и глубины. Творцы совершенствовали все, что попадало им в руки, и через это совершенствование развивались сами. Не важно, в какой сфере трудились творцы, они изменяли мир к лучшему. Художник, с любовью создававший статую, был так же счастлив, как кузнец, который воплощал красоту в металле. Пекарь, выпекающий хлеб как символ жизни, пахарь, который бросает семена в землю и радуется их росту, жизни, распускающейся в них, девушка, поющая песню, и мать, кормящая ребенка грудью, – все они по-своему творили и обогащали свой мир и жили в атмосфере созидания. Если высший ремесленник открывал себя – он становился творцом, и его ожидало богатство. Если низший ремесленник прикасался к прекрасному, ему хотелось что-то изменить в своей жизни, если фанатик слышал одухотворенную мысль, ему хотелось сделать ее жизнью, в этом и был фанатизм. Если раб слышал песню мира, внутри его пробуждалось щемящее чувство искаженности жизнеустройства. Так были перемешаны все мы, и каждый был важен в этом спектакле жизни. Каждый играл свою роль и не мог забыть того, что уже давно знал. Опыт – это то, что остается с нами навсегда. Мы уже не можем забыть светлую музыку любви, она будет напоминать нам то, кем мы можем стать в будущем, она показывает нам свет, который исходит от каждого из нас в той или иной степени. Врачи, учителя, строители, художники, политики могли быть как рабами, так и творцами одновременно. Их отличало лишь отношение к миру, в котором они пребывали. Врач мог помочь, и тогда он был творцом, а мог убить, тогда он был рабом или фанатиком. Политик мог улучшать общество, и в этом его творчество, а мог брать взятки и способствовать пороку, в чем заключено его ментальное рабство. Все было предельно просто, закон Вселенной был одинаков для всех – совершенствуй среду обитания, как говорила Анастасия, героиня одноименных книг. Где бы ты ни находился, улучшай это место, совершенствуй его, и этим ты усовершенствуешь себя. Подаренная тобой энергия увеличится в сотни раз, если ты полюбишь то, что имеешь.

Я летала во сне, фантастическое знание открывалось мне, очевидное и естественное, я думала об этом как о чуде, но там оно было естественно для меня. Чудом оно было для меня на Земле, когда я просыпалась.

На шестом уровне были мудрецы, те, кто нашел для себя ответы на важнейшие вопросы и пытался научить этому других, потому что в этом была их глубинная потребность. Мудрецы не осуждали мир, потому что он был для них воплощением совершенства и гармонии. Мудрецы знали закон: изменись сам, и ты изменишь мир вокруг себя. Мудрецы были свободны от борьбы, потому что понимали: борьба не сделает тебя сильнее. «Победивший себя, не воюет с другими», – сказала однажды поэтесса Анна Огнич, пришедшая в наш журнал. Мудрецы уходили от мира в своем сознании, в теле же они всегда пребывали среди людей, потому что мир – это великий дар. Мудрецы шли с широко открытыми глазами, они проснулись, сон для них был завершен. Они приближались к последнему уровню, добровольного прихода в мир, для улучшения других, для передачи опыта тем, кто готов. Мудрецы готовились стать аватарами – воплощением Бога на земле.

На вершине пирамиды размещался седьмой, последний уровень, с которого на меня сияющими глазами взглянул живой Иисус. Иисус венчал пирамиду, на нем лестница эволюции заканчивалась. Из глаз его исходил свет высшей любви, ее нельзя описать словами. Она была тиха. Тишина – вот ее синоним. Глубокая всезнающая тишина, без слов, без эмоций. Все уже познано, все прочувствовано. Бог понят во всех его проявлениях, он слился с тобой и стал тобой, потому и тело воскресло, потому и память о нем бессмертна, как напоминание человечеству о том, кого забыли мы в каждом из нас – Бога.

Я остановилась, во сне из моих глаз текли слезы. Я многое поняла. Мысль стала для меня светом, информация была такой объемной и величественной, что я не могла вместить ее всю спокойно. Вдруг я услышала необычный космический звук, ничего подобного я не слышала нигде в реальности, это был многомерный звук, который я не могла понять, его полифония врезалась в мою психику и мое сознание не справляются. Я не могла его понять, и тогда я потеряла сознание во сне и проснулась наяву.

За окном была глубокая ночь. На небе светили звезды, одинокие деревья скинули последние листья, мир готовился к зимнему сну, в нем не было и тени протеста, он принимал этот период цикла. Я встала и выглянула в окно, ночная прохлада пробежала по моим рукам, и информация как наяву возникла в моем сознании, я понимала, что ее должны узнать люди. Но как мне ее донести? Журнал был на грани закрытия, в любой момент все могло рухнуть. Я легла обратно в постель и погрузилась в отдых, больше я не думала ни о чем.

Глава 23.

Возможность невозможного

Утром я приехала в офис и села писать статью. Статья вышла прекрасной, иллюстрации я обнаружила в клипартах, выбирая те лица, которые видела во сне. Дизайнер увидел меня и сразу спросил, чем это я занимаюсь, потому как от меня исходит энергия бешеной увлечённости. Я рассказала ему идею статьи. Он удивленно посмотрел на меня и сказал, что информация и впрямь необычная, мы еще долго беседовали о том, как сделать ее яркой, как оформить лестницу эволюции духа. Когда пришла Наташа, я рассказала ей тоже о своем сне. Она промолчала, а потом спросила, что я буду делать, если номер не выйдет в печать.