Книга Cнов

Я была бесконечно благодарна миру и больше не осуждала себя. Я стала лучшим воплощением себя. Это была уже совсем другая сущность, душа обогащенная, великолепное сознание, прошедшая все и простившая себя. Я была готова к творению своей уникальной жизни и открытию миру действительности.

Глава 31.

Жизнь как радость

Ко мне подошел мой Владимир. Муж, которого я любила безумно. У нас росли дети, мы любили друг друга, после 10 лет совместной жизни мы все еще любили друг друга, мы не представляли жизнь иной. Я смотрела на мужчину, с которым я пережила множество оттенков чувств и вспоминала, как прощала его, как он заботился обо мне. Я понимала, что это божественный дар. Все знания о себе стали закрытыми, все мысли сфокусировались на моем предназначении в этой жизни. Осталось несколько вопросов, которые я не могла разрешить.

– Сколько ты собираешься ездить сюда, может быть, ты все-таки переберешься в наш городок? – спрашивала меня директор лицея неоднократно.

– Я планирую, не понимаю, почему меня так тянет к этим местам, – отвечала я и отправлялась в путь снова и снова. Проезжая близ просторных полей и величественных гор, я смотрела на воплощенную красоту вокруг, она манила меня, зачарованно пытаясь поведать какую-то тайну.

Во время учебы в институте, я стала создавать родословное древо семьи. Передо мной всплывали лица и имена тех, кто жил до меня и имел со мной связь. Кто-то воевал на войне, кто-то строил город, в котором я жила, кто-то возделывал землю, это был целый мир с удивительными судьбами. Перебирая старинные фотографии я наткнулась на снимок человека, который датировался началом XX века. От его образа веяло знанием и благодеянием, тогда дед рассказал, что на фото – мой прадед Николай, который был священником и обучал людей грамоте. Его дочь стала преподавателем и относилась к интеллигенции дореволюционной России. Звали ее Ольга Николаевна. Она была выдана замуж за нелюбимого мужчину, потому что необходимо было скрыть церковное происхождение перед советской властью. Ольга Николаевна с семьей перебралась жить в другой город, ее отец жил когда-то близ городка, где я преподавала сейчас. Ольга Николаевна родила Бориса, который нес тяжелую карму, требующую расплаты от всех тех, кто к ней прикасался.

Проезжая каждый раз эти места, я испытывала странную ностальгию. Я любила этот город. Меня тянуло туда. Я все время думала, что тянет меня, наверное, к моим ученикам. Я считывала информацию с каждой веточки, с каждого дерева, и мне казалось, что кто-то хочет открыть мне закодированный смысл, кто-то что-то записал в этой картине природы для меня и пришло время взять информацию, чтобы передать ее людям.

В преддверии моего 28-летия, я встретила женщину, преподававшую в лицее православную культуру. Она была умная, интересная и верующая. Мы разговорились с ней, и она заинтересовалась моей родословной, о которой в этот день я рассказывала ученикам.

– Вы знаете, – сказала я, – у меня в роду был священник, который служил в церкви, где-то в этих местах.

– Да, интересно, а как звали его? – спросила, искренне заинтересовавшись, учитель православия.

– Его звали Николай. Николай Скворцов.

– Я узнаю о нем, – пообещала она мне. Я передала ей фотографии и ждала новостей.

Прошла неделя. Я встретила ее в коридоре лицея, она приветствовала меня с воодушевленными и нетерпеливыми глазами. Она схватила меня за рукав и оживленно сообщила то, что ей удалось узнать:

– Знаете, ваш прадед действительно был священником. Он являлся настоятелем Новоильинской церкви. – Затем она остановилась, сделала паузу и проговорила, – А еще он совершил одно деяние, после которого нем стерли всю информацию из церковных книг.

– Какое деяние? – спросила я удивленно.

– Он покончил жизнь самоубийством, – она выжидающе замолчала.

– Как мог священник, тем более настоятель, покончить с собой?! Он разве не знал, что его ждет? Это ведь страшный грех! – Я была более чем удивлена.

– В этом-то и странность. Одна монахиня, ныне живущая здесь, помнит те времена, когда он служил. Она рассказывала, что никто не знал, отчего он умер, но его отлучили от церкви и похоронили за пределами церковного кладбища. Священники, и прихожане втайне приходили на его похороны попрощаться и помолиться за душу его грешную.

– Вы знаете, в моем роду никогда не было самоубийц, – задумчиво сказала я.

– Да, это странная история, поэтому информация о нем была уничтожена. Но это точно он. Я узнала его лицо на фотографии.

Она взяла в руки старый снимок, на котором были изображены Николай с его женой, моей прапрабабушкой. Я смотрела на эту фотографию с пожелтевшей подписью на английском языке: «Кабинет – портрет». Это была свадебная фотография, очень старая, похожая на стилизованную картинку. С момента ее создания прошло уже более ста лет. Затем она взяла в руки еще одно фото, на котором была изображена картина похорон. Моя прабабушка умерла в молодом возрасте, оставив Николая вдовцом с двумя детьми. На снимке стоял он, его дети, лежала украшенная цветами покойница. Казалось, что она глубоко спит.

– Он умер при странных обстоятельствах, – повторила задумчиво преподаватель православия.

– Но кто же докажет, что он покончил с собой? Были тогда темные времена, многие не могли принять советскую власть, возможно, он был убит, а его отлучили от церкви. И еще его род…Мой род…

– Были тогда действительно страшные времена, но факт остается фактом, его отлучили от церкви и стерли со страниц церковных книг всю информацию. На нем священный род закончился.

– А мой род? – спросила я.

– Ваш род… Ну, в общем, он считался проклятым на несколько поколений вперед. Множество людей в то время приходили в храм и молились за душу его грешную,

за род его, который был обречен на вымирание по всей мужской линии.

Я поблагодарила ее и стала размышлять об услышанном.

Я возвращалась домой, осознавая, что эти места родные мне, потому что в моей памяти хранится великая радость молитвы за этих людей, за эти места. Я поняла, что когда-то они приходили ко мне, и это была моя жизнь тогда до того, как я выбрала родиться Кларой. Я посмотрела на застывшие, покрытые снегом холмы, и увидела, как великолепен город в зимнем спокойствии. Я подумала про себя, что не мог Николай так закончить свою жизнь. А если даже и закончил, то жизнь его не прекратилась в тот момент, она просто видоизменилась. А что же сделали люди, которые с благими целями пришли помолиться за его грешную душу? Они создали то, что называется коллективной кармой. Они прокляли мой род, бессознательно, сами того не подозревая, своими молитвами создавая коллективную мысль о том, что его потомки выродятся.

Я плакала. Я ехала по городу и думала, сколько можно внедрить информации в головы бессознательно ходящих по земле людей. Как удачно можно использовать их для воплощения всех темных мыслей и желаний. А потом обвинить в этом Бога, ну или на худой конец, дьявола. Я была потомком того рода, который прокляли люди, в прошлой жизни я приняла этот рок и родила продолжателя этой страдающей семьи, который нес этот ген надломленного сознания. У моего отца в младенчестве умер сын. Все мужские судьбы развалились по линии отца. Пазлы как будто сложились в одну общую картину. Николай, Борис, Клара, Олег, Павлик… Я раскрыла и развязала всю цепочку, в результате чего стало совершенно ясно, какую ответственность несет наша мысль, созданная даже с самыми благими намерениями. Я испытала это на себе в прошлом, настоящем и смогла, осознав, изменить будущее своего рода.

Передо мной раскинулись холмы. Одиноко бродила среди них душа Николая. Подарив любовь людям, он оказался осужденным, его душа много лет летала среди холмов и полей, записывая информацию на каждом дереве, в изгибе берез, в русле реки, в каждой почке, становящейся листиком, о том, что вечна душа и скитается она привязанная по вине осуждения. Сотни лет не могла успокоиться, растворяясь в ветре, разливаясь рекой веснами, расцветая весенней жизнью на лугах и полях, сгнивая осенью. Каждый день, ожидая потомка, который вернется сюда и прочтет мысль любви и света, разлитую во всей природе. Кто впитает в себя силы, чтобы передать их людям. Горы, река, поля и земли все дышало одной мыслью: любовь…земля…родовое место…дом…прощение…любовь в нас, даже когда мир умирает… мы есть любовь…мы бесконечны…

Я возвращалась домой, к источнику, к своей семье. Я смотрела в окно и понимала, что сегодня восстановила знания о своем роде, цельной и светящейся, подобно солнечной сфере. Я знала причины и видела следствия, это было великолепно. В тот день я сдала на новый преподавательский разряд, успешно прошла собеседование и в очередной раз поняла, что великолепие этого дня было подарено мне небесами, которые находились не надо мной, а внутри меня. Я ощущала себя целой, законченной. Я понимала, что осознала себя, и теперь могу творить свою жизнь так, как пожелаю. Теперь реальность формировалась для меня так, как я хотела.

Серебристые, застывшие колосья рассекали плотный туман, который обволакивал поле, вдоль него пролегал мой путь домой. Я смотрела в пустоту и видела ее наяву. Пустота была зримой, осязаемой. Но она не была пустотой. Сквозь белый воздух я увидела очертания холмов и замерзшую речушку. Природа спала в зимнем очаровании. Я смотрела на поля и воплощенную вселенскую мысль о любви, и была поражена, я была восхищена. Сегодня я поняла, почему меня так тянет к этим местам. Не к ученикам, и не в учреждение, где проходило мое функционирование, меня тянуло в места, где мой род молился. Это были светлые места, они открывали мне свои объятья, потому что земля, которая была здесь, была не просто земля. Это была моя намоленная малая родина. Моя Родина.

Что такое Родина? Это не абстрактное государство с президентом, который приходит и уходит, и не политики, которые стремятся к власти, чтобы ограбить свой народ. Родина – это люди, которые живут среди нас. Это твоя земля, которая дает тебе силы всегда, бескорыстно. Родина – это связь. Ты можешь открыть ее лишь тогда, когда вспомнишь свой род, когда почувствуешь связь, когда превратишься в дерево, с глубокими корнями и великой кроной. Я стала деревом. Величественным, которое теперь знало, как жить, и не знало, как умирать. Теперь я знала только, как жить. Я знала все о себе. Я была гармоничной. Мне больше не хотелось разрушать. Теперь я была готова ко всему, была по-настоящему целой. Я поняла, что осуждать не имею права. Осуждать не может никто, но люди делают это, и это их опыт, это их выбор.

Приехав домой, я села писать Книгу Снов. Она рождалась так необычно, вместе с ней рождалась я. Открывался мир. Мой великий мир. В нем я была творцом и наблюдателем. Я была режиссером. Я создавала книгу, которая откроет глаза многим читающим. Я создавала реальность в данный жизненный момент. Я творила свою реальность. Это было невероятно, но это происходило со мной в настоящем времени, в настоящий момент жизни.

Прошел год, книга была написана, и многие прочли ее до того, как она появилась в книжных магазинах, но что-то еще не записала я тогда в нее, какую-то мысль не осознала, не пропустила в мир. Прошел год, как я уехала из родных мест, оставив малышей-сосенок у дороги без любви и внимания, оставив землю, поля и речку, без мысли своей. Тоска не оставляла меня все это время, что-то еще я не забрала из этих мест, и вот вернулась…Ехала долго в морозное утро, и вдруг поняла, как вспышка, как озарение одна мысль: «Здравствуй, великая душа, согласившаяся взять на себя великий дар страдания и прощения, ты родилась в семье и смогла освободить душу Николая. Теперь он в сферах счастья, прошедший воплощения на Земле. Теперь он великий ангел, идущий рядом с тобой и поддерживающий тебя». Я считала код, записанный в природе и была готова принять его и передать вам, читающим эти строки в новом времени, в новом сознании, в новой чудесной жизни:

«Подари людям мира мысль великую о любви,

Пронеси ее сквозь эпоху тьмы,

Пусть звучит песня та в душах всех людей,

Пусть живут они в счастье и любви, в мире на Земле,

В мире без конца! В мире светлом том,

Без страдания, в счастье, в радости!!!».

Сон 29.

Не суди, да не судим будешь…

И снова сон. В нем я вижу, как в небе встречает меня Святой Николай. Он услышал мое желание крестить ребенка, и в один из обычных дней я пришла к нему на тонком плане в тот, совсем реальный мир. На пороге собора Святой Софии Николай встретил меня. Он вышел ко мне вместе с супругой. Они взяли Софию и совершили обряд крещения. Это был не кто иной, как мой прапрадед, пришедший в образе святого. Тот, кого считали самоубийцей, тот, кто теперь в самом святом месте, вместе со своей рано ушедшей из жизни женой. Они встретили меня, окрестили моего ребенка, и София наконец перестала болеть. Мой ребенок получил благословение предков. Сон этот был забыт мною, и вернулась к воспоминаниям о нем я лишь тогда, когда узнала информацию о своем родственнике. Я знала, что какой бы ни была его смерть, это не важно. Важно, что он сейчас на небесах, в тех тонких мирах, которые называются раем. Он пришел в этот мир и не смог стать счастливым, его убили люди, и прокляли его род тоже люди. Никогда Бог не проклинал никого. Бог – это великая любовь. И он прощен, и он там. В этом было величайшее откровение, данное мне, это откровение замкнуло круг моих представлений. Все, что люди назвали злом, и все, что наказывает их, было на самом деле ими самими. Искусно созданная иллюзия. Эта вера в того, кто вершит над ними зло, стала оправдывать человеческое бездействие и безответственность. Так человек забыл, что он и есть тот, кто создает свой мир.

Я просыпалась медленно, и каждое событие отрезвляло меня. Я шла по улице, ехала в лицей, общалась с учениками и видела, как удобно люди переложили ответственность на Бога, сняли с себя обязанность жить и делать свой выбор. Очень быстро выбор стал осуществляться за них. Подумайте, кем.

Черный и Белый принимали за завесой мою любовь, парня, для которого я была благословением. В возрасте 33 лет его не стало. Я заканчивала свою книгу, с которой я заново рождалась, приходила в 2011 год с новой энергией. В него уже не могли войти те, кто вибрировал медленнее планеты. Они уходили, потому что кончалось время людей, выбравших для себя зло и страдание. Я переходила в другое измерение, которое не было чем-то абстрактным. Это было новое восприятие жизни, когда ты уже не хочешь ломать мир, и любое разрушение вызывает в тебе бурю эмоций, но не протеста, а неприятия. Он, не любимый никем, брошенный матерью еще в роддоме, и, не встретивший больше никого, кто любил бы его бескорыстно, как я, пришел проститься со мной. Я ощущала его и сейчас ощущаю. Он пришел смиренно, он отмучился, а я жила дальше.

Мой муж вечером сказал:

– Женя покончил с собой. Вчера хоронили. Может быть, повесили…