Нью-Йорк – Москва – Любовь

Впрочем, мысль обо всем этом занимала ее недолго. Алиса прошла между столами, за которыми играли в «блэк-джек», к центру зала – к столу, где крутилась с тихим звоном рулетка и низко висящая тяжелая люстра освещала лица игроков. Марат сидел напротив крупье. Его лицо казалось то бледным, то пылающим, хотя люстра светила ровно.

Алису он не заметил. Она остановилась неподалеку от стола и стала ждать, когда остановится пущенный крупье шарик. Шарик остановился, кто-то ахнул, кто-то засмеялся и зааплодировал, кто-то в досаде стукнул кулаком по столу… Марат остался неподвижен, и даже не просто неподвижен – лицо его окаменело, и во всех чертах этого застывшего лица проглянуло то самое, что Алиса заметила в нем однажды, когда он спал, и назвала про себя суровостью древнего воина, степного воина. То, что так манило ее к нему, так будоражило загадкой.

И только теперь, в казино, после его проигрыша – а Марат наверняка проиграл, потому что крупье не придвинул к нему ни одной фишки, – Алиса наконец поняла, как на самом деле называется главное в нем.

Это был дремлющий азарт. Или затаившийся азарт, так точнее. Его азарт вынужден был прятаться – из-за работы, из-за мелких забот, из-за общения с людьми, из-за секса, – но он был в нем всегда. И именно в том, что Алиса не догадывалась прежде о его азарте, состояла для нее Маратова загадка и притягательность…

«Но… как же? – растерянно подумала она. – Что, значит его загадка в азарте? Только в этом?!»

Неприятно было думать, что ее притягивала к мужчине только эта, такая для нее, в общем-то, неважная страсть – азарт, который он тщательно скрывал и которого она просто не сумела в нем распознать… Но Алиса не привыкла обманывать себя ни в чем, и как только у нее появилась точная догадка, она тут же назвала ее точным словом.

Марат встал из-за стола и пошел к выходу из казино. В его походке не чувствовалось отчаяния проигрыша – она была стремительна и вкрадчива, как у тигра. Помедлив немного, Алиса пошла за ним.

Она думала, что догонит его, возможно, уже на улице, так быстро он шел. Но когда Алиса оказалась в холле, Марат стоял в углу, рядом с бронзовой пепельницей, и разговаривал с каким-то мужчиной, высоким и длинноногим, как аист. Оба они стояли к Алисе спиной. Она подошла так близко, что ей было слышно каждое их слово. Они ее не видели, потому что ее отделяла от них портьера. Впрочем, даже и без портьеры они едва ли ее заметили бы: им ни до кого не было дела, и Алиса могла сколько угодно прислушиваться к их разговору.

– Я тебе сказал, что последний раз даю? – лениво растягивая слова, процедил Маратов собеседник. – Я тебе что, непонятно сказал? Ты ж вроде парень понятливый.

– Понятливый, – эхом откликнулся Марат.

Голос его звучал глухо и как-то маловменяемо.

– Так чего ж ты тогда?

– Еще один раз, Жора, – с трудом выговорил Марат. – Честное слово, последний! Теперь точно последний…

– Прошлый раз тоже чес-слово было, – усмехнулся Жора. – Нет, ну ты как в песочнице! Дай лопатку, честное слово, верну, ой, сломалась…

– Я верну, – снова эхом отозвался Марат.

– С каких, интересно, доходов?

– Выиграю. – Теперь в его голосе прозвучали уже нотки безумия. – Я знаю, как. Я выиграю. И верну. Все верну.

Жора взял его за плечо и встряхнул так сильно, что Алиса расслышала, как у Марата клацнули зубы.

– Голову на плечи надень, ты, малахольный! – зло сказал Жора. – Знает он! Что ты знаешь, а? Систему изобрел, чтоб шарик по уму крутился? Таких системщиков сюда знаешь сколько ходит? Один вон только вчера золотой укол себе сделал – не сработала его система, он и свалил на тот свет. А если ты от большого горя тоже так соскочишь? Денежки мне боженька с ангелами отдавать будет? Или черти со сковородки?

– Я отдам, – исступленно повторил Марат.

– Короче, – уже совсем другим, спокойным тоном сказал Жора, – обещанки бабе своей можешь оставить. А у меня другое условие. Будешь слушать или как?

– Не буду, – помолчав, проговорил Марат.

– Ну, не будешь, и не надо.

Жора тяжело качнулся в сторону, словно собираясь уйти.

– Я знаю. – Марат схватил его за рукав. – Знаю… условие. Можешь не говорить.

– И что?

– И… Да! – вдруг почти выкрикнул он. – Да, да!

– Ты мне эти вопли психозные брось. – Алисе показалось, что она видит, как Жора недовольно поморщился. – Спасибо бы лучше сказал. Ему человек хрен знает какие бабки готов платить, а за что, если подумать? Да такие, как ты, в любом подземном переходе чуть не даром предлагаются, уж я не говорю, в любой газете объявлений до хрена! Радоваться надо, что денежный мужик на него запал, а он… Думаешь, у тебя жопа какая-то особенная? Да повезло тебе просто!

– Дай денег, – чуть слышно проговорил Марат. – Сейчас дай.

– Расписку пиши.

– Что писать?

– Не волнуйся, продиктую. Получил – сумму прописью, обязуюсь в течение недели предоставлять интимные услуги по требованию. Дата, подпись.

Жора произнес это спокойным тоном, будто и правда всего лишь диктовал текст расписки. Но даже Алиса чувствовала за его спокойствием издевку, и, конечно, не мог этого не чувствовать Марат.

Он молчал.

– Ну? – первым нарушил молчание Жора. – Долго будем Му-Му иметь?

– Но я же… – наконец выдавил Марат. – У меня… – И, помолчав, пустым голосом произнес: – У меня ручки нету.

– На тебе ручку! – хохотнул Жора. – Бумагу тоже дам. Пошли в машину, все дам.

– И деньги? – быстро спросил Марат.

– И деньги. Расписку напишешь, деньги получишь и можешь ставить на свою систему, или на что ты там ставишь. А я человеку отзвоню и в машине тебя подожду. Лады?

Марат ничего не ответил. Но то, как стремительно он направился к крутящейся стеклянной двери, ведущей на улицу, не оставляло в его ответе сомнений. Жора со своими аистиными ногами едва за ним поспевал.

Алиса вышла из-за портьеры. Дверь еще кружилась, провожая Марата, а сам он уже сидел в машине, стоящей на парковке рядом с казино. Салон ее был освещен, и ошибиться в том, что он делает в этом освещенном салоне, было невозможно. Он быстро что-то писал, низко наклонив голову, и даже издалека сквозь крутящуюся дверь казалось, что ручка в его руке вот-вот порвет бумагу. Потом он бросил исписанный лист на колени сидящему рядом Жоре, взял у него пачку денег, засунул за пазуху, выскочил на улицу, не закрыв за собой дверь машины… Тут только Алиса сообразила, что сейчас он войдет обратно в казино и она столкнется с ним нос к носу в этом холле с пошлыми портьерами и плевательницами.

Но беспокоилась она об этом напрасно. Они прокружились навстречу друг другу в стеклянной двери. Марат пролетел мимо Алисы как одержимый.

«В этом нет ничего ошеломляющего. Возможно, он латентный гей. Или просто бисексуал. В любом случае во всем этом нет ничего необыкновенного».

Алиса шла по улице и твердила себе эти слова, как глупую детскую считалку. Да они и были глупыми, вернее, они были никчемными в своей убедительности. Как рекламный слоган. Входные двери в клуб и в казино были разными, поэтому Алиса не могла уйти сразу: надо было забрать пальто, а раздевалась она в другом гардеробе.

Она сама не понимала, почему чувствует такое отвращение к себе. Она не сделала ничего такого, что могло бы его вызвать. А то, что считал для себя приемлемым Марат, было его личным делом и не должно было касаться ее сердца так резко и болезненно. Да и при чем вообще сердце к сексу, неважно, между представителями какого пола он случается?

Алиса замерзла, пока дошла по улице от одной двери до другой. Во всяком случае, когда она забирала из клубного гардероба свое пальто, ее колотила дрожь.

«Апрель, – подумала она. – У них еще холодно в апреле».

Впервые за все время, прожитое в Москве, она подумала про этот город «у них».

– Иногда бывает и тепло, – вдруг услышала Алиса. – Вам просто не повезло. Вы приехали в Москву в холодный год.

Обернувшись, она увидела рядом с собой мужчину в темно-синем костюме. Такой костюм купил себе за три тысячи долларов мамин Джек, когда его сын женился на топ-модели. Тогда Алисе казалось, что глупее этой траты просто не может быть. Но это казалось ей там, дома. А почему бы не носить тысячный костюм в городе, где один только вход в ночной клуб примерно столько же и стоит? Господин, на которого этот костюм был надет, по крайней мере выглядел постарше Бо, который как раз и успел похвастаться Алисе ценой клубного билета.