Песчаная роза

Тем более глупо было думать об этом сейчас, под невесомо теплым одеялом, под тихий шорох дождя, под дыхание Максима. Ничем кроме взбудораженных нервов невозможно было эту глупость объяснить.

Но лучше уж глупость в голове, чем ледяное дыхание в сердце.

Максим дышал ровно – удовлетворенно, снова подумалось ей. Этому следовало только радоваться: у нее не было сейчас ни малейшего желания объяснять ему свое состояние. Да она и себе самой не могла его объяснить.

Глава 6

С погодой действительно повезло. И повезло, что на следующей неделе начинался сентябрь и все родители повезли поэтому своих школьников в Москву. Так что пробка хоть и тянулась через весь Вышний Волочок, но в противоположном от озер и лесов направлении.

– До сих пор помню, как в такой вот пробке тосковал, когда родители меня с дачи в конце августа забирали, – сказал Максим. – Счастье, что это в прошлом.

С родителями он познакомил Соню примерно тогда же, когда дал ей ключи от своей квартиры. Те жили в загородном доме километрах в двадцати от Кольцевой, были приветливы, время от времени приглашали в гости и не настаивали на большем сближении. Это устраивало всех. Однажды Соня взяла у Максовой мамы рецепт сливового пирога, которым та их угощала, но сама так его и не испекла, не дошли руки. Опасалась, что мама спросит, удался ли пирог, но она не спросила. Может, это стоило бы считать безразличием, но Соня не считала. Она ведь попросила рецепт не потому, что он был ей нужен, а только из вежливости, и не исключено, что мама Максима это поняла.

Миновали наконец Вышний Волочок, проехали через несколько деревень и свернули на узкую дорогу, ведущую в лес, насквозь просвеченный солнцем и казавшийся от этого праздничным.

Но настоящая красота открылась, когда после леса въехали на пологий холм. Соня ахнула, увидев с этого холма большое овальное озеро. Оно было словно налито в долину, по нему бежала солнечная рябь, и невысокие камыши обрамляли его.

– Как красиво! – воскликнула она.

– Да, неплохо, – согласился Максим. – А ты не хотела ехать.

– Я хотела… – начала было Соня. Но собственные чувства сразу же показались ей слишком незначительными в сравнении с тем, что представало глазу, и она добавила только: – Но не думала, что здесь будет так прекрасно.

Озеро окружали несколько домов.

«Пусть наш будет вон тот», – подумала Соня.

Бревенчатый дом, который привлек ее внимание своей необычной, раскидистой какой-то формой, стоял совсем близко от воды. Она заметила даже не столько дом, сколько его широкое крыльцо, с которого, казалось, можно сойти прямо в озеро.

– Нам сюда.

Максим указал именно на этот дом. Соня обрадовалась, но почти не удивилась. Было в сегодняшнем дне что-то, наводящее на мысль о неслучайности всего, чем этот день наполнен. Она назвала бы это предопределенностью, если бы мрачноватое слово не противоречило всей этой просвеченной солнцем долине. А дом у озера и вовсе вызывал у нее ощущение, будто она давно собиралась его увидеть. Это ощущение было таким странным, что мелькнуло в сознании и тут же исчезло бесследно.

Ключи лежали под крыльцом, в берестяном лукошке, вместе с баночкой ярко-желтого меда. На крыльце стоял глиняный горшочек с простоквашей. Конечно, это просто имиджевая стратегия фирмы, сдающей дома в аренду, но все равно приятно.

– Знаешь, я все-таки искупаюсь, – сказала Соня, едва войдя в дом.

– Думаешь, вода не холодная? – спросил Максим.

– Ничего.

Она представила, как погружается в озеро. Показалось, оно закипит вокруг ее перегретого в дороге тела.

Вода оказалась совсем не холодной. Пришлось даже проплыть довольно далеко, чтобы взбодриться. На песчаном дне переливались солнечные пятна и видны были раковины-перловицы. С ощущением бодрости и радости Соня вышла из озера и, завернувшись в большое полотенце, села рядом с Максимом на ступеньки.

Глиняный горшочек до сих пор стоял тут же на крыльце. Соня отпила немного простокваши, вытерла губы ладонью и подумала, как удивительно, что это крыльцо, этот дом, озерный этот берег – совсем случайное место, в которое она нисколько не стремилась. Да, самые неожиданные вещи вдруг приносят радость, она всегда это знала, но каждый раз узнавала заново.

И место это, и сама поездка были инициативой Максима, и Соня посмотрела на него с благодарностью. Он снял туфли и носки, его узкие, с длинными пальцами ступни белели на свежеоструганных досках крыльца, и он щурился от того же удовольствия, которое Соне доставило плаванье в озере.

– Проголодался? – спросила она.

– Не настолько, чтобы выйти из нирваны.

– Я тоже. – Соня улыбнулась. – Но через пятнадцать минут заставлю себя это сделать.

Свет был прорезан ресницами, и озеро сверкало у нее перед глазами, как бриллиант. Говорить не хотелось, и они сидели на крыльце молча. Потом Соня все-таки ушла в дом, чтобы разобрать привезенную корзину с продуктами. Максим вскоре пришел за ней и предложил перекусить пока чем-нибудь легким, а вечером сделать шашлык.

– Как раз и мясо дойдет, – сказал он. – Я утром замариновал.

– В чем? – спросила Соня.

– В белом вине с минеральной водой. Знаешь такой способ?

Она кивнула. Мясо мариновал в апероле Шаховской. Он тоже считал шашлык мужским делом. Теперь мелкие тайны перестали приносить ей радость, и прошло даже удивление тем, что это так.

Соня быстро нарезала салат из розовых и алых бакинских помидоров с купленными по дороге у обочины маленькими пупырчатыми огурцами и остро пахнущими луковыми перьями. После этой еды, в самом деле легкой, Максим уселся в кресло на веранде и принялся просматривать в айфоне свои строительные новости, а Соня прилегла на стоящий рядом плетеный диван и сама не заметила, как уснула. Показалось, что и не уснула даже, а задремала на минутку, но когда открыла глаза от того, что приснился пожар, и вскочила, как вспугнутая птица, – был уже вечер в том его прекрасном начале, от которого всегда веет покоем.

Дым шел от мангала. Максим жарил шашлык. Соня подошла к нему по дорожке, между неровными плитами которой росла трава. Мясо шипело над углями. У нее слюнки потекли от его вида и запаха. Наверное, это было заметно, потому что Максим засмеялся, снял с мангала два шампура, держа их в одной руке, другой обнял Соню за плечи, и так они пошли к веранде, чтобы есть этот распрекрасный шашык и наслаждаться каждой минутой распрекрасного этого вечера, за которым должна была последовать такая же ночь в спальне на втором этаже, где кровать с покрывалом из пестрых лоскутков была так же хороша, как озеро, и крыльцо из свежеоструганных досок, и шашлык, и простокваша в глиняном горшочке, и рука Максима на Сонином плече.

Глава 7

– Я объелась, как удав.

– Ты как будто извиняешься, – заметил Максим.

Он лежал на волчьей шкуре и смотрел на правдоподобно извивающееся в камине пламя, а Соня сидела просто на полу, на прогретых этим электрическим пламенем досках.

Она и сама слышала в своем голосе нотки извинения. Они объяснялись просто: после сибаритского ужина ей хотелось только спать, а Максим-то явно ожидал не этого.

– Камин могли бы сделать и настоящий, – сказал он. – Хотя в электрическом есть свои преимущества.

– Какие?

Соня не выдержала и зевнула.

– Можно не тратить время на разжигание огня и прочие посторонние вещи.

– Угу…

Поняв, что голова клонится вниз, она заставила себя подняться на ноги.

– Куда ты? – спросил Максим.

– Воздухом подышу, – ответила Соня.

«Может, для бодрости даже в озеро придется окунуться», – подумала она при этом.

Над озером стояла огромная полная луна. Невозможно было удержаться от соблазна проплыть под нею по золотой озерной дорожке, Соня и не стала удерживаться.