Юность под залог

– Что?! – хором спросили Аврора с Зинаидой.

– А что это вы так удивляетесь? Прикажете мне одному, подобно великолепному цветку в пустыне, загибаться?! Женюсь! Женюсь! Зинульчик! Она – прэлесть! – воскликнул Гаврилов и в подтверждение этого принялся долго плеваться, барабаня согнутыми пальцами по ящику с картошкой.

Зинаида Матвеевна на такой дикий выпад мужа ответить ничего не могла – она сидела, словно каменная баба посреди поля, боясь лишь одного: как бы не разреветься.

– Да вы чего, не рады, что ли, за меня?! Эгоистки! – обиделся Гаврилов.

– Что ты, папочка! Рады! Очень даже рады! – воскликнула Аврора и чмокнула отца в щеку.

– То-то же! – растаял он.

– А кто она? – пересилив себя, полюбопытствовала Зинаида. – Где ты с ней познакомился? – Она хотела было спросить бывшего мужа о том, почему это он ей раньше ничего не говорил, почему скрывал сей факт, встречаясь с ней и обещая горы золотые, но вовремя опомнилась, прикусила язык.

– Галюнчик! Ангел, а не женщина! Сущий ангел! Бескорыстная, открытая, симпатичная!.. Цветок! Роза! – И Владимир Иванович, сложив пальцы правой руки щепотью, смачно поцеловал их в знак того, что его новая пассия – то, что надо, самый цимес.

– Когда, когда ты с ней познакомился? Где? – этот вопрос особенно волновал Зинаиду – она бы не пережила, если б Гаврилов, встречаясь с ней, одновременно крутил любовь с «бескорыстным, открытым цветком».

– Где познакомился, где познакомился, – недовольно проворчал Гаврилов. – В психушке познакомился! Вот где!

– Ага, ну понятно, – с издевкой проговорила Зинаида.

– Что тебе понятно? Да если хочешь знать, в психбольницах лежат люди намного нормальнее тебя! Отзывчивее! Понимание имеют! И не такие бессердечные, как ты, Зинка! – расходился Владимир Иванович, а бывшая его супруга, учуяв запах горелого, нашла в себе силы, поднялась и проговорила:

– Ну что ж я могу сказать! Счастья тебе, Гаврилов, в личной жизни! Поздравляю тебя с тем, что ты наконец нашел, что искал. Теперь вы с женой вместе в психушках будете лечиться!

– Лярва ты, Зинка! Глупая, недалекая женщина! Вместо того чтоб порадоваться за меня, ты гадости говоришь! А я знаю, почему ты гадости говоришь! Хочешь, скажу? Хочешь, вот сейчас при Аврике скажу? – И он горящими выпученными глазами посмотрел на свою бывшую жену.

– Значит, у тебя, Аврора, все в порядке. Я только узнать зашла. Пойду. А то Геня, наверное, уже проснулся. – И Зинаида Матвеевна, опасаясь, как бы чокнутый Гаврилов не проболтался насчет их тайной связи, поднялась с табуретки и поспешила ретироваться.

– Геня у нее проснулся – лоб тридцатилетний! Пошла завтраком кормить! Вот сучья любовь-то!

– Пап, а почему мама гадости говорит? – с интересом спросила Аврора.

– Да она ж меня ревнует! Ты что, не поняла, что ли?! Ну что тут смешного? Т-п, т-п, т-п, т-п, т-п! Тук, тук, тук, тук, тук. Что смешного! – разозлился он, когда дочь захохотала, держась за живот. – Она ж меня до сих пор любит! А характер у твоей матери мерзопакостный! Знаешь, как это называется? Знаешь?

– Ой! Ну как? – все еще прыская смехом, спросила Аврора.

– Ни себе, ни людям! Вот как! Мать твоя – настоящая собака на сене! А моя Галюшка – ангел, настоящий ангел.

– Расскажи о ней. У нее есть дети?

– А что рассказывать? – наигранно удивился Гаврилов, хотя его так и подмывало поговорить о Калериной. – Она на три года моложе меня, не замужем – в разводе, как и я. Дочь у нее двадцати пяти лет от роду. Надькой звать. Пока не замужем. И мамаша у Гали есть. Той, кажется, шестьдесят один год. Добрейшей души человек, интеллигентный – все меня, знаешь, на «вы» да на «вы». Вы, говорит, Владимир Иванович, уж мою Галочку не обижайте, хольте, говорит, и лелейте, она ведь у меня наивная – не от мира сего. А третьего дня на чекушку дала – нате, говорит, Владимир Иванович, купите себе водочки, выпейте за мое здоровье – можт (Гаврилов, как многие в их семействе, глотал букву «е» в слове «может»), поможет, а то никакого у меня здоровья нет. И правда, Аврик, бедная женщина! Одни болячки у нее – артрит, водянка, полиартрит ну и так далее. У Галюнчика моего тоже с животом непонятно что – знаешь, здоровый такой! Вот как у тебя почти!