Леди предбальзаковского возраста, или Убойные приключения провинциалок – 2

Любимый назидательным тоном проговорил:

– Ребёнка нельзя ни в чем ограничивать. Если он хочет сладкое, значит пусть ест. Ешь, сынок. – Костя пододвинул вазу с конфетами мальчику, погладил его по голове и окатил меня ледяным взглядом. – А ты – женщина! Будущая мать! У тебя в крови должно быть решение, как мотивировать детей! Ты должна уметь договариваться с ними. Если ты не можешь этого сделать – грош тебе цена.

Сие заявление меня разозлило. Наверное, первый раз за все время я разозлилась на Костю.

– А ты, я вижу, мастер договариваться с детьми? Ну поглядим, до чего вы договоритесь.

С этими словами я вылила нетронутый суп обратно в кастрюлю и ушла в комнату, оставив отца наедине со его сыном.

Костя сел за стол и взял ложку, а Ванька с радостью принялся уничтожать конфеты «Молочная коровка».

Остаток дня я с Костей не разговаривала.

На следующее утро мальчик покрылся красными язвочками.

– Что ты сделала с моим ребёнком? – орал вконец отупевший Костя, с ужасом разглядывая пятнистое Ванькино лицо.

– Это не я, это конфеты. Надо скорую вызывать, – спокойно отозвалась я.

Перепуганный Костя сам набрал номер медучреждения и через 20 минут на пороге нашей квартиры появились мужчина и женщина в белых халатах. Узнав фамилию и имя ребёнка, работники скорой помощи странно переглянулись, и женщина сказала:

– Ребенку нужна госпитализация.

Костя скрестил руки на груди и встал в дверях комнаты, перегораживая медикам выход.

– Нет, мы отказываемся. Просто выпишите нам рецепт. – сухо сказал он.

– Хорошо, – легко согласилась женщина.

Выписав рецепт, медики удалились, а через несколько минут в квартиру ворвались полицейские. Костю скрутили и вывели на лестничную площадку, а меня попросили достать паспорт и сесть на стул.

Полицейский – пухлый, с чистой, как у младенца кожей, сел напротив меня и из чёрной тонкой папки вынул листы бумаги. Движения его были плавными, никакой суетливости. Расписав ручку на клочке бумаги, он принялся переписывать данные моего паспорта так увлечённо, как второклассник переписывает с учебника задание.

– Что это? – спросила я.

– Протокол задержания.– мягко ответил мужчина и зачем-то улыбнулся. – Так-с, кем вы приходитесь ребёнку?

Он поднял на меня светло – голубые бездонные глаза.

– Эм, ну наверное, я его мачеха.

Полицейский коротко хохотнул, потер пухлую щечку и медленно проговорил:

– Как я понял, с Чудиковым Константином Ивановичем вы находитесь в гражданском браке. Ваши отношения официально не зарегистрированы, верно?

– Верно.

Этот «ангел в погонах» сделал губы трубочкой, словно смакуя во рту карамельку. На щёчках его красиво выступили ямочки.

– Тогда вы не можете быть мачехой данному ребёнку, – елейно сказал он. – Вы вообще ему никем не приходитесь.

– Коль вы это знаете, зачем же вы тогда задавали этот вопрос?

Полицейский загадочно улыбнулся и опустил глаза на свои листочки. «Забавляется змеёныш» – усмехнулся хорёк за моими глазными яблоками.

– Вы знаете, за что вас задерживают? – вкрадчиво спросил полицейский, вновь поднимая на меня свои красивые чистые глаза.

– А меня уже задерживают?

– Так вы знаете или нет?

Я улыбнулась и мотнула головой.

– Понятия не имею.

Пухлый полицейский вдруг посерьёзнел и строго сказал:

– Зря вы улыбаетесь. Вас задерживают за соучастии в похищении ребёнка.

Оказалось, что мой благоверный мне соврал про то, что, якобы, мать Вани бросила его одного в квартире и уехала в неизвестном направлении. Оказалось, что в тот день Ваня и его мать были на детской площадке. Женщина отвлеклась на телефонный звонок, а когда закончила разговор, обнаружила, что ребёнок пропал. Она обежала весь квартал, поставила на уши соседей, вызвала полицию. И первым под подозрение попал Чудиков Костя, Ванин папа.

Поиски Кости не увенчались успехом. В квартире, где он был прописан, находился только его отец, который уж как два года не общался с сыном и знать не знал, где тот может быть. На Костиной работе выяснилось, что никто не знает, где и с кем он живёт. Его старый номер не отвечал, оно и верно, поскольку новую сим-карту покупала ему я, потому найти его по номеру телефона было невозможно.

Два дня женщина не находила себе места. Ориентировки мальчика и возможного похитителя были разосланы на все станции области, во все больницы.

И когда медики приехали к нам в квартиру и узнали имя и фамилию мальчика, то, конечно же, все поняли. Выйдя за порог нашей квартиры, они тут же позвонили в полицию.

Меня и Костю вывели из дома и посадили в полицейский «бобик», а Ванька весь в красным диатезных пятнах стоял у подъезда в компании сотрудников ПДН.

Когда мы отъезжали, я увидела, как к многоэтажке подъезжает машина и оттуда выходит девушка с обезумевшими глазами. Ванька, завидев ее, бросился к ней.

Костя таращился в окно с растерянным видом, раскрыв рот от удивления.

– Ты понимаешь, что ты – феерический идиот? Ты вообще соображаешь, что ты натворил? – зло сказала я ему.

Он не ответил.

Так, благодаря Косте, меня обвинили в соучастии в преступлении. К счастью, вскоре все обвинения были сняты. Костю же судили и дали условный срок, а так же ограничили встречи с сыном.

Я простила его выходку, поскольку любила. Но теперь я понимала, кого люблю. Не того необычного, не похожего на всех парня, которого я нарисовала в своей голове, а люблю я обыкновенного форменного придурка, коим он являлся. И теперь эта любовь стала болезненной и выматывающей.

Едва все утряслось, Костя, наконец-таки, решил осуществить свой гениальный, по его словам, бизнес-план. Отчасти ускорение это плану придала новость, что Костю после скандала с похищением выгнали с работы.

На все мои вопросы – что это за идея и чем он хочет заниматься, он загадочно улыбался и говорил, что мне нужно немного потерпеть и скоро я все узнаю. Я нервно ждала, когда наступит этот день. И он настал.

Однажды вечером Костя пришёл домой с незнакомым мужчиной, который оказался грузчиком. Вдвоём они перетаскали в квартиру пятнадцать картонных коробок с искусственными цветами. Костя сунул мужчине купюру, тот кивнул и, буркнув: – «До-свидания», удалился.

– Это что? – потрясенно промолвила я, разглядывая разноцветный пластик.