Смерть волкам. Книга 2

– Что в ней может быть ценного? – презрительно хмыкнула Морика. – Не понимаю, на что она может сгодиться, разве что мужики накрутят себе из неё цигарок.

– Я слышал о том, что старые книги могут продаваться за большие деньги, – отозвался Мордрей. – Давно, ещё когда был человеком. Но эта просто разваливается, и вдобавок, если тот громила не врёт, она написана на языке, который мало кто знает. Сомневаюсь, что за неё дадут хорошие деньги.

– Может быть, и дадут. Вот что, Мордрей: если он и в самом деле так хорошо разбирается в книгах, пусть сделает так, чтоб эту писанину купили за хорошую цену. Поговори с ним, красавец. Поговори так, как ты умеешь.

С этими словами она лениво провела шершавой ладонью по небритой щеке Мордрея. Оборотень поймал её руку и несколько раз поцеловал её красные грубые пальцы. Морика снесла эту ласку со снисходительно-царственным видом, а потом спокойно отстранила любовника – но уже не так настойчиво, как в прошлый раз.

7

Дверь снова распахнулась, и Рэйварго поднялся на ноги. Он успел увидеть, как Шов толкает в спину Октая, а потом дверь захлопнулась. Рэйварго метнулся вперёд и подхватил молодого оборотня раньше, чем тот успел упасть на ступеньки. Сведя его вниз, он не без труда распутал тугой узел на его руках. Октай всё это время молчал, угрюмо сопя, а потом вдруг обернулся к двери и прорычал:

– Вот ведь сука!

– Вижу, ты её знаешь, – сказал Рэйварго.

– Знаю, – пробормотал Октай, растирая запястья и кивком головы благодаря Рэйварго. – Точнее, никогда лично не видел, но знаю про неё кое-что…

– Что у тебя с лицом? – в ужасе спросил Рэйварго. Брови Октая были здорово подпалены, кожа лица покраснела, а на лбу и правой скуле вздулись два пузыря размером с ноготь. Октай только махнул рукой:

– Скоро заживёт. Это пустяки по сравнению с тем, что эта сука сделала с моей подругой.

– А что она сделала?

– Выколола глаза и бросила в зимнем лесу умирать, – заметив выражение ужаса на лице Рэйварго, Октай мрачно усмехнулся. – Да, именно так. Но с Веглао не так-то просто справиться. Она выжила. И рассказала обо всём мне.

– Веглао – так зовут твою подругу? – переспросил Рэйварго.

– Да, – кивнул Октай. – Думаю, ты меня поймёшь. Я когда-то хотел, чтобы у меня была сестра. Думаю, она бы смогла стать моей сестрой.

– У меня есть сестра, – тихо сказал Рэйварго. – Она младше меня на два года. Так что я тебя понимаю.

– Младше на два года? А сколько тебе лет?

– Двадцать три.

– А мне – пятнадцать.

– Пятнадцать?!

– Да, а что?

– Но ты… ты выглядишь старше пятнадцати. Я в пятнадцать лет был ещё ребёнком. Я думал, тебе по меньшей мере восемнадцать или двадцать.

– Я оборотень, – тихо сказал Октай. – Меня укусили, когда мне было одиннадцать лет. И все эти четыре года я превращался. А превращаться очень больно. Наверное, поэтому я выгляжу старше.

Он замолчал. Рэйварго уселся на ступеньку и опустил голову на здоровую руку. Октай сел рядом и тихонько спросил:

– Так это правда? Насчёт книги? Она правда такая дорогая?

– Очень, – устало сказал Рэйварго. – Она бесценна. И я говорю не о деньгах. Она бесценна, потому что во всём мире больше нет ни одной такой книги. Всего их было пятнадцать, оригинал и четырнадцать копий. Двадцать лет спустя после того, как она была написана, инквизиторы объявили её колдовской. Её сожгли. Сожгли и все копии… кроме одной. Этой копии, – Рэйварго хлопнул ладонью по колену, как будто на нём лежала «Ликантропия».

– Инквизиторы? – лица Октая видно не было, но по голосу Рэйварго понял, что парень задумчиво нахмурился. – Я читал когда-то о них книжку. Ещё до этой ночи. «Тюрьма и гробница», так, кажется, она называлась. Судя по всему, они были редкими гадами, ещё похлеще охотников на оборотней. Но если, – голос его вдруг стал деловым и сосредоточенным, – если её должны были сжечь, как она смогла уцелеть? Как ты её нашёл?

Рэйварго начал рассказывать с того момента, как они с Гилмеем приехали в старый дом, но много сказать не успел – через несколько минут за их спинами с грохотом распахнулась дверь. Ребята вскочили на ноги одновременно. Светлый прямоугольник тут же загородили несколько высоких фигур, по лестнице загрохотали сапоги. Рэйварго отступил на шаг, думая, сможет ли драться. Но он не успел даже сжать кулаки – спустившийся по лестнице Шов грубо оттолкнул его в сторону, а кто-то другой наставил на него ружьё. Пришлось Рэйварго отступить к стене.

Он сразу узнал нескольких знакомых – Шва, пару оборотней, Мордрея. Последний держал в руке факел, явно не для освещения, ведь оборотни хорошо видят в темноте. При свете этого факела Рэйварго увидел, как двое оборотней крепко схватили Октая.

Приблизившись к юноше, Мордрей размахнулся и ударил его по лицу. Из обеих ноздрей паренька потекла вишнёвая кровь, но тот даже не охнул. Рэйварго пришёл в ярость. Забыв о своей ране, он набросился сзади на оборотня, стоявшего на пути между ним и Октаем, и попытался отпихнуть его, но его тут же отбросили обратно.

– Лучше не рыпайся, – прорычал ему Мордрей. – Твоя очередь ещё придёт.

– Не трогай его! – яростно крикнул Рэйварго. – Он ещё ребёнок!

Мордрей медленно обернулся и, держа факел перед собой, двинулся на Рэйварго. Юноша инстинктивно отступил на шаг и тут же упёрся спиной в стену. Потолок здесь был таким низким, что Рэйварго приходилось стоять, согнув плечи.

– А ты, – медленно, с ненавистью в голосе заговорил Мордрей, – ты лучше замолкни, гадёныш, и слушай меня. Мне плевать на то, что написано в этой рухляди, но я надеюсь, ты не врал насчёт её цены. Нам очень нужны деньги, человеческое отродье, и если выяснится, что книга гроша ломаного не стоит… – тут он поднёс факел так близко к склонённому лицу Рэйварго, что у того от дыма начали слезиться глаза. Кожей он ощутил невыносимый жар. – Если ты солгал, я сожгу к чертям твою и без того уродливую рожу. Ты понял меня?

Рэйварго вперил в него мрачный взгляд из-под бровей. В его чёрных глазах отражалось жёлтое пламя.

– Я тебя понял, – ровным холодным голосом сказал он. – А теперь ты послушай меня. Книга стоит очень дорого. Намного больше, чем моя жизнь. Мне плевать, что ты сделаешь со мной, – храбро соврал он, – но попробуй украсть книгу или причинить ей вред – и я засуну вот этот камень тебе в ухо. Или ещё куда-нибудь. – Он приподнял обсидианового слоника и насмешливо повертел его в пальцах. Мордрей метнул быстрый взгляд на фигурку, и Рэйварго с чувством злорадного удовлетворения увидел, как в его глазах промелькнул страх. Впрочем, он снова сменился нахальной злобой.

– Посмотрим, как ты это сделаешь, – презрительно отозвался Мордрей.

– А ты попробуй его у меня отобрать, – сощурился Рэйварго, который с тех пор, как ему развязали руки, чувствовал себя гораздо увереннее. – Кишка тонка, оборотень?

Мордрей молча отступил на шаг, держа спину прямо.

– Говоришь, тебе всё равно, что мы с тобой сделаем? – хмыкнул он. – Вот что, человек: тебе очень повезёт, если до следующего полнолуния ты хоть раз прогуляешься наверху. А в полнолуние мы запрём тебя здесь вместе с твоим приятелем.

Октай издал отчаянный стон, как будто слова Мордрея причинили ему сильную физическую боль. Рэйварго же показалось, что земля под его ногами стала зыбкой и дрожащей. Он сжал зубы так крепко, что они скрипнули.

– Может, ты и выживешь, – продолжал Мордрей, явно наслаждаясь отчаянием молодых людей, – вот только тогда тебе будет уже не так-то просто размахивать этой игрушкой. А уж тогда я за тебя возьмусь как следует. Отпустите этого щенка!

Шов толкнул Октая в спину своей огромной ручищей. Юноша чуть не упал, но смог устоять, однако Шов тут же снова ударил его, на этот раз кулаком. Паренёк тяжело повалился на землю. Шов переступил через него и направился к выходу вслед за Мордреем.

Не дожидаясь, пока за ними закроется дверь, Рэйварго подошёл к Октаю и опустился рядом с ним на колени. Он помог юноше приподняться и с удивлением заметил, что глаза его наполнены слезами.

– Нет, – тихо сказал Октай.

– Что – нет? – не понял Рэйварго. Кулак Шва рассёк Октаю лоб, и из ранки лилась кровь. Её надо было чем-нибудь утереть, но ничего, похожего на платок, у Рэйварго не было. Он вытер руку о рубашку и осторожно пальцами утёр кровавую струйку.

– Нет, – прошептал Октай и отвернулся от него. – Я больше никогда никого не укушу…

Он отошёл в угол и постоял там немного, повернувшись к Рэйварго спиной. Потом молча улёгся на какое-то тряпьё, сваленное возле стены, и закрыл глаза.

Рэйварго долго думал, лёжа на куче тряпок, сквозь тонкий слой которых чувствовался холод земляного пола. Думал о том, сколько времени прошло с того утра, когда он покинул дом Гилмея и опрометчиво направился через незнакомый лес. Он даже не смог бы сказать, сколько времени провёл без сознания – несколько часов или целые сутки, но всё-таки склонялся к первому варианту. Уже очень долго он ничего не ел и не пил, но сейчас положение было столь серьёзным, что думать о еде было просто некогда. Рэйварго понимал, что по крайней мере с голоду ему и Октаю умереть не дадут.

В голову лезла масса мыслей, полных тревоги и отчаяния. До полнолуния ещё долго, без малого месяц, но ведь рано или поздно этот месяц пройдёт. Как ему вырваться отсюда? Рэйварго представил себе, как он сидит в этом холодном подвале день за днём, как его глаза становятся сверхчувствительными к свету, как глаза летучей мыши, а кожа по цвету приближается к кожице какого-нибудь любящего темноту гриба, а когда наступает полнолуние… По телу его пробежала дрожь. Он приподнялся на здоровой руке и вгляделся сквозь темноту в неясный силуэт спящего Октая. Представить то, как синие глаза становятся жёлтыми а сквозь смуглую кожу быстро пробивается грубая тёмная шерсть, в темноте оказалось очень легко – так же как и собственное растерзанное тело.