Зеленый. Цвет свободы

Она замолчала на мгновение и тихо продолжила:

– Слушай, тебе не обязательно работать, по крайней мере сейчас. Я богатая женщина и могу себе позволить позаботиться о тебе, – она приобняла меня за плечи.

– Лана, я и так у тебя в огромном долгу! Если я еще и жить буду за твой счет, моя совесть съест меня живьём.

Сверяясь с маршрутом в Гугле, я шагала по нью-йоркским улицам, то жмурясь от яркого солнца, то запахивая джинсовую куртку посильнее, спасаясь от внезапного порыва ветра. Сквозняки гуляли меж высоток, совершенно не церемонясь с людьми. «Настоящий нью-йоркер всегда ходит пешком», – так сказала Лана. Мне очень хотелось почувствовать себя нью-йоркером, а не напуганной девушкой, дрожащей от вида высоких темноволосых мужчин.

Глава 2

«Меня взяли на работу в ресторан», – я отправила смс.

«Круто! Я тебе отправила перевод за дом за два месяца», – Олеся отвечала почти мгновенно, несмотря на разницу во времени.

Моя верная подруга, без нее мне было бы гораздо тяжелее сбежать. Наша дружба со школьных времен уже прошла огонь, воду и медные трубы.

Я: «Тревожных новостей нет?».

Олеся: «Всё тихо».

Я не могла отделаться от беспокойства за Олесю. Хотя Герман и не знал, что мы поддерживали с ней связь последние годы, рано или поздно он вспомнит про неё. Если, конечно, он будет меня искать.

Господи, хоть бы не искал!

Я взяла в Старбаксе ягодный чай и присела на скамейку в Брайант-Парке. Нужно найти жилье. Я неприлично долго задержалась у Ланы. Джош скоро вернется, и я уверена, ему будет не слишком приятно терпеть сомнительную знакомую жены у себя дома.

Потягивая кисловатый чай, я смотрела на прохожих. Самая разношерстная публика, которую мне приходилось видеть. Парни в бейсболках, мамочки в бесформенных джоггерах с колясками, старушки с благородной сединой и не менее благородной осанкой с пакетами из французской булочной, парни с разноцветными дредами, дамочки в узких платьях и на шпильках, мужчины в деловых костюмах.

Рука непроизвольно сжала картонный стакан так, что горячий чай обжег пальцы. Темноволосый мужчина в костюме оказался близко ко мне.

Слишком близко!

Тонкий аромат парфюма с нотками табака и цитруса окутал меня, как полиэтиленовая пленка. Тошнота подкатила к горлу. Я вскочила с лавки в тот самый момент, когда мужчина сделал шаг назад и наткнулся на меня. От ужаса я перестала дышать.

– Sorry! – мужчина обернулся и неловко улыбнулся. – Are you ok?[2 - Извините! С вами все в порядке? (англ.)]

Я молча кивнула и поспешила прочь.

– Мне кажется, я схожу с ума, мне всюду мерещится Герман, – я сделала глоток вина.

Мы с Ланой сидели вечером на террасе и смотрели на краснеющее закатное небо.

– Это нормально, ты столько лет жила с чудовищем, – она ласково потрепала меня по плечу.

– Я боюсь за Олесю… Вдруг он, – я запнулась.

Мысль о том, что Герман может навредить подруге, наводила дурноту.

– Олеся ему ни к чему, он же не знал, что вы до сих пор общаетесь. Поверь, такие как он настолько уверены, что у них все под контролем, что иногда не замечают очевидного. Ложись спать, все будет хорошо! – она ободряюще мне улыбнулась.

– Пожалуй, мне хватит красного, – я встала. – А ты идешь?

– Нет, у меня еще есть один повод выпить… сегодня… не могу забыть эту дату, – последнюю фразу Лана сказала, отвернувшись и почти шепотом.

Явно это предназначалось не для моих ушей. Я решила не мешать ей и неслышно задвинула дверь.

Мне не спалось. Страх так цепко ухватился за диафрагму, что, казалось, в любой момент я перестану дышать. Я боялась не только за себя. Я была уверена, что жизнь Олеси и ее семьи в опасности. Словно в ответ на мои мысли, тренькнул мобильник – сообщение от Олеси:

«С днем рождения!»

«Господи, я совершенно забыла про свой день рождения! Спасибо!» – набрала я ответное сообщение.

«Неудивительно, ты такая растяпа», – подруга прикрепила смешного смайлика к сообщению.

«Сергея переводят в Сингапур. Он улетает на следующей неделе, а мы с сыном через месяц»,– высветилось очередное сообщение, заставив меня улыбнуться телефону еще сильнее.

Я: «Вы можете полететь сразу все вместе? Я боюсь за тебя!».

Олеся: «Если бы он подозревал меня, мы бы уже узнали».

Я: «Береженого бог бережет. Попроси Сергея, чтобы он взял сразу вас с собой».

Олеся: «Ты ведь не успокоишься, да, пока я не сяду в самолет?».

Я: «Ты хорошо меня знаешь. Успокоюсь, только когда ты будешь в безопасности».

Олеся: «Хорошо. Как только билет будет у меня, скину тебе фотку, чтобы ты спала спокойно».

Я представила, как Олеся надула губы и фыркнула, как она обычно делала в детстве, когда не могла меня в чем-то переубедить и сдавалась. Улыбка скользнула по моим губам, а глаза сами собой стали закрываться.

Глава 3

На работу я пошла пешком. Мне нравилось гулять по Манхеттену, расчерченному клетками, как школьная тетрадь. Я не боялась заблудиться и могла легко найти нужную улицу. Говорят, когда начинаешь легко ориентироваться на Манхеттене, тогда ты становишься настоящим нью-йоркером.

Я шагала, прихлебывая на ходу горячий кофе, и улыбалась своему отражению в стеклах. Темно-каштановые волосы беспорядочной копной рассыпались у меня по плечам, потакая шалостям ветра. Они, как и я, радовались свободе. Я больше никогда не соберу их в ненавистную улитку – прическу, так обожаемую моим мужем. И шпильки с платьями-футлярами ни за что не появятся в моем гардеробе. Германа бы удар хватил от моего вида – джинсы, кеды, майка оверсайз и линялая джинсовая куртка совсем не подходили имиджу жены успешного бизнесмена.

До ресторана оставалось восемь блоков и почти два часа времени.

Я не успела подумать, что мне делать еще столько времени, как ответ показался прямо за углом. Малюсенькая парикмахерская с курящей у входа китаянкой в униформе показались мне знаком.

– Хочу короткое каре, – я указала рукой на уровень чуть ниже уха.

– Нет-нет, слишком чудесные волосы! – китаянка в ужасе замахала руками.

– Стригите, я ненавижу эти волосы, – я схватила ножницы и сунула их ей в руки.

– Вы потом будете сожалеть! Я не могу, – она бросила ножницы, как будто ошпаренная. Я подняла ножницы, собрала волосы в хвост и быстро чикнула.

– Вы точно сбрендили, – китаянка тяжело вздохнула и начала ровнять то, что осталось на голове.