Назначаю тебя палачом

Глава 25

22.01.2023 г. Клара

– Денис, Господи, как хорошо, что вы взяли трубку! Звоню вам целый час! Пожалуйста, приезжайте ко мне, иначе я сойду с ума. Честное слово… Я не знаю, что мне делать. Секретарша позвонила и сказала, что Виктор умер. Сказала, что у него вроде бы инфаркт. Куда ехать? С кем разговаривать? Надо же его похоронить! Его жена в обиде на него, я понимаю ее, и вряд ли она сможет оплатить похороны, он же оставил ее без гроша в кармане. Но и у меня тоже денег нет! На карточке немного осталось и все. Он никогда не тратился особо на меня. Даже продукты привозил его водитель, я редко бывала в магазине…

– Я приеду, Клара.

Она отключила телефон. Вот и все. Жизнь ее разрушилась. В одно мгновенье. Еще утром было все хорошо, во всяком случае, он был жив. А теперь его нет. И никто-то не позаботится о Кларе. Ни квартиру он ей не купил, ни жениться на ней не успел, совсем не подумал о ее будущем. Просто поселил в своей квартире, покупал продукты и только самое необходимое, скармливал ей разные полезности, как если бы она была суррогатной мамочкой. Уже сколько сериалов Клара посмотрела на эту тему!

Ну да, точно, он воспринимал ее как женщину, вынашивающую его ребенка. Она вдруг так ясно и с такой болью поняла, что Виктор никогда не любил ее, что даже ее тело среагировало на это горькое открытие, изогнулось, словно в позыве рвоты, как если бы она хотела исторгнуть из себя отраву.

Как, как он мог с ней так поступить? Почему не предпринял абсолютно ничего, чтобы позаботиться хотя бы о наследнике? Или… Или она просто ничего не знает? Возможно, существует завещание?

Денис – вот кто может все знать. И вообще, он единственный человек, который может ей сейчас помочь. Да хотя бы просто посоветует, что ей делать, как быть.

Она была растеряна и напугана. И, странное дело, при этом не испытывала жалости к умершему. Она переживала за себя, за маленького сына, которого носила в себе и который должен был родиться уже очень скоро.

Что же это получается? Она тоже не любила его? Просто прилепилась, как рыба-прилипала, к источнику существования, к той более-менее комфортной жизни, которую он ей обеспечил.

Ее потрясывало, ей было нехорошо, и она на самом деле боялась уже оставаться дома одна. А вдруг реакция на смерть Финягина вызовет преждевременные роды, а она дома одна, совсем одна! Что делать?

Она позвонила подружке Тае, с которой давно не виделась и с которой редко разговаривала по телефону – Таечка полгода тому назад крепко влипла, взяла крупный кредит под свою квартиру для своего любовника, а тот кинул ее, обманул и бросил. Теперь подружка торговала на вещевом рынке и тихо спивалась… Вряд ли она найдет нужные слова, чтобы хотя бы поддержать Клару.

Остается одно – возвращаться к маме? Но представив себе ее маленькую сгорбленную фигурку с шитьем в руках, тесную комнатку, большую часть которой занимает длинный раскройный стол, а остальное пространство занято столиком с швейной машинкой, диваном и сервантом, она снова почувствовала приступ тошноты.

Вот только ее, беременной или уже с ребенком на руках, там и не хватало! Как и на что они будут жить? Неужели ей, как и Эмме, придется срочно продавать все то, что находится в квартире Финягина? Мебель, какие-то вазы, сервизы, телевизоры, компьютеры? Причем делать это быстро, пока сама Эмма не нагрянула туда! Или же дождаться Дениса и спросить у него относительно завещания? Ведь ей по закону не положено абсолютно ничего! А что, если их уже успели развести, а ей просто не успели об этом сообщить?

Обхватив живот, как если бы он в любой момент мог бы лопнуть, Клара добрела до кухни, чтобы выпить воды. Потом вернулась в гостиную и прилегла на диван.

Веселые, бодрые и энергичные люди, мелькающие на экране, раздражали ее. Артисты! Они умеют притворяться даже тогда, когда им плохо. Это их профессия.

«Как хорошо, что я не актриса, – подумала Клара, – я бы точно не смогла. Ходила бы по сцене или съемочной площадке и рыдала в голос». Да, она не актриса, а кто она вообще? Ни профессии, ни работы, ничего! Жила одной зависимостью от мужчины, который к тому же и не любил! И жила в ожидании волшебного события, которое разом изменило бы ее жизнь к лучшему, – развода Финягина с Эммой.

Почему, почему он не успел развестись? Почему не успел подсунуть жене важные документы на подпись?

Когда раздался звонок, она резко поднялась и тотчас замерла, прислушиваясь к своему телу – нет ли боли в животе? Нет, слава богу.

– Денис, наконец-то! Как же я рада, что вы пришли! – Она готова была его обнять. – Проходите, пожалуйста!

Он был с мороза, румяный, крепкий и здоровый, не то что сама Клара. За него хотелось держаться, к нему хотелось прижаться. Как никогда, Клара чувствовала себя совсем слабой.

– Как это случилось? Я никогда не слышала, чтобы Виктор жаловался на сердце.

– Во-первых, Клара, успокойтесь. Вам нельзя волноваться. Понимаю, это звучит странно в данной ситуации, но вы должны подумать о ребенке. Он должен родиться в срок.

– Расскажите, прошу вас, как это произошло? И вы ведь знаете, что я предчувствовала это! Я же слышала гороскоп, я специально поехала к нему, чтобы предупредить его…

– Быть может, вы что-нибудь знали? – спросил Денис, и от неожиданности Клара впала в ступор.

– В смысле? Что я могла знать?

– Может, Виктору Владимировичу угрожали?

– Как это? Кто? И почему вы задаете такой странный вопрос?

– Клара, есть подозрение, что его отравили. Я повторяю – подозрение. Я разговаривал с экспертом, который осматривал его тело. Он просто высказал свое предположение. Но экспертиза еще не готова.

– То есть вы предполагаете, что его могли… убить? Но кто?

– Тот, кому это выгодно.

– И кому же выгодно? Уж не его ли жене?

– Вряд ли она на это пошла бы…

– Почему это? Развод-то не успели оформить…

– Думаю, вы просто не в курсе, иначе такое не предположили бы… – Тут Денис вздохнул и на минуту стал задумчивым. – Дело в том, что Виктор Владимирович составил завещание. Примерно с неделю тому назад. И я лично помогал ему в этом.

Клара замерла. Вот сейчас и решится ее судьба.

– И что там? – прошептала она.

– Он оставил все вам, Клара. Вам и вашему будущему сыну. Там длинный список: недвижимость, счета, автомобили…

– Да? – У нее запершило в горле, и она закашлялась.

Воображение тотчас нарисовало картинку: залитая солнцем детская, в кроватке розовощекий малыш, за стеклянной стеной загородного дома зеленая лужайка, рядом белый спортивный (как в кино) кабриолет.

– Получается, что меня не выставят на улицу?

– Не знаю, как вам сказать… Просто не в курсе. Мы с ним составили черновик, остальное он должен был согласовать с нотариусом. Но успел он или нет, не знаю.

– Так вот почему вы сказали, что она… Эмма не пошла бы на это… Она знала?

– Да, я предупредил ее. Но она и без того знала, они с Виктором Владимировичем встречались, разговаривали. Она приезжала, пыталась договориться с ним, чтобы он оставил ей хотя бы одну из квартир…

– Получается, что ей после его смерти ничего бы не досталось, да? Если есть завещание… Значит, вы не знаете, да? Существует ли это завещание или нет?

– Никак не могу связаться с нотариусом.

– Но он же наверняка знает о смерти Финягина, сам объявится? – Картинка безбедной жизни как вспыхнула, так и погасла, и Клара увидела перед собой вместо Дениса длинный раскройный стол и даже почувствовала запах их старой квартирки, такой затхлый, горьковато-мыльный, и даже увидела полоску солнечного света на куске малиновой ткани и холодный блеск огромных зингеровских ножниц.

– Клара, а вам совсем не жалко его жену?

Она пожала плечами.

Глава 26

22.01.2023 г. Денис, Борис

Эмма предупредила его, что будет в доме не одна. Что из страха, что там может оказаться какой-то там Сергей (Денис сразу понял, что она проговорилась), она попросила поехать с ней Бронниковых.

Борис Бронников, ну конечно. Как ей теперь без адвоката? Вероятно, она все же готовилась к борьбе за свою долю после развода. И правильно делала. С одной стороны, хорошо, что она была не одна и чувствовала себя хотя бы немного защищенной. С другой – у Дениса к ней был разговор. Откровенный разговор, и происходить он должен был без посторонних. Ну ничего, он найдет способ уединиться и рассказать ей кое-что очень важное и интересное.

Но в доме, помимо Эммы и Бронникова с женой, была еще одна женщина, как ему потом представили ее – подруга Евгении, Антонина.

И не успел Денис пройти в дом, как подъехала машина следственного управления с группой экспертов.

Эмма, и без того выглядевшая бледной и напряженной, увидев экспертов, бросилась сначала к Бронникову, потом метнулась к Денису, словно не зная, за кого уцепиться, чтобы не упасть.

– Эмма, пойдемте с нами на кухню, – предложила Женя Бронникова, и они вместе с Антониной увели вдову.

Денис и Борис пожали друг другу руки. Перебросились парой слов о том, что уже встречались.

– Вы же были адвокатом Финягина? – спросил Борис.

– Да. Приехал вот поддержать Эмму Евгеньевну.

– Скажите, Денис, Финягин оставил завещание?

– Я помогал ему составлять завещание, у него оставался черновик, который он собирался показать нотариусу. Но вот довел ли он дело до конца – не знаю. И до нотариуса дозвониться никак не могу.

– Вы могли бы рассказать, что было в этом черновике?

– Да. Тем более что теперь-то оно либо всплывет, либо нет. Он все завещал Кларе Пташинской и ее пока еще не рожденному сыну.

– А Эмме? Неужели он ей ничего не оставил?

– Нет. Честно скажу, я пробовал помочь ей, пытался убедить Виктора Владимировича, чтобы он оставил ей хотя бы одну из квартир и немного денег, но тот был категорически против. Сказал, что не хочет видеть ее в Москве.

– Вот так прямо и сказал?

– Да.

– А он не допускал, что она наймет адвоката и будет оспаривать это завещание?

– Он сказал, что она не такая. Что он нашел для нее такие слова, после которых у нее просто не останется сил для борьбы.

– Другими словами, он угрожал ей?

– Получается, что так.

– Неужели физической расправой?

– Ну… Он не сам бы это сделал, но мог бы нанять кого-то. Или же он сказал ей об этом прямым текстом. Иначе как объяснить ее готовность подписать документы, в которых она отказывается от своей доли при разводе, и, самое главное, готовность переписать всю оформленную на нее недвижимость на Финягина? Но, судя по тому, что вы здесь, она все-таки набралась храбрости…

– Я выиграл бы это дело.

– Стопроцентно.

– Скажите, Денис, откуда в нем такая ненависть к жене? Неужели он был таким монстром?

– Нет никакой ненависти. Просто он не считал ее человеком, вот и все.

– И как же вам работалось с ним?

– Он один, что ли, такой? Но я собирался уходить от него. Борис Михайлович, можно встречный вопрос?

– Да?

– Кто такой Сергей, о котором проговорилась (иначе и не скажешь) Эмма Евгеньевна?

– Какой Сергей?

– Она сказала мне, что приехала в свой дом с вами потому, что боялась какого-то Сергея.

– Не знаю… Это вам лучше спросить у нее самой.

– Ну хорошо.

– А вы могли бы назвать мне фамилию того нотариуса, до которого вам не удалось дозвониться? Согласитесь, завещание – это важно.

– Да, конечно, записывайте… Дмитрий Николаевич Нечаев.

– Денис… – Борис взглянул на него пристально и сделал довольно длинную паузу, прежде чем продолжить. – Вы не знаете, что здесь делают эксперты?

– Ну как… – теперь настала очередь Дениса сделать паузу. Этот вопрос он ожидал услышать в самом начале разговора. Тем более что он не мог не видеть вошедших в дом экспертов. Еще утром ему сообщили, что Финягин был отравлен. – Виктора Владимировича же убили… Хотя я в это не верю.

– Уж не хотите ли вы сказать, что он сам выпил смертельную дозу барбитурата?

– Так это же снотворное. Полагаю, что в последнее время Виктор Владимирович нервничал, плохо спал и потому принял таблетки…

– Вы серьезно? Или вы просто не хотите верить в то, что этого «монстра» кто-то пожелал отправить на тот свет?

– Не знаю… Но если вы так уверены в том, что это убийство, то скажите мне, кому оно было выгодно?

– Тому, кто после его смерти вступит в права наследования. И если существует завещание, в котором все достается этой беременной девушке Кларе, то ясно же, кому была выгодна его смерть. Вы не допускаете, что он не считал человеком и эту особу, и какие чувства, переживая унижения, она могла к нему испытывать? Возможно, он издевался над ней, как в свое время над Эммой, воспринимая ее исключительно как женщину, вынашивающую его ребенка? Может, повторяю, он унижал ее, был с ней груб…

Денис молчал.

– Скажите, Эмма знала о завещании?

– Да, – признался Денис. – Я не мог не рассказать ей. Хотел, чтобы она была готова.

– Но что ей могло дать это знание?

– Она могла бы оспорить завещание.

– Я так понимаю, что развод еще не оформлен, так?

– Да.

– Документы никакие она не подписывала, да?

– Да.

– Но тогда возникает вопрос: почему Финягин тянул с этим?

– Давайте выйдем на воздух…

Денис словно задыхался. К тому же ему захотелось курить.

В доме было оживленно, во всех помещениях работали эксперты, а в кухне тихо разговаривали три женщины. Он бы не удивился, если бы в этой тревожной, настоянной на смерти суматохе в дом внесли гроб или похоронные венки. Назревало что-то нехорошее, опасное для Эммы. И он запаниковал. Но здесь был Борис, человек с кристальной репутацией, и в какой-то момент Денис решил ему во всем признаться.

Они вышли на крыльцо. Серое небо, темнея прямо на глазах, превращало день в сумрачный вечер. Легкий морозец сделал из снежной каши в саду ледяные грязноватые полипы.

Денис поежился, достал сигареты и закурил.

– Расскажу вам, как говорится, не для протокола. Финягин – вылитый мой отец. – Денис затянулся сигаретой. – И то, что он проделывал в отношении Эммы Евгеньевны, было, как под копирку, проделано в свое время моим отцом в отношении моей матери. И в результате мы с мамой оказались на улице и без средств к существованию. Вы вот меня спросили, как мог я работать с таким монстром. Да я давно бы уже ушел, если бы не взялся помочь Эмме Евгеньевне.

– В смысле?

– Это я постоянно затягивал вопрос с подписанием документов. Виктор Владимирович хоть и был умным мужиком, но бесконечно доверял мне, поскольку я проявил себя как опытный юрист в его компании и помог ему избежать многих финансовых проблем. К тому же он терпеть не мог вчитываться в документы, многие моменты мог пропустить. Собственно, поэтому-то он и держал меня возле себя. Однажды я буквально спас его, когда заметил в одном важном договоре (а речь шла о крупном инвесторе) ошибку в фамилии потенциального партнера. То есть в паспорте, к примеру, стояла фамилия Сапрыкин, а в договоре Сарпыкин. Мало того, оказалось, что у этого инвестора два паспорта, и в одном стоит одна дата рождения, а во втором – другая… Словом, оказалось, что это мошенник, и мы чудом избежали серьезной головной боли. И вот эта история навела меня на мысль, что «ошибкой» в паспорте Эммы Евгеньевны можно воспользоваться при составлении этих убийственных и разоряющих ее документов.

– Ошибкой? Так вы придумали эту ошибку?

– Да! Именно. Я нарисовал Виктору Евгеньевичу такую мрачную картину дальнейшего развития событий, если бы мы пропустили это несоответствие фамилии в паспорте и свидетельстве о рождении Эммы, что он перепугался и согласился подождать сколько угодно, покуда паспортный стол не исправит эту ошибку.

– Вот оно что! Теперь понятно, почему все это дело так затянулось… Но ведь рано или поздно вам все равно пришлось бы представить документы ей на подпись.

– К тому времени я уже планировал уйти от Финягина и предложить Эмме свои адвокатские услуги. Я не мог допустить, чтобы на моих глазах с этой женщиной поступили таким вот изуверским образом, как это сделали с моей матерью. Другое дело, что мы с ней не были настолько хорошо знакомы, чтобы она доверилась мне… Но я разработал план.

– Вернемся к завещанию. Вы и с ним тоже затянули?

– Тянул как мог. Но потом Финягин словно что-то заподозрил и сказал мне, что текст завещания его уже вполне устраивает и что он сам свяжется с нотариусом и доведет дело до конца.

– И вы на самом деле не знаете, существует ли это завещание?

– Нет, не знаю.

– А Эмма Евгеньевна знала о черновике… Да, вы же сказали. И теперь получается, что если завещание существует, то все достанется Кларе. А если нет – то, получается, Эмме?

– Вроде бы так. Но я предположил, что в последний момент Виктор Владимирович мог передумать и как-то по-другому распределить свое имущество.

– Вы имеете в виду существование других наследников?

– Речь идет не о наследниках, а о вполне себе конкретной особе, которая оказывала Финягину в то время, как его любовница была на сносях, определенного рода услуги!

Борис Бронников присвистнул, выражая свое удивление.

– И кто же она такая? Только не говорите мне, что это его секретарша.

– Попали в самую точку. Это Ольга.

– Какая пошлость. Постойте… Но тогда получается, что Ольга, если знала о содержании завещания, и могла сама его отравить?

И тут Борис рассмеялся, посчитав это предположение полной чепухой.

– Я не знаю. Пусть в этом следствие разбирается. Но эксперты-то здесь… Думаю, с минуты на минуту появится и следователь.

И только он это произнес, как к воротам подъехала еще одна машина, из которой вышел человек и решительно направился к дому.

– Это Ваня Ванеев! Я его знаю! – воскликнул Борис Бронников, вглядываясь в человека. – Следователь следственного отдела по Подольску.

Это был мужчина средних лет в сером костюме и черной куртке. Длинное вытянутое лицо со впалыми щеками и крупным носом, коротко стриженные седые волосы, темные глаза.

Узнав Бориса, он поздоровался с ним за руку.

– Привет, Борис Михалыч. – Он устало улыбнулся. – А ты здесь какими судьбами?

– Да вот… у соседки моей беда, – ответил Борис. – Решил помочь, поддержать.

– Понятно. Ребята уже здесь, вижу – машина у ворот… Меня задержали. Ладно, пойдемте, сейчас допросим твою подопечную.

– Сейчас докурим и придем.

Ванеев вошел в дом. Денис посмотрел на Бронникова в ожидании комментариев.

– Так что они здесь будут искать? – наконец не выдержал он.

– Не знаю… Ладно, Денис, пойдем.

– Она знает, что говорить?

– Пусть всю правду и говорит. Ей нечего скрывать.

Как Денис и предполагал, Ванеев начал допрос Финягиной сразу, как только вернулся Борис Бронников. Самого Дениса оставили за дверью – Ванеев сказал, что у него и к нему есть вопросы, поскольку тот работал на Финягина.

Эмма эмоционально была подавлена, а потому трудно было предположить, выдержит ли она вообще допрос.

Когда собирались утром сопроводить Эмму домой, Борис предварительно переговорил с ней, сказав, что вполне вероятно, что ей позвонит следователь, чтобы либо вызвать ее на допрос, либо сам опросит ее на месте.

– Но зачем следователю допрашивать меня, если Витя просто умер от инфаркта? – спросила вдова, нервно хлопая ресницами.

– Виктора отравили. Или же он умер от передозировки снотворного. И поэтому его сердце не выдержало.

Эмма взглянула на него как на предателя.

– И давно вам об этом известно?

– Мы узнали об том ночью, просто не стали вас будить.

– Значит, это Сергей. И что мне отвечать следователю?

– Поскольку это на самом деле может быть он, ваш приятель, то постарайтесь вообще не упоминать его имя, так как есть риск, что вас могут признать соучастницей в убийстве. Но если Сергея арестовали, к примеру, и этот парень уже начал давать показания и может представить вас как заказчицу убийства, вот тогда и расскажете все как есть. И сделайте акцент на том, что вы с самого начала подозревали его в том, что это человек Виктора.

Допрос начался с обычных вопросов. Когда Эмма видела мужа последний раз? Не подозревает ли она кого-нибудь? Как давно у мужа начались проблемы с сердцем? То есть поначалу Ванеев был предельно мягок в своих вопросах, и даже тон его, каким он обращался к Эмме, показался Борису дружеским.

– Скажите, пожалуйста, Эмма Евгеньевна, кто проживал в вашем доме последние дней десять?

– Как кто? Я…

– Я имею в виду молодого мужчину, которого видели ваши соседи.

– Не знаю… Может, они видели курьера? Я же заказывала продукты и все остальное. Вот они и увидели. – Она растерялась и теперь смотрела на Бориса, ища поддержки. – Понимаете?

– Не думаю, что курьер чистил бы вам дорожки от снега, – улыбнулся Ванеев, тихонько вздохнув. И Борис вдруг понял, что вот с этого момента и начнется настоящий допрос. – Мы располагаем сведениями, что этот человек, к примеру, пользовался вашей лестницей, чтобы отремонтировать окно… Во всяком случае, именно так это выглядело со стороны. Он входил и выходил из дома, садился в такси или, наоборот, приезжал на такси. Он жил с вами. Кто этот человек?

– Может, Максим, мой садовник? – Вдруг лицо Эммы просияло. – Ну точно! Макс! Он был у меня и по старой памяти помогал мне за сущие копейки. Он же понимал, в каком я оказалась положении. Ну точно! Это он чистил дорожки в саду, приносил из сарая дрова для камина. И да, он приезжал на такси, потому что его машина в ремонте. Да вы сами можете у него спросить!

Борис от удивления закашлялся. Вот это да! Надо же такое придумать – садовник! Неужели она не понимает, что все это можно проверить? Зачем она это делает?

– Я могу переговорить с моей клиенткой? – обратился он к Ивану.

– Хорошо. Говорите, а я пока выйду покурить.

Когда они остались одни, Борис набросился на Эмму:

– Вы зачем выдумали садовника? Да еще и назвали его имя?

– Но я ничего не выдумывала, – краснея, принялась оправдываться она.

– Вы что, успели его предупредить, проинструктировали его о возможном разговоре со следователем?

– Да ничего я ему не говорила. Как? Когда? Зачем? Я что, знала, что Витя погибнет?

– Хотите сказать, что ваш садовник Максим – реальный человек, который чистил у вас дорожки и носил дрова?

– Ну да.

– Но почему же вы мне ничего не рассказывали о нем?

– Я не знала, что это так важно.

– Он видел Сергея?

– Ну уж нет. Я не могла этого допустить. Виктор был с Максом в хороших отношениях, был благодарен ему за наш сад, а потому был риск, что Макс может рассказать ему о моем любовнике. И вот тогда причиной нашего развода стала бы моя измена, понимаете? Другими словами, наличие у меня любовника могло бы объяснить такое вот скотское ко мне отношение мужа в глазах нашего окружения. К тому же если бы Виктор узнал о Сергее, то точно приехал бы сюда и прибил мальчишку, а меня просто вышвырнул из дома с тяжкими побоями…

– Но тогда ладно. Если есть реальный садовник, который может подтвердить ваши слова, тогда вы все правильно сделали, что рассказали о нем.

Вернулся Ванеев, допрос продолжился.

– Скажите, Эмма Евгеньевна, в каких вы отношениях с соседями?

– В нормальных. В нейтральных. А это вам зачем?

– Они знают в лицо вашего садовника?

– Насчет лица не знаю, но то, что в теплое время года они видели его в саду каждый день – это факт. Если они разговаривали с ним, приблизившись к забору, то знают его в лицо, а если нет, то могут узнать его по росту, фигуре, комбинезону… Вы же видели наш забор, кованый, с толстыми решетками, через них все видно. Другое дело, что участки большие, сами понимаете…