Неаполитанская кошка

Я, постоянно оглядываясь и меняя маршрут, петляя по улочкам, добралась до своей квартиры и, уставшая, просто без ног, упала на кровать.

Проснулась от стука в дверь.

Алик?

Набросив на себя халат, подошла к двери, взглянула в глазок. Распахнула дверь.

– Боже мой, как же ты постарел… – и бросилась в объятия Алекса.

7

Пробуждение было тяжелым.

Сон на закате почти всегда гарантирует головную боль. Но у меня голова болела, конечно же, не от заката.

Слишком уж много мыслей роилось в моей голове, и те, кто запустил в мое сознание червоточину сомнений и страхов, знали, что добром это не закончится. Что ни один нормальный человек не сможет оставить без внимания появление «американца».

Даже проявившегося в знойном воздухе Неаполя Алика еще можно как-то объяснить, но табличку c моей фамилией в аэропорту – нет.

Я приняла душ, приготовила себе кофе в маленькой кухне (в шкафчике я нашла и кофе, и кофеварку, и сахар, и даже печенье!) и вышла на террасу – выпить кофе и полюбоваться на закат.

Вон она, крепость, словно полита малиновым сиропом (или кровью?), пылает всеми красками заката, а напротив нее – отель «Гранд-Везувий», где в одном из номеров на втором этаже проживает тот, кого наняли (причем за немалые деньги, это уж точно!), чтобы он встретил меня в аэропорту и привез в этот самый отель. Зачем? Зачем?!! Что им от меня нужно?

Тогда я сильно уж была напугана, чтобы решительно спросить об этом. Но сейчас, когда в Неаполь приехал Алик, мне было к кому обратиться за помощью.

У меня из головы не выходила эта дорогостоящая операция, связанная с моим именем. Что-то необъяснимое клубилось вокруг меня, и мне необходимо было во всем разобраться. А как это сделать?

Я вернулась на кухню, достала нож, сунула в сумку, оделась в более-менее вечерний наряд – длинную прозрачную черную юбку и красную блузку, удобные туфли (для случая, если придется бежать) и вышла из квартиры.

Вся набережная сверкала огнями ресторанов и кафе, звучали музыка, смех, пахло жареной рыбой, духами от проходящих мимо меня нарядных женщин.

Понимая, что у меня нет другого способа прояснить историю с «американцем», я решительно, сделав вид, что бывала здесь сто раз, вошла в роскошный холл «Гранд-Везувия» и, даже не глядя в сторону ресепшена, перед которым, к счастью, толпились несколько человек, возможно, группа туристов, отправилась по уже известному мне маршруту, к лифту, на котором поднялась на второй этаж.

Вот он, знакомый коридор, который теперь был освещен светильниками, а вот и стеклянная стена, за которой в багряной дымке пламенел Везувий. Еще несколько шагов, и знакомая дверь, за которой «золотая комната» человека, выдававшего себя за моего мужа.

Сначала я постучала.

Тишина.

Затем взялась за ручку и повернула. Дверь приоткрылась.

– Алло! – тихо позвала я, потом на «американский» манер: – Хэлло!

В номере было темно.

Я нашарила на стене выключатель, вспыхнул свет.

Вот он, золотой столик на гнутых ножках, полосатые золотистые обои…

Я сделала пару шагов и чуть не закричала, увидев на полу, на ковре распростертое тело «американца». В его груди торчал нож, ковер рядом с телом потемнел от крови.

Отлично. Попалась, как муха в паутину.

Вероятно, это и был план, который только что сработал, и ловушка захлопнулась. Через минуту здесь появятся полицейские. И меня арестуют!

Я открыла сумку, достала платок и метнулась к двери, тщательно вытерла ручку, затем догадалась протереть и выключатель на стене.

Тихо, на цыпочках, я вышла из номера, ногой прикрыв за собой дверь и, слегка пошатываясь на непослушных ногах, двинулась в сторону лифта. Дождалась, когда он приедет, вошла в его янтарно-зеркальную яркость, спустилась вниз и, едва сдерживаясь, чтобы не броситься наутек, важно прошествовала к выходу.

Конечно, я понимала, что где-то наверняка установлены видеокамеры, и когда найдут труп, то будут тщательно просматривать все записи. Но с другой стороны, кто знает, когда он был убит, может, вчера или сегодня утром. Да здесь толпы туристов прошли за это время!

Если в номере было темно, значит, убили его при свете дня, то есть за несколько часов до моего появления здесь.

Я вышла на свежий воздух и отправилась подальше от отеля. Не помню уже, сколько я шла вдоль набережной, пока не увидела свободный столик (пара туристов только что поднялась со своих мест).

Столик находился в углублении террасы, что меня, собственно, и привлекло. Не хотелось, чтобы меня увидел тот же прогуливающийся в этот вечерний час Алик. А так я могла, находясь в тени, наблюдать за всем, что происходит вокруг меня.

Подошедший официант быстро убрал тарелки с остатками пиццы, салата и пустые бутылки, положил передо мной меню.

Есть мне не хотелось по понятным причинам. Хотя, с другой стороны, почему бы не заесть стресс ароматной ромовой бабой?!

Кофе подали в прогретой чашке, словно знали, что я, когда нервничаю, начинаю мерзнуть.

Ромовая баба немного меня успокоила.

Мои мысли потекли по параллельному тревогам руслу: с чего бы мне вообще переживать? Не я же убила этого «американца»!

Хотя, может, кто и вспомнит, как мы вместе с ним входили утром в отель. Ну и что?

Не знаю, когда его прирезали, как поросенка, но меня-то тогда в отеле не было.

У меня было алиби – моя квартирная хозяйка Александра. Затем – Алик (если он мне, как и Алекс во время дневного сна, не приснился). Да и вообще меня наверняка с кем-то спутали!

И тут я увидела его.

Того, ради кого и приехала сюда.

Это был точно он. Но на этот раз не кормил кошек, а просто шел походкой уставшего человека вдоль набережной с большой черной папкой в руке, на плечо его был наброшен ремень темно-синей мужской сумки.

Оставив на столике деньги, я быстро встала и пошла за ним.

Я шла как загипнотизированная. И если бы он пошел прямо по воде, я, не задумываясь, отправилась бы следом…

Я смотрела на него – спина, ноги, волосы… Да, кое-что изменилось, он стал более сутулым, но рост такой же, волосы… Я никогда не видела своего мужа с такими длинными волосами.

Иногда он останавливался, чтобы поправить ремень сумки или поставить папку на землю, перехватить веревочные ручки.

Я останавливалась тоже, пыталась спрятаться за спины прохожих, чтобы он, не дай бог, не обратил на меня внимание.