Сколько живут донжуаны

Вчера же они оба перешагнули огненную планку дозволенного или недозволенного. Сорвали ее, потеряв головы. Да, точно, кто-то выключил мозги, как выключают электричество в домах. Раз – и стало темно…

– Покажите мне, пожалуйста, вот это платье, я хочу примерить, – сказала она уверенно, даже не глядя в лицо продавщицы, затянутой в зеленое узкое платье рыбины с холодными, сверкающими насмешливыми искрами глазами.

В кабинке она разделась, с трудом надела на себя прозрачное, в кружевах и с пышной многослойной юбкой платье, подняла волосы, сколов их шпилькой.

Из глубины зеркала на нее глядела худенькая светловолосая девочка с большими зелеными глазами, черными бровями и маленьким ртом. В большом вырезе платья неожиданно наметились две выпуклости, что придавало ее, в сущности, подростковому облику некую зарождающуюся женственность. Выросшая грудь, на которую Таня прежде не обращала внимания, вызвала у нее самой улыбку. Она вспомнила мамины слова: «И откуда ж что берется?»

Платье было – глаз не оторвать.

– Восемьдесят две тысячи четыреста, – заглянув к Тане в кабинку, проинформировала зеленая рыба, полоснув ледяным взглядом по фигурке посетительницы.

Таня улыбнулась ей в ответ. И тут, где-то совсем рядом, она услышала стон, женский, глубокий. Таня вышла из своей кабинки и прислушалась.

– Там кто-то есть, – сказала она продавщице, кивая на соседнюю кабинку.

– Да, есть, ну и что?

– Кому-то плохо!

– Да она там уже полчаса примеряет, никак платье на себя не натянет… – фыркнула рыбина.

– Такой большой салон, и вы одна, да еще и такая противная? И как это вас вообще взяли на работу? – удивилась Таня и бросилась к кабинке, распахнула шторку и увидела сидящую на пуфе просто огромную беременную женщину. Потная, с растрепанной прической, она держала в руках комок кружев, который, видимо, когда-то был платьем.

– Дура, ты чего делаешь? – Продавщица, взвизгнув, бросилась к посетительнице и вырвала у нее из рук платье. Под ногами у женщины натекла лужа.

– Это ты дура! – возмутилась Таня, бросилась в кабинку, быстро сняла с себя платье и переоделась. Она откуда-то уже точно знала, что нужно делать. И уж, конечно, не в свадебном платье стоимостью почти в сто тысяч. – Вызывай «Скорую», да побыстрее! Она же рожает!

– А чего приперлась за платьем? – Огрызнувшись, продавщица взяла в руки телефон. – Сидела бы дома, раз на сносях.

– Вот пристрелила бы тебя, честное слово! – Таня принесла еще один пуф, вместила его рядом с тем, на котором сидела женщина, села на него, обняла роженицу. – Успокойтесь и не обращайте внимания на эту припадочную. Не понимаю, как вообще такие устраиваются на работу? Крокодил!

Все произошло так неожиданно, что, войдя в салон с одним настроением, Таня сразу же словно отрезвела, пришла в себя и теперь сидела, обнимая испуганную беременную женщину, и думала только о том, чтобы та не родила здесь, в этом салоне, чтоб у нее нормально приняли роды, и ребенок, родившись, сразу попал в руки к докторам.

Но «Скорой» долго не было, роженица стонала, держась за живот, и от нее кисло пахло потом и еще чем-то странным, непонятным, и Тане было страшно.

– У меня свадьба через неделю, – доверительно говорила женщина, уложив свою голову на плечо Тани. – Мне рожать еще рано. Вот, пришла примерить платье. Здесь до этого работала одна девушка, очень милая, она показывала мне платья специально для беременных невест, вернее, сказала, что у них есть мастер, которая может подкорректировать платье, вставить кусок парчи в корсет, к примеру… А эта… Она хозяйка этого салона, у нее отвратительный характер, она всех продавщиц разогнала и осталась одна, это мне та, другая рассказала…

– А что же вы пришли в этот салон?

– Я здесь рядом живу. Так растолстела, что скоро разучусь ходить…

Так, отвлекая роженицу, Таня дождалась, пока приедет «Скорая помощь». Она решила проводить Лиду, так звали женщину, до больницы, куда вскоре уже должен был приехать ее муж.

Какое-то нехорошее чувство охватило ее уже в машине, когда она держала Лиду за руку. Внутренний холод вызвал озноб. Так бывает, когда начинается грипп. Но не было ни насморка, ни боли в горле. Но как-то уж совсем нехорошо стало на душе, причем совершенно беспричинно. Что это, предчувствие беды?

Она замотала головой, прогоняя нехорошие мысли.

5. Рита. 11 января 2018 г.

– Сережа? Я пришла!

Рита, открыв дверь своими ключами, вошла в квартиру, где было тепло, и замерла, прислушиваясь к звукам. Муж должен быть дома. Ну да, вот и его сапоги. Уже чистые. Сергей всегда, придя домой, протирает их и ставит аккуратно на свое место справа возле обувной полочки. Он очень аккуратный, любит во всем порядок и чистоту. Он вообще очень хороший. А еще умный и внимательный. Потому надо бы сейчас сделать такое лицо, чтобы он ни о чем не догадался, не понял, что она переживает так, что вот уже несколько дней совсем не спит. Что иногда ей кажется, что ее жизнь уже закончилась.

Сергей вышел ей навстречу, обнял ее.

– Как от тебя хорошо пахнет морозом, – сказал он, проводя ладонью по ее лицу и волосам, в которых растаяли снежинки. – Кажется, пошел снег? Да?

– Да, но он быстро тает.

Рита переобулась, и Сергей сразу же принес тряпочку и принялся протирать ее сапоги. Глядя на него сверху вниз, на его спину, обтянутую тонким свитером, ей захотелось его обнять, прижаться к нему и все ему рассказать. Но она не имела права портить и его жизнь.

Она переоделась в спальне, надела домашние штаны, кофту.

– Ну что, будем ужинать?

Сергей в ожидании жены сидел на кухне с ноутбуком, смотрел футбольный матч.

– Конечно, будем! Я картошку сварил, селедку почистил.

Когда в издательстве, где она работала, ей приходилось слышать, как ее коллеги по работе начинают хаять мужчин, когда рассказывают о них какие-то ужасные вещи, да еще и обобщают, мол, все мужики такие-разэтакие, то ей всегда хотелось остановить их и рассказать о том, что ее муж вовсе не такой, что он вообще не вписывается в те формулы и жизненные принципы мужчин, которые, по их словам, отравляют существование женщин. Ее Сергей – замечательный. Умный, добрый, красивый, хорошо зарабатывает, не эгоист, преданный. Хотя она слышала, конечно, и такие истории, когда такие вот замечательные мужья могут иметь не одну, а еще вторую, параллельную семью и что именно эти их прекрасные человеческие качества и не позволяют им оставить, к примеру, случайно забеременевшую от них женщину.

Коллектив был женский, разговоры велись постоянно, и время от времени, слушая очередную женскую историю, Рита спрашивала себя, а как бы она повела себя, как бы отреагировала, если бы узнала, что у Сережи есть любовница? Вряд ли сидела бы спокойно, не принимая участие в разговорах, а выложила бы сгоряча и свою историю, а потом лихо примкнула бы к рядам обманутых женщин, соглашаясь с тем, что «все мужики одинаковые».

Но пока она ничего не знала (да и не хотела знать), пока она жила в любви и не ведала разочарования, ей хотелось просто тихо наслаждаться семейным счастьем, и она молила бога о том, чтобы ничего в ее жизни с мужем не изменилось. Разве что она забеременела бы. Оба были здоровы, оставалось только ждать.

– Картошечка! – Она потерла ладони, глядя на дымящуюся картошку. – Как хорошо ты придумал – картошка и селедка. Давно их не ели. Ты молодец. Как у тебя вообще дела?

Ей показалось или действительно ее голос дрожит?

– Да ничего, все в порядке. – Он посмотрел на нее, и она вдруг почувствовала, как глаза ее начали наполняться слезами. А что, если все раскроется и ее мир, который они с мужем выстроили, рухнет?

Еще совсем недавно она сидела на чужой постели в объятьях другого мужчины и говорила ему страшные глупости. Даже в самых дешевых фильмах не услышишь всего того, что пришло ей в голову сказать своему «любовнику» сегодняшним вечером. Кажется, она плела что-то про платоническую любовь, что эта любовь более возвышенная, по сути, что это и есть настоящая любовь, а все эти сексуальные утехи – чушь собачья, что они только портят отношения между мужчиной и женщиной.

Она себя не помнила от стыда, когда раздевалась… Возможно, ей было бы легче, если бы за стенкой была та девушка, Таня. Да, с ней трудно, она может до утра просидеть за пианино, но лучше уж так, чем тишина, свидетельствующая о том, что Тани дома нет, а это значит, что условия ее свидания изменились. Она очень, очень рассчитывала на то, что ее соседка по квартире будет уже дома. Тогда и свидание можно было бы сократить или же совсем от него отказаться.

Она вдруг вспомнила эту девушку, вернее, девчонку. Таня. Хрупкая, большеглазая, просто очаровательная. Такая может кому угодно голову вскружить. Однако всегда одна. Зубрит день и ночь свои гаммы и этюды. Они редко сталкивались на кухне, Таня там почти не появляется, разве что выпить чаю. Иногда Рите казалось, что она живет своей музыкой, что почти ничего не ест, хотя в холодильнике (Рита как-то полюбопытствовала) есть все необходимое для домашнего питания, и молоко, и яйца, и масло. Скорее всего, она ничего не готовит и ест в своем музыкальном училище, в буфете или где-нибудь в городе.

– Наверное, я вам мешаю своей игрой, – сказала Таня в их первую встречу, когда они только познакомились. – Но я сделала все, что могла, наняла мастеров, и они обили комнату специальным звукоизолирующим материалом.

– Да вы не переживайте, я с удовольствием вас слушаю. Даже и не думайте, занимайтесь себе спокойно.

Рита тогда сказала чистую правду. Музыка ей совсем не мешала, больше того, слушая фортепианную игру, она отвлекалась, пыталась думать о чем-то другом, не о том, что волновало ее и мучило.

Она ждала от Татьяны каких-то обычных для этой ситуации вопросов, мол, почему снимаете комнату, где работаете, кто вы по профессии, но ничего такого не последовало. Налив себе чаю и сделав бутерброд с сыром, Таня вернулась к себе в комнату, где продолжила занятия. Вероятно, ее ну нисколько не занимала ее соседка по квартире. Что ж, тем лучше.

Хотя при других обстоятельствах Рита сама бы порасспрашивала девочку о том, откуда она сама, как оказалась в Москве, как ей вообще живется, да и о личной жизни можно было бы спросить, просто так, почему бы и нет?

После ужина Сергей расположился на диване перед телевизором. Наступил момент, когда можно было расслабиться, просто отдохнуть. Рита сказала, что ее знобит, что она хочет полежать в горячей ванне. Сказала чистую правду. Ей действительно хотелось в горячую воду, чтобы смыть с себя слой за слоем свою беду. Чтобы унять боль.