Тайна церковной мыши

– А где вся обслуга? – спросила Таня, хотя отлично помнила, что ответила ей на этот вопрос Ирина.

– Говорю же – уволила!

Вот на этот раз она почему-то разозлилась.

– Ах да…

– Ты чего будешь, виски? Водку?

– Виски, – сказала Таня, хотя от ощущения тяжести сумки, набитой деньгами, у нее и без того голова пошла кругом. Она на самом деле была как пьяная.

Она не чувствовала особой разницы между виски и водкой, потому что пила редко, и главное для нее было просто не упасть лицом в грязь и показать этой Ирине, что она и прежде пила виски и прекрасно знает, что лучше.

Ирина достала из буфета красивую бутылку, початую, две рюмки и разлила золотистую жидкость.

– Ну, давай обмоем твое обогащение! – Ирина, подмигнув Тане, чокнулась с ней рюмкой и залпом выпила.

Таня тоже выпила, поморщилась от жгучей горечи.

– Ну как? Класс? Дорогущий напиток, скажу я тебе, просто драгоценный! Пользуйся, пока я жива!

Она веселилась. А Таня, глядя на нее, все больше напрягалась, чувствуя во всей этой ситуации какой-то подвох. Да что же она задумала, в конце-то концов?!

Но у ее веселья было продолжение. Да такое, что у Тани просто закружилась голова.

– Знаешь, Танюха, у меня к тебе новое предложение. Просто фантастическое!

– Что еще за предложение? – Таня сама взяла бутылку и плеснула себе новую порцию виски.

– Меня тут друзья зовут на Ибицу. Если прямо сейчас им позвоню, то еще успею с ними. Предлагаю тебе пожить здесь, в этом доме, месяц. Ты как, не против?

– Ты что, с ума сошла? – брякнула Таня первое, что пришло в голову. – Как это?

– Я же всех отпустила. За домом присматривать некому. Я и охрану отключу, чтобы ты могла спокойно здесь находиться. И за домом присмотришь, и цветочки будешь поливать. Поживи хоть раз как белый человек!

– А если полиция? Что я скажу? – Этот вопрос был самым важным, и тема полиции волновала ее с самого начала этой аферы.

– Да какая, к черту, полиция? Сюда никто, уж поверь мне, не сунется. Все знают, кто здесь живет. С такими, как я, не конфликтуют.

– Ну а если кто-то из твоих знакомых, соседей? Что я им скажу?

– Скажи, что ты моя сестра, присматриваешь за домом, пока я отдыхаю на Ибице. Делов-то!

– Но как я докажу, что нахожусь здесь с твоего позволения?

– Как-как?! – капризно проворчала Ирина, подергивая плечиком. – Сейчас, подожди минутку. У меня идея. Постой, тут где-то бланки были…

И она вышла из спальни, вернулась минут через пять с несколькими бланками и ручкой. Один из листов разложила прямо на полу и принялась на нем что-то писать.

Таня пыталась прочесть хотя бы пару строк сверху бланка. Это был договор.

«Согласно настоящему договору исполнитель обязуется оказать услуги Помощницы по ведению домашнего хозяйства (домработница). … Оказание услуг осуществляется по адресу… Труд исполнителя по настоящему договору осуществляется в нормальных условиях. Трудовые обязанности исполнителя не связаны с выполнением тяжелых работ, работ в местностях с особыми климатическими условиями, работ с вредными, опасными и иными особыми условиями труда. Исполнитель подчиняется непосредственно заказчику…»

Да-да, это был самый настоящий договор на оказание услуг домработницы! Что ж, неплохо. Хотя и в это тоже не верилось. Да она просто издевается над ней! Тянет время, чтобы дождаться того или тех, кто в курсе происходящего и готовят теперь уже ей, шантажистке, настоящее наказание!

Бежать! Хватать сумку и бежать, пока не поздно. Если она убежит с деньгами, где гарантия, что ее не обвинят в воровстве в особо крупных размерах!

Вот она, сумка с деньгами, и что теперь делать? Подчиниться этой сумасбродной дурище Ирине, во всем с ней соглашаться, чтобы потом спокойно покинуть дом с деньгами?

Большие деньги. Ну да, для Тани они просто невероятно большие. А вот для Ирины, быть может, и нет. А что, если все, что она сейчас ей объяснила про желание получить наказание, правда? Если она так чувствует?

– У тебя паспорт с собой?

Ну вот и все. Это уже ловушка. Западня. Зачем ей ее паспорт, чтобы было что предъявлять в полицию?

– У меня нет с собой паспорта.

– Да? Ну и фиг с ним! Потом сама заполнишь. Это же тебе нужно, а не мне. На, держи и подписывай. Ах да, и я тоже подпись поставлю. Все, готово дело! Теперь ты моя домработница… Так, постой, я же тебе жалованье не проставила, только обязанности! – Она дурашливо расхохоталась, показывая ровные мелкие зубки. – Так-с… Оплата услуг производится: ежемесячно такого-то числа каждого месяца или еженедельно по карте или наличными денежными средствами в размере… гм… две тысячи евро! Нормально? Вот так! Согласись, это щедро! Смотрим дальше. «В случае болезни исполнителя ему предоставляется отдых на период болезни без содержания…» Вот такие дела, моя дорогая! Так что болеть тебе невыгодно будет!

И снова этот дурацкий хохот!

– Ну вот и все, собственно говоря! Наливай!

Старший следователь по особо важным делам Александр Владимирович Журавлев, тридцати пяти лет, черноволосый, с синими глазами, в белом легком свитере и голубых джинсах, вот уже в который раз присел рядом с трупом девушки с размозженной головой.

– Смотри, чтобы не перепачкаться! И зачем ты всякий раз выезжаешь на трупы такой нарядный? – Эксперт-криминалист Лариса Семеновна Воронова, женщина средних лет, и сама одетая весело и по-летнему в желтые удобные брюки и оранжевую блузку, осматривала в это время пальцы девушки.

– Сама-то как попугай, – засмеялся Журавлев. – Терпеть не могу черную одежду. И если бы не похороны, на которые время от времени приходится ходить по службе, сама знаешь, как это у нас бывает, ни за что не покупал бы себе черные рубашки.

– Знаешь, наверное, ты прав… – задумчиво сказала Лариса Семеновна, которую все коллеги нежно звали Ларочка за ее женственность и тихий голос. – Я тоже не люблю черную одежду. Значит, вот что… Под ногтями на первый взгляд ничего нет…

– Не сопротивлялась…

– Конечно, ногти я остригла, позже посмотрим подробнее, но пока что могу сказать, что девица следила за собой, маникюр дорогущий, я бы даже сказала, роскошный. Не удивлюсь, если использовали настоящее золото, смотри, она свои ногти словно в золото окунула… Девушка холеная, хорошо одетая…

– Да это все понятно. Вот кто и за что ее мог убить?

Эксперт, Михаил Воротников, молодой парень, работающий в квартире и снимающий отпечатки пальцев, заглянул на кухню, где лежал труп, и некоторое время смотрел на тело:

– Это как же нужно было кому-то так крепко насолить, чтобы тебя топориком по черепу.

– Ну вот, еще один циник нашелся, – отмахнулась от него Ларочка. – Знаете, мальчики, я вот уже сколько лет здесь работаю, но для меня смерть – это всегда смерть, а тут погибла молоденькая девушка. И такой страшной смертью. Неужели вам ее не жалко?

– Лара, да это у нас просто такая защитная реакция, чтобы не свихнуться. Миша, что там, в квартире?

Она проснулась от телефонного звонка. Открыла глаза и увидела себя на кровати в той самой спальне, где они с Ириной Кречетовой и обмывали сделку, где Таня позволила себе поверить, что теперь она – богачка. Голова болела страшно.

Разглядывая лепнину на потолке и потрясающей красоты сверкающую люстру, висящую у нее над головой, она улыбалась тому, какой же дурой она была, когда вообще согласилась переступить порог этого дома. Конечно же, там, за дверями, ее поджидает не одна Ирина, а целая ватага ее друзей, которые только и ждут, чтобы с хохотом и кривляньями поприветствовать ее, поиздеваться. Она же станет для них мишенью, девочкой для битья.

Что делать?

Она повернула голову – за окном было темно. Значит, все-таки не утро. Люстра-то горит, вся спальня купается в ее ярком свете.

Но не выбираться же отсюда через окно?

Она поднялась. Судя по тому, что она была в одежде, после выпитого виски она отключилась. Уснула. И «заботливая» Ирина, которую она считала безмозглой особой, уложила ее на кровать.

– Ирина? – позвала она тихо, но так, чтобы ее могли услышать за дверями.

Тишина. Она поднялась и, придерживая голову, как если бы она от боли могла отвалиться и упасть, сделала несколько шагов по направлению к все еще раскрытому сейфу. Вот она, ее сумка, на полу. Таня опустилась на ковер и открыла ее. И деньги целы. Что делать? Хватать сумку и уходить?

Вот что бы сделала Соня? Да она в жизни бы не решилась на такое и никогда бы не попала в подобную ситуацию. Поэтому равняться на нее было бесполезно. Получается, надо принимать решение самостоятельно.

Прижав сумку к груди, Таня вышла из спальни и прислушалась. Ей казалось, что по всем этажам раздается лишь стук ее сердца. Она позвала Ирину еще раз, затем еще и еще. Дом молчал.

Она спустилась на первый этаж, вошла в кухню, этот маршрут был ей знаком. Открыла холодильник и увидела там батарею пивных банок на дверце, ряды бутылок и коробок с соками и молоком. Взяла коробку вишневого сока, достала из буфета хрустальный стакан (стоимостью с ее месячное жалованье в «Синей собаке»), налила себе и с наслаждением выпила, обжигая холодом горло.

Потом обошла весь первый этаж, заглядывая в комнаты, какие-то закоулки холла, ванную комнату и даже туалет. Ирины нигде не было видно. Затем снова поднялась, прошлась по спальням, вернулась в ту, что с оливкового цвета занавесками, подошла к туалетному столику, посмотрела на себя в зеркало. Потянула носом – крепко пахло духами. Ну точно! Ирина, судя по беспорядку на столике (рассыпанная пудра, ворох тюбиков и пенальчиков с косметикой, спонжики, ватные тампоны и палочки, раскрытая шкатулка, полная драгоценностей и бижутерии, открытые пустые футляры из сейфа), наводила марафет перед тем, как куда-то отправиться. В какой-нибудь клуб. Там она напьется и расскажет своим подружкам-друзьям, что с ней сегодня случилось. А потом всей гурьбой они завалятся сюда, пьяные, веселые и готовые расправиться с той, что шантажировала их щедрую и не очень умную подругу.

Нет-нет, надо срочно выбираться отсюда!

Она вышла из дома на крыльцо. А где ключи? Как можно вот так взять и оставить без присмотра такой дом? И не запереть его?!

Она вернулась и принялась искать ключи. И не нашла. Снова вышла на крыльцо, открыла сумку, чтобы взять сигареты, и вдруг увидела поверх банкнот эти самые ключи. Большую тяжелую связку. Получается, что эти ключи ей в сумку положила Ирина. Больше некому. Ну не сама же она, напившись, настолько осмелела, разошлась, чтобы так нахально присвоить себе еще и ключи от дома! Ладно. Пусть так. Значит, теперь есть чем запирать дом.

Удивительным было то, что маленькое строение справа от ворот, где должна была находиться охрана, пустовало. Скорее всего, при жизни хозяина все было так, как и положено: охрана, штат обслуги. Когда же его не стало, все грозило превратиться в хаос, а организм дома ждало неминуемое разорение. Да сложно себе представить, какое количество людей поддерживало дом в порядке, следило за чистотой, поливом и прополкой растений. И вот эта дурища Ирина взяла и в сердцах, скорее всего, из-за какого-нибудь конфликта, разругалась в пух и прах с уборщицами, садовником и кухаркой, да и уволила их всех. Разом!

Заперев мощные двойные двери дома, Соня спустилась с крыльца. Снова прислушалась. Может, где-нибудь раздастся шум подъезжающей машины и она увидит Ирину? Да, кстати, а где желтый кабриолет?

Она увидела машину там же, где ее оставила Ирина, когда они только въехали в ворота, – под навесом, по левую сторону от ворот. Получается, что она уехала на такси или же за ней кто-нибудь заехал.

А где она вообще находится? Если она вызовет такси, то как назвать адрес? Она открыла телефон, карту. Итак – пятый километр Рублево-Успенского шоссе, поселок Мякинино… Что ж, так она и скажет водителю. Вот только в случае, если против нее как против грабительницы, к примеру, возбудят уголовное дело, то водителя привлекут в качестве свидетеля. Но разве существует другой вариант? Позвонить любовнику, который сейчас спит в обнимку с любимой женой в супружеской постели, и попросить его приехать за ней? Да он первый и даст против нее показания в случае чего. Кондратьев – мутный, трусливый тип, да к тому же еще и подкаблучник.

Но не пешком же идти до Москвы? Хотя… Почему бы ей не пройти эти два километра, остановиться у какого-нибудь другого дома или магазина и уже там вызвать такси?

Она так и сделала. Заказала такси и, устроившись на траве в обочине, в очередной раз проверила свой телефон, удивляясь тому, что до сих пор нет звонка от Сони. Но она, похоже, давно крепко спала и видела сладкие сны.

Таня вернулась домой в четыре утра. Открыла двери своими ключами, разулась в темноте и, перемещаясь по квартире на цыпочках, вошла в спальню. Там, при приглушенном свете уличного фонаря, озарявшего комнату через стекло окна, она увидела спящую на кровати Соню. Успокоилась, что с ней все в порядке, отправилась на кухню, достала кастрюлю с супом, налила в тарелку и подогрела в микроволновке. Она замерзла, но трясло ее, конечно, не от холода. Она так нервничала, что у нее стучали зубы.

Рядом на стуле лежала сумка с деньгами. Вот сейчас Таня проснется в своей кровати, и окажется, что ее сумка пуста. Что все это – Ирина, наезд, Рублевка – ей приснилось! Перед тем как окончательно проснуться, она еще раз открыла сумку, погладила зеленоватые пачки с деньгами. Господи боже мой! Да когда еще она увидит такое количество денег!

Она замотала головой, надеясь таким образом проснуться, но не просыпалась. Она по-прежнему сидела на кухне перед пустой тарелкой, а за окном розовел рассвет.

Послышался шорох, она резко повернулась – в дверях стояла заспанная Соня. В короткой батистовой рубашке, черные волосы растрепаны, синие глаза смотрят на нее как на привидение.

– Извини, что разбудила, – сказала Таня.

– Ну ты даешь, подруга! И где тебя только носило? Снова со своим Витюшей?

– Знаешь, я решила уйти от него. Был серьезный разговор. Короче, я больше туда не пойду. Кажется, я нашла себе другую работу.

– Давно пора, – улыбнулась Соня. – Ты знаешь, что я все это время думала по этому поводу. Так что повторяться не стану. Но я рада за тебя. Это же было каким-то грязным насилием, я права?

– Да, конечно, права!

– И что за работа?

– Не удивляйся, пожалуйста. Я буду убираться в одном богатом доме на Рублевке. За две тысячи евро в месяц.

– Таня, – Соня даже перебила ее, уверенная заранее в своей правоте, словно она была в теме, – да таких заработков не бывает! Это снова какая-нибудь сексуальная ловушка!

– Там хозяйка – девушка. У нее отец умер, какой-то крутой бизнесмен. Кречетов. И вот она распустила всю прислугу и осталась одна.

– А как ты на нее вышла? Ты же была все это время со своим…

– Да вот там и нашла… В лесу. Она курила на поляне, а я тоже курила и поджидала Кондратьева, пока он мылся в ручье. Ну ты знаешь, я рассказывала тебе, что он, как утка, купается каждый раз после этого…

– А что она делала в лесу?

– У нее машина сломалась. – Таня чувствовала, что узел вранья затягивается все туже и туже, но пока что обратного хода не видела, представив себе, что она на самом деле познакомилась с Ириной в лесу в тот момент, когда та названивала кому-то, прося о помощи с машиной, вошла в роль и уже не могла остановиться.

– И что?

– Разговорились. Я честно призналась, кого жду. Думаю, у меня было такое лицо, что она поняла, как мне мерзко все это… Поговорили о мужиках, о том, какие они все сволочи, она рассказала, что если бы не ее отец с деньгами, то кто знает, как бы она жила… Короче, она пожалела меня. А я, когда она рассказала мне о том, что осталась без отца, пожалела ее. Вот просто поговорили, как две девушки, и она вдруг предложила мне работу. Сказала, что дом большой, что работы очень много. И когда приехал ее знакомый, который что-то там сделал с машиной, после чего она заработала, мы и поехали к Ирине домой.

– Значит, ее зовут Ирина?

– Ну да. Приехали, и я, признаться честно, просто потеряла дар речи, когда увидела этот дом. Ну это просто сказка. Короче, я сразу же согласилась. Пусть уж лучше я буду пахать как служанка, живя в этом доме, чем…

– Постой, – оборвала ее, окончательно проснувшись, Соня. – Ты что же, будешь там жить?

Таня поняла, что сказала лишнее, но надо было выкручиваться.

– Ну да. А как иначе? Там же работы – море! И знаешь что еще? Там нужен садовник. Я понимаю, конечно, что для того, чтобы ухаживать за растениями, нужен мужчина-садовник, но я сказала Ирине, что у меня есть подруга, которая могла бы попробовать поработать в саду… Соня, там не сад, а сказка! Какие растения, а розы?!.. Короче, ты можешь попробовать. И там ты могла бы получать в месяц тоже две тысячи евро.

– Таня, да не бывает такого!

– Вот когда сама увидишь этот дом и сад, сама все поймешь… Там у людей столько денег, что эти наши зарплаты для них – сущие копейки.

– Но у меня уже есть работа.

– Возьми отпуск. Какие проблемы?

– А эта твоя Ирина… Может, она пьяная была, когда предлагала тебе работу?

– Да какое там! Она же за рулем была. Нет, она вполне адекватная девица. Избалованная, конечно, немного с приветом… Соня, я понимаю твои опасения и сомнения. Поэтому подумай хорошенько, мы поедем туда, все посмотрим, и ты, если тебе там все понравится, начнешь работать со мной. А в своем книжном магазине скажи, что берешь отпуск.

– Ну да… Я как раз собиралась через неделю-другую попроситься в отпуск, – проговорила Соня, заинтригованная, как поняла Таня, волшебным садом. – Ну что ж, давай поедем туда. Но сейчас – спать. Ты вон тоже какая бледная… Непонятно, ты где все это время была? На Рублевке?

– Ну да… Выпила виски. Нервничала сильно. Слушала Ирину, та рассказывала о своей жизни, об отце, о том, как уволила всю обслугу. Она напилась сильно, плела что-то про Ибицу, что собирается туда в компании таких же, как и она, «мажоров». Короче, если она уедет туда на месяц, мы с тобой останемся в этом доме одни, представляешь?!

И вот тут Соня не выдержала и рассмеялась.

– Таня! Мы, значит, будем присматривать за домом, мыть полы и поливать розы целый месяц, а когда она вернется, то просто прогонит нас и…

– Стоп. – Таня даже руку выставила вперед, задрав кисть, словно таким образом хотела остановить Соню. – Ты что же, считаешь, что я такая глупая? Она сказала, что заплатит нам авансом, а потом пришлет и остальные деньги. Со мной лично она уже составила договор.

– Хочешь сказать, что эта сумасшедшая девица оставит тебя в своем доме, да еще и даст деньги вперед? Таня!

Таня с трудом сдержала усмешку. «Это ты, дорогая Сонечка, не знаешь, что произошло на самом деле».

– Послушай, я же не заставляю тебя соглашаться на эту работу. Но я лично для себя все решила. Когда я спьяну рассказала о наших кредитах, долгах, ну, приукрасила, конечно, вот она и размякла, пожалела меня, и когда мы с ней подписали договор…

– Спьяну, конечно. Ха-ха. – Соня машинально включила чайник, поставила на стол чашку и насыпала туда кофе. – Ну-ну.

– Короче, она заплатила мне авансом. Пятьсот евро.

Она произнесла это и похолодела от сознания того, что сейчас ей предстоит достать эти деньги из сумки и показать Соне. И если она не сошла с ума, то деньги все еще в сумке.

Она взяла сумку к себе на колени, повернувшись к Соне спиной, открыла ее, просунула руку и, порвав бумажное кольцо на верхней, самой близкой пачке, отсчитала, обливаясь потом, пять купюр. После чего закрыла сумку, вернулась к Соне, положила деньги на стол.

– Вот, пожалуйста. Можешь сама убедиться в том, что все это правда.

Соня смотрела то на деньги, то, испуганно, на Таню.

– Да ты пойми, что мне просто повезло, что я познакомилась с ней. Ты думаешь, если бы я пришла к ней просто с улицы и попросила у нее работу, она взяла бы меня? Нет! Это стечение обстоятельств, понимаешь? Говорю же – везение!

– Ладно, уговорила. Сегодня же поедем туда. Я позвоню своему шефу и отпрошусь.

Чайник закипел, Соня приготовила себе кофе, села напротив Тани, обнимая горячую чашку.

– Да, интересно будет посмотреть этот сад… – Она поджала губы. – Если, конечно, мне сейчас все это не снится…

И она взглядом показала на деньги.

– Соня, просыпайся!

Она открыла глаза. Ну вот она и проснулась. Окончательно ли? Во всяком случае, она была у себя дома, в своей кровати, и над ней склонялась Соня.

– Это ты Соня, а я – Таня, – улыбнулась она подруге, сладко потягиваясь под одеялом. – Еще скажи, что мне на работу пора, – решила она проверить сегодняшнее утро на реальность. Если денег в сумке нет и Соня станет подгонять ее на работу, значит, всю ночь Таня с головой проваливалась в вязкие и даже болезненные фантазии.

– Алло, гараж! – Соня присела рядом с ней на постели и потрясла ее за плечо. – Мне что, приснилось, что ты бросила работу и устроилась домработницей на Рублевку?

– Нет, не приснилось! – Таня поняла вдруг, что не умеет радоваться. Что даже став обладательницей огромной суммы денег, она не может почувствовать себя свободной и счастливой. Что теперь, когда вся история, казалось бы, подошла к концу и надо бы просто заняться приятными делами, да хотя бы просто походить по магазинам в компании лучшей подруги, она начинает грызть себя за то, что вообще затеяла весь этот шантаж и что теперь неизвестно еще, какие после этого будут последствия. Спрашивается, почему Ирина не разбудила ее, когда решила отправиться в клуб (или куда там еще), не посадила на такси и не отправила домой? Почему оставила ее в доме, нафаршированном дорогими вещами, да и просто не попрощалась с ней по-человечески. Желание увидеться с Ириной и заставило Таню придумать историю для Сони. Ей страшновато было отправляться на «второй километр» одной. С другой стороны, появившись там вместе с Соней, она же подставляет и ее!

Вот почему, осмелившись вернуться в тот дом, она решила прихватить с собой и деньги. Мало ли, вдруг эта Ирина передумала и теперь разыскивает ее, чтобы забрать деньги. Может, пригрозит еще полицией.

Они позавтракали кофе с бутербродами. Во время завтрака Соня звонила своему начальству, договорилась пока только о недельном отпуске. Позвонила в «Синюю собаку» и Таня, сказала своей напарнице, что приболела, что у нее температура. Ей тотчас перезвонил Кондратьев. И как бы ни хотела она рубануть ему, что называется, сплеча, заявив о том, что увольняется, не сделала этого. Побоялась, что в случае, если что-то пойдет не так, потеряет и эту работу.

Что ожидало их в доме, даже страшно было предположить. Но делать было нечего…

В который раз за последние сутки Таня словно ныряла в ледяную воду. Понимала, что опасно, что так нельзя, что нормальные и адекватные люди так не поступают, что надо было бежать со всех ног от этой ненормальной Ирины, но поступила в точности до наоборот. Почему? Потому что бедность заела? Потому что всякий раз, когда она оставалась наедине со своим хозяином, она испытывала невыносимые страдания, как если бы ее постоянно насиловали и заставляли проделывать унизительные вещи, от которых она вряд ли когда-нибудь сможет отмыться – память время от времени будет открывать створки потайных уголков сознания, показывая картинки прошлого. Память-предательница. Память будет наказывать ее за слабость, за то, что она не нашла в себе силы порвать эту связь, что вела себя все то время, что работала в зоомагазине, как самая настоящая шлюха. Вернее даже, еще хуже, чем шлюха, потому что помимо того, что ублажала за копейки хозяина, еще и реально работала на него в этом дурно пахнущем помещении, отвешивая собачий и кошачий корм, чистя звериные клетки…

Вот почему она ринулась в эту авантюру, а теперь еще и втягивает туда Соню.

Они ехали на Рублевку на такси. Примерно в пяти километрах от дома, на шоссе, Таня вдруг хлопнула водителя по плечу и сказала: «Стоп! Мы здесь выходим!»

Соня посмотрела на нее округлившимися глазами.

– Выходим! – скомандовала Таня, и Соня послушно вышла из машины.

Таксист, которому было все равно, где высаживать пассажирок, поскольку оплата производилась автоматически с карты клиента, никак не прокомментировал ситуацию и бросил напоследок: «Счастливо!» Развернулся и умчался по своим делам.

Таня уверенно сошла с трассы и углубилась в заросли кустов, за которыми темнел свежий и мокрый от ночного дождичка лес.

– Таня, что случилось? – Соня, проваливаясь в поросшие травой ямы и сопя, как ребенок, шла за ней, понимая, что с подружкой что-то происходит. Мимо по шоссе мчались машины, над головой медленно рассеивались фиолетовые ночные тучи, пропуская сквозь себя ленивые солнечные лучи.

Устроившись на кочке и расстелив на траве куртку, Таня похлопала подле себя, приглашая Соню присесть рядом.

– Покурим?

– Да я же не курю! – чуть не плача, проговорила Соня, уже явно беспокоясь за психическое здоровье Тани.