Тайна церковной мыши

– Я должна тебе все рассказать… Иначе это будет подлостью по отношению к тебе. А ты уж сама решай, что нам делать.

…Соня машинально взяла лежащую на траве пачку сигарет и тоже закурила. Курить она умела, подружки в Рассказово научили, но не курила по понятным причинам – хотела быть здоровой. А потом еще и выругалась тихо матом. Как же это было непохоже на Сонечку!

– Теперь поняла, почему я решила выйти здесь? Ты сама должна решить, пойдешь со мной туда или нет. Я рассказала тебе всю правду. Можешь меня осуждать, можешь считать, что я полная дура, но я вот сейчас и сама не могу объяснить тебе, зачем это сделала.

– Да с тобой-то все ясно, тебя просто от твоего Кондратьева тошнило… А тут эта история, девица в кабриолете… Все на эмоциях произошло. Да и вообще, возможно, что и я, возмутившись тем, что эта девица оставила сбитую ею женщину умирать на дороге, захотела бы ее наказать. Но главное в этой истории знаешь что?

– Что?

– То, что бомжиха эта жива! Что она отряхнулась, можно сказать, и пошла! То есть никто, по сути, не пострадал. Да я, собственно говоря, не понимаю, чего ты так испугалась? Думаешь, эта Ирина, придя в себя или с кем-нибудь посоветовавшись, захочет вернуть свои деньги? Нет, Таня, не захочет. Она же ясно дала тебе понять, что, отдавая их тебе, она как бы наказывает себя.

– Я понимаю, если бы речь шла о ста тысячах рублей, – не унималась Таня, которой сейчас было так комфортно и спокойно, когда Соня озвучивала свои доводы в ее же пользу. И главное – она теперь была в курсе и не осуждала ее!

– Ты рассуждаешь со своей колокольни, ты бедная девушка, погрязшая в кредитах и не имеющая своего угла в Москве. А Ирина – это другой уровень, как ты не понимаешь! Она откупилась! Она заплатила за свое спокойствие! И ты должна радоваться тому, что она оказалась такой дурой и не заманила тебя к себе домой, чтобы прибить…

– Что-о-о! – нахмурилась Таня.

– Я поражаюсь тебе, Таня. Да ты должна радоваться, повторяю, что Ирина не заманила тебя в ловушку. В той ситуации, в которую она попала, ей было проще избавиться от тебя, чем платить. Она могла нанять киллера, чтобы тебя устранили. Вот только Ирина, судя по всему, более-менее нормальный человек, не пошла на убийство.

– Еще скажи, что у нее есть сердце.

– Конечно, есть. Ты сама представь, как повела бы себя, если бы нечаянно сбила кого-нибудь на дороге. Вот прямо так взяла бы и позвонила в полицию, призналась бы во всем, зная, что тебя, возможно, ждет тюрьма? Тюрьма – это страшно. Конечно, мы с тобой про тюрьму знаем лишь по сериалам, но какое-то представление все-таки имеем. Хотя я уверена, что в реальности там еще страшнее, грязнее, отвратительнее…

– Думаешь, если бы я сбила кого-нибудь, то сразу же сбежала?

– Ну ты сама подумай, представь себе эту ситуацию.

– Честно? Ну сначала я попыталась бы выяснить, жив ли сбитый мной человек. И если бы он был жив, то я, скорее всего, отвезла бы его в больницу, а вот оттуда бы уже, наверное, сбежала… Уф… Короче, я не знаю. Но в тюрьму я не хочу, это факт. И никто не хочет, ты права.

– Поэтому будем честными хотя бы перед самими собой. Мы ничуть не отлича…

– Постой! А ты? Ты бы сбежала?

– Трудно сказать, но мысли такие у меня точно были бы. Конечно, если у тебя есть деньги и ты можешь позволить себе хорошего адвоката, тогда другое дело, можно попытаться оставаться человеком и позвонить в полицию, признаться во всем. Кстати говоря, такое поведение потом учтется в суде. Но не все же такие сильные и правильные. К чему я все это веду? К тому, что не такая уж и сволочь эта твоя Ирина, раз оставила тебя в живых, да еще и денег дала, надеясь на то, что ты будешь молчать.

– А тебя не насторожил тот факт, что она не очень-то внимательно рассмотрела мои бледненькие видео и фото с места преступления?

– Ну один вид этой бомжихи с разбитой окровавленной головой, думаю, выглядел довольно убедительно. Повторяю, будь она умной стервой, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, понимаешь? Ты бы не вышла из этого «золотого» дома.

– Да уж… Ладно. Хорошо. Но зачем она предложила мне пожить там?

– Ты же сама все рассказала: она уволила всю обслугу. Таня, да успокойся ты уже! Все нормально! Ирина сбежала из Москвы, сейчас летит куда-нибудь в теплые страны или на ту же Ибицу с друзьями, где будет заливать все свои страхи виски и коктейлями. Все просто.

– Соня, я поражаюсь тебе. Получается, что я тебя и не знала… Я была уверена, что ты, услышав все то, что я тебе сейчас рассказала, повернешь обратно! Что испугаешься.

– Таня, у тебя в сумке, если я не ошибаюсь, несколько миллионов рублей, с помощью которых мы могли бы решить вопрос с покупкой скромной квартиры в спальном районе.

– Около девяти миллионов.

– О чем и речь! Конечно, надо вернуться в тот дом, чтобы хотя бы убедиться, что Ирины там нет, что она не передумала и не ищет тебя с полицией. И если окажется, что все в порядке, что ваши с ней договоренности в силе, мы присмотрим за домом в течение месяца, как вы и договаривались с ней, ну и распорядимся деньгами с умом. И не будем оттягивать!

Соня докурила сигарету, загасила ее в траве и спрятала там. Потом, передумав, достала ее, завернула в салфетку и сунула во внешний кармашек своего рюкзачка. В этом была вся Соня. Таня, улыбнувшись, сделала со своим окурком то же самое.

– Ну, что ж, пошли, – сказала она, поднимаясь и отряхиваясь. – Где наша не пропадала!

Когда справа остался лес, а впереди, по левую сторону живописной опушки, мимо которой шла дорога, показался высокий каменный забор, Таня притормозила, переводя дыхание. Они шли быстрым шагом, как если бы хотели разрешить свои сомнения как можно скорее. Разрешить и успокоиться.

Соня, догадавшись, что они достигли цели, остановилась и присвистнула в восхищении.

– Я так понимаю, речь шла об этом дворце?

– Ну да.

– У меня нет слов.

– Так ничего и не говори. Пошли. Хоть бы ворота до сих пор оставались открытыми, иначе мы не войдем туда.

– Это ты оставила их незапертыми?

– А кто ж еще?

И Таня решительно двинулась к воротам. Соня бежала за ней.

Ворота действительно была лишь прикрыты. Хотя издали можно было предположить, что они заперты.

– Да, мать, ты права. Что-то с этой Ириной не в порядке, – сказала Соня. – Взять вот так и оставить все это хозяйство без присмотра, да еще и заплатить какой-то мелкой мошеннице кучу денег… Жаль, что она уволила обслугу, хоть уборщицу какую-нибудь оставила бы, она, глядишь, и рассказала бы нам, что представляет из себя эта особа.

– Теперь мы с тобой будем уборщицами. Вернее, я. А ты – садовница. Я видела, где лежат бланки договоров, напишем договор и на тебя на всякий случай. Вот и получится, что мы как бы и не при делах. Если, к примеру, сюда заявится кто-то, может, и не полиция, а кто-то из знакомых семьи, то мы скажем, что Ирина нас наняла.

– Да не дрейфь ты, – отмахнулась от нее Соня. – Давай вообще постараемся от всей этой ситуации получить удовольствие. Это она преступница, это она сбила человека, а не ты. Вот и помни об этом. Господи, неужели у тебя есть ключ от этого великолепия!

Они прошли через высокие, представляющие собой настоящее произведение кованого искусства ворота, и Соня заохала, останавливаясь возле каждой туи, аккуратно подстриженного кустика самшита, любуясь цветущей розовыми цветами вейгелы и просто застонав перед разросшимся кустом пламенеющей красно-оранжевыми красками парковой розы.

– Это какой же бессердечной нужно быть, чтобы удрать в свою Ибицу, не позаботившись хотя бы о поливе!

– Ты посмотри, может, там капельный полив. Они же не дураки, все по уму должны были сделать.

Но внешних труб, обычно грубоватых и некрасивых, в саду перед домом они так и не нашли. На траве были разложены веселые розовые и зеленые шланги, из земли торчали маленькие распылители-фонтанчики, которые сейчас молчали.

Соня, побегав по участку и отыскав за высокой елью позади дома главный кран, включила воду, и весь садик заиграл, заискрился сверкающими струями воды – все растения словно на глазах оживали. Во всяком случае, так выразилась Соня. На самом деле ни одно растение не успело засохнуть, а розы так и вовсе были обсыпаны нежными бутонами и готовы были вот-вот лопнуть, распуститься.

Таня поднялась на крыльцо и сначала позвонила, мало ли. Но дом молчал. Как и ранним утром, когда она покидала его, заперев.

С бьющимся сердцем она открыла сначала одну дверь, затем вторую, Соня стояла у нее за спиной и дышала в затылок.

– Ну вот, проходи. И чувствуй себя как дома, – хихикнула Таня, предвкушая тот восторг, что вызовет у Сони дом.

Соня была так поражена всем, что успела увидеть буквально за пару минут, что просто сползла по стеночке вниз.

– Слушай, я видела нечто подобное только в журналах по декору. Это были французские загородные дома, виллы, маленькие дворцы. Но им далеко от этой роскоши. Да я здесь кем угодно готова работать, лишь бы не выгнали хозяева. Это я честно. Вот знаешь, ничего не надо – только жить в таком доме, прикасаться к этим вещам, пусть даже чистить ковры, протирать пыль…

Таня, которая до сих пор не могла поверить, что Соня вместо того, чтобы отговаривать ее от всей этой затеи, вцепилась в эту авантюру мертвой хваткой, ходила теперь уже за подругой по комнатам, восторженно посвистывая. Она, находясь в сильнейшем волнении в присутствии Ирины, не видела, оказывается, весь дом. Лишь спальню, холл, гостиную да кухню. Но комнат было очень много. Она даже не поспевала за Соней, стремительно летящей по дому, распахивающей двери, бегающей по лестнице, спускающейся в подвал…

В какой-то момент она потеряла ее из виду, и вдруг весь дом пронзил ее дикий крик, который эхом отозвался в Танином голосе.

Таня побледнела. Что еще? Что она нашла? Труп? Может, здесь обитала кошка или собачка, которую оставили без еды или воды?

Крик больше не повторился. Таня не сразу сообразила, в каком направлении умчалась любопытная подружка.

Она нашла ее в правом крыле дома, там, где, по ее мнению, должны были в стародавние времена проживать слуги. Но на самом деле там был зимний сад.

Высокий потолок, увитый лианами, по периметру стоят мощные кадки с пальмами и цитрусовыми, огромное количество неизвестных Тане растений, какие растут в тропиках, орхидеи, конечно, и в самом центре сада – круглый дубовый стол, вокруг которого стояли такие же мощные, с мягкими, на вид кожаными сиденьями кресла.

– Соня, ты чего орешь? – в сердцах упрекнула подругу Таня. – Я думала, ты тут труп нашла.

– Труп? Почему труп? Да просто я в восторге! – Соня стояла возле пальмы, поглаживая ее блестящие длинные листья, и лицо ее выражало полное блаженство. – Знаешь, когда эта твоя Ирина вернется, я попрошусь сюда работать. Решено!

– А как же твой книжный магазин?

– Никак. Говорю же, я перезагрузилась. Хочу жить здесь, работать, ухаживать за растениями. Да о такой работе можно только мечтать!

– Как скажешь…

Таня не особенно-то поверила Соне. Это она сейчас вся такая восторженная, а поживет здесь немного, сама будет переживать и мучить себя разными сомнениями.

Вернулись на кухню, Соня открыла холодильник.

– Понятно. Здесь, кажется, святым духом питались. Видишь, мышь повесилась?

– Предлагаешь пешком отправиться в поселок на поиски магазина?

– А почему бы и нет? Заодно расспросим о Кречетовых местных жителей, если такие встретятся, потому что я не успела разглядеть, что там за лесом, есть ли дома и магазины…

– Уверена, что нам в нашем положении надо кого-то о чем-то расспрашивать?

– Конечно. Хотя бы выясним, действительно ли Ирина – дочка этого бизнесмена Кречетова. Я правильно запомнила его фамилию?

– А ты думаешь, что она примерно такая же, как и мы, мошенница или самозванка, которая с легкостью открыла сейф и выдала мне кучу бабла?

– Ну да… Похоже, она на самом деле наследница, которая, правда, с головой не дружит и уж точно денег не считает. Что же касается нашего положения, как ты выразилась, то рано или поздно нас в доме все равно увидят, а потому мы должны вести себя более-менее естественно, как люди, работающие в этом доме.

– Ну тогда давай и тебя оформим на всякий случай садовником, – сработало у Тани. – Мало ли кто заявится, а так – у нас договор с работодателем. Думаю, я сумею скопировать подпись Ирины.

Таню не покидало ощущение нереальности происходящего. Пока что все шло слишком уж легко, и это пугало.

Состряпав договор на бланке, который Таня нашла рядом со своим, в том же открытом сейфе в спальне со шторами оливкового цвета, она полюбовалась скопированной подписью Ирины и даже развеселилась.

– Ох, не к добру я так хохочу… Ладно, пошли в разведку. Хотя я уверена, что где-нибудь в доме, в подвале или в погребе, есть запас продовольствия, консервы, к примеру.

– А я думаю, что никаких запасов нет. Они люди богатые, зачем им консервы, когда они могут купить хоть черта лысого в самых дорогих магазинах Москвы!

– Ну не знаю… Эта безмозглая Ирина, возможно, и не закупалась бы впрок, не такой она человек, судя по тому, что я о ней поняла. А вот ее отец…

– Таня, вот скажи, как это мы ничего не посмотрели в интернете про самого Кречетова? Ну, я-то понятно почему, я вот только о нем узнала. А ты? При тебе же всегда был телефон с интернетом…

– Сказать честно? Боялась, что такого бизнесмена вообще нет. И тогда я бы испугалась еще больше. А так мне в руки шли огромные деньги, и мне, в сущности, было уже по барабану, кто такой Кречетов.

– Вот в этом ты вся! – расхохоталась Соня. – Ладно, пошли в поселок, а когда вернемся, почитаем про Кречетовых. Хотя, признаться, мне так не хочется отсюда уходить. Представляешь, вот сейчас уйдем, запрем дом, а когда вернемся, окажется, что все заперто и в доме находятся какие-то неизвестные тебе люди.

– Да брось ты! Я теперь уж точно знаю, что нужно идти и поговорить с людьми. Домик заметный, уверена, что там, в поселке, все знают про хозяев.

За лесом, едва они свернули, как перед ними раскинулся тонущий в зелени садов поселок Мякинино с красивыми особняками.

– Нет, не дворцы, – сказала Соня, разглядывая по пути дома. – Им далеко до нашего.

Таня прыснула в кулак. Она никак не могла привыкнуть, что осторожная Соня, вопреки ее прогнозам, увлеклась этой авантюрой и теперь чувствовала себя гораздо спокойнее, чем Таня.

Пройдя примерно пару километров по центральной улице, вышли к небольшой площадке с магазинами, кафе и рестораном. За всем этим торговым комплексом располагался ухоженный зеленый теннисный корт.

– Что-то я людей не вижу, – сказала Соня.

– Все ушли на фронт, – произнесла свою привычную шутку Таня. – Бизнесмены работают, а домохозяйки сидят дома и спят. Время-то послеобеденное.

В маленьком магазинчике было прохладно по сравнению с прогретым за день воздухом на улице. На полках были разложены практически такие же продукты, как и в обычных магазинах, да только цены кусались – расплачиваться-то собирались пока что своими деньгами, евро обменять не успели.

– «Хлеб пшеничный формовой из печи Стерлигова», матерь божья, одна тысяча сто шестьдесят рублей! – Таня, увидев ценник, даже перекрестилась. – Может, у меня что с глазами?

– Яйца куриные по шестьсот рублей за десяток!

Кассирша, женщина лет тридцати с небольшим, в форменном халатике зеленого цвета, тщательно накрашенная и причесанная, наблюдавшая за ними, поскольку кроме них в магазине никого не было, усмехнулась.

– Вы откуда, девчонки? – спросила она весело, без издевки, и по ее разговору и милому лицу Таня поняла, что женщина она простая, добрая и что такую можно и разговорить.

– Мы из Тамбова. Устроились здесь неподалеку в один дом работать, – сказала Таня.

– Из Тамбова? Здорово! А я сначала подумала, что с Украины. Здесь много девочек с Украины работают. Подружка ваша какая чернявая. Или хохлушка, подумала, или еврейка.

– Еврейка. – Соня подошла к кассе и принялась выгружать на ленту скромный набор из молочных продуктов и хлеба.

– Сонь, ты чего колбаски-то не взяла! – Таня, все еще надеясь, что евровые банкноты у них не фальшивые и что они могут позволить себе пошиковать, отправилась вглубь магазина и вернулась с палкой сырокопченой колбасы.

– Ты бы еще арбуз японский квадратный взяла за двадцать восемь тысяч! – хохотнула Соня.

– Так вы себе, что ли, берете? – догадалась кассирша. – То-то я гляжу, жметесь!

– Пока себе… Хозяева укатили куда-то отдыхать, – заливалась, стараясь быть уверенной, Таня.

– Так вы где работаете-то? Вроде у нас и вакансий не было… Я же тут почти всех знаю.

– У Кречетовых, – сказала Соня, очень скупая на улыбки кассирше.

– Ох! – Кассирша почему-то прикрыла рот рукой, а глаза ее стали сразу печальными, разве что не наполнились слезами. – Поняла. У Константина Николаевича, значит. Эта сучка рыжая всех поувольняла, истеричка!

Понятно было, что речь идет об Ирине.

– Вы бы нам рассказали что-нибудь об этой семье. А то она наняла нас, эта Ирина, толком не объяснила даже обязанности и укатила. Но, правда, денег авансом заплатила.

– Да я бы с радостью рассказала, я же знаю, как это сложно – начинать работать на новом месте, да еще среди таких людей. Им же угождать надо. Я могу только рассказать про хозяина, Константина Николаевича Кречетова. Вот мужик был! Умный, щедрый, добрый. Да такие, как он, должны жить вечно! Все, кто у него работали, были им довольны. Любили его, как родного. А эта, прости господи, наследница, ужас какой-то! Ну как можно было взять и уволить всех, кто работал в доме, в саду?

– Вы сказали «наследница». Разве она дочь?

– Да вроде дочь, но кто-то говорит, что она племянница, потому что носит его фамилию. Но она не самозванка, вы не думайте. Точно не знаю их родство, но то, что Константин Николаевич заботился о ней, это точно. Он ей и квартиру купил, может, и не одну, и машину вот в прошлом году, желтый кабриолет…

– Видели, – вырвалось у Тани.

– Она ездит как сумасшедшая. Частенько бывает пьяная за рулем. Короче, вы с ней поосторожнее. Ну а так… Она не злая, просто характер скверный. Думаю, ее деньги испортили. А еще, предполагаю, мужики.

– Какие мужики? – спросила Соня. – У нее кто-то есть?

– Я предполагаю, что она, еще когда Кречетов был жив, закрутила роман с его водителем. Знаете, здесь, в поселке, таких историй – миллион! А что вы хотите? Предположим, молодая девчонка вышла замуж за старика-миллионера, ее тошнит от его старого тела, а рядом – молодой парень, его водитель, чего не закрутить роман? Да здесь из-за одного такого водителя, вот, правда, красавчик был, такая драматичная история развернулась! Ольгой ее звали, замужем была за одним тут… Короче, муж узнал о связи жены с водителем, она ему, мол, люблю-не могу, отпусти, ну он и развелся! Она, как говорится, с голой задницей кинулась к этому Сашке, ну к водителю, а зачем она ему без денег? Так Ольга эта травилась, еле откачали… Жалко ее, дурищу.

– А как долго она может отсутствовать? – осторожно, мягко перебив рассказ кассирши, спросила Таня, имея в виду Ирину.

– Ирина-то? Да кто ж ее знает? Ей на работу не надо, может завихриться на недели две, а то и на месяц. Да вы не бойтесь. Радуйтесь, что ее дома нет. Приберетесь, цветочки польете, да и все – можно отдыхать! Но продукты вам придется покупать уж точно не здесь, в другом месте, иначе вы, девочки, разоритесь.

– Это уж точно. – Таня видела, что Соня заставила себя улыбнуться. Да что там говорить, конечно, они нервничали. Зато узнали главное – Ирина не самозванка, а уж кто она там, дочка или племянница, им-то какое дело? Важно, что те деньги, которые она дала Тане, скорее всего, не фальшивые. И вот пока она не передумала и все такое, надо, как сказала Соня, поскорее от них избавиться, купить квартиру.

Возвращались молча, однако каждая думала об одном и том же – все ли правильно они делают.

– Непривычно находиться в таком доме, в такой кухне и есть с таких красивых тарелок. Могу себе представить, сколько стоит такой сервиз… – говорила Соня, разглядывая чашку с кофе, которым они запивали бутерброды. – Меня не покидает чувство, будто бы мы воры.

– Думаешь, у меня другие чувства? Не знаю, когда мы вообще успокоимся.

– Все дело в нашем воспитании. В нашей семье не было воров и мошенников, я считаю, что во мне, да и в тебе тоже, Танечка, течет чистая кровь, понимаешь? Мы не привыкли к таким ситуациям, а потому не знаем, как себя вести.

– Не надо, Сонь. Не оправдывай меня. У тебя-то чистая кровь, это правда. А вот у меня уже нет. Москва проехалась по мне асфальтовым катком.

– Ты имеешь в виду своего Кондратьева?

– Да… Как вспомню его, тошнит.

Соня хотела ей что-то ответить, но снова промолчала. И так было много раз. Боялась комментировать, сказать что-то лишнее, обидеть подругу. Хотя разве и без слов не было понятно, что Таня проявила слабость, малодушие, когда согласилась на эту связь с шефом? На что она рассчитывала? На мизерную прибавку к зарплате? На редкие премии, которые для Москвы вообще не деньги, так, сходить один раз на рынок? На подарки? Она просто боялась потерять работу. Знала, что, отказавшись от свиданий с шефом, ей придется уволиться. И не потому, что ее прогонят, уволят, а просто после этого она сама не сможет там остаться, противно будет. Что надо будет снова, как и в самом начале (об этом она не любила вспоминать), искать работу и жить в страхе, что они с Соней останутся и без квартиры, и без денег на самое необходимое. Она панически боялась собеседований, потому что их никогда, в сущности, в ее жизни и не было. Так, пришла устраиваться, с ней поговорили пару минут, да и приняли. А ведь есть такие фирмы, организации, компании (и их большинство!), где необходимо знание иностранных языков, да и с компьютером Таня знакома на уровне «чайника». Вот и получалось, что с ее слабыми, как она считала, мозгами, отсутствием образования и каких бы то ни было навыков продавать собачий корм за двадцать тысяч рублей в месяц – просто счастье!

– Следов борьбы нет, Александр Владимирович. Все чисто убрано. Разве что в спальне небольшой бардак…

– Пойдем и посмотрим.

В спальне на самом деле было не прибрано, постель скомкана, на ковре разбросано женское белье, на туалетном столике открытая банка с кремом, с десяток флаконов с духами, рассыпанная пудра, розовые, может, от румян или помады, следы пальцев.

– Две простыни и наволочки я упаковал, – отрапортовал Воротников. – Мокрое полотенце из ванной тоже забрал, пальчики снял…

– Знаешь, хоть колбаса и дорогая, но ничем не отличается от тех колбас, что мы покупали в «Ашане», – сказала Соня.

Таня очнулась, вернулась в реальность, взяла новый бутерброд, надкусила его и тотчас услышала какие-то голоса. Бутерброд выпал из ее руки. Соня со стуком опустила чашку на блюдце. Обе посмотрели в окно. Затем Соня первая подбежала и, увидев что-то, закрыла рот рукой, как если бы увидела что-то ужасное.

– Что там? – побледнев, спросила Таня, считавшая себя главной виновницей всех проблем, которые только могли обрушиться на их головы.

– Полиция… Полицейская машина, из нее вышел человек, сейчас он позвонит… Я видела там звонок…

И точно. Раздался звонок, и Таня почувствовала, как ослабели ее ноги. Она не мола пошевелиться.

– Кажется, меня парализовало, – прошептала она.

Соня отмахнулась от нее, нахмурившись, и быстрым шагом направилась в сторону выхода.

Главное, решила она для себя, это не выдавать своего волнения и вести себя так, как если бы они ни в чем не были виноваты. Как если бы они не были мошенницами.

«Я садовница, я садовница», – твердила она про себя, придумывая на ходу названия каких-то садовых растений, терминов, как если бы была уверена, что ее именно о саде и начнут допрашивать.

Мужчина стоял за воротами, разглядывая дом, за его спиной виднелась большая темно-серая машина с красной полосой на боку и надписью «Следственный комитет».

«Ну вот мы и дождались». – Соня от страха остановилась перед воротами, прямо напротив мужчины.

Первое, что ей пришло в голову, когда она увидела его лицо, – это недоумение по поводу того, что такой красивый парень вместо того, чтобы идти в актеры кино, работает в Следственном комитете, рискует своей жизнью. Она просмотрела такое количество детективных сериалов, что какое-то мнение о работе в правоохранительных органах у нее уже сложилось.

Брюнет с синими глазами, впалыми щеками. Высокий, худощавый. Соня мгновенно представила его на коне, в костюме средневекового стрелка, и ее сердце от волнения забухало так, словно она, как героиня нашумевшего сериала о перемещении во времени, на самом деле оказалась в Шервудском лесу…

– Добрый день, – сказал «стрелок».

– Добрый, – просипела Соня, моргая.