Звериный профиль

Виктор в упор посмотрел на жену. В этой ситуации задавать вопрос про аргентинское танго было уже опасно. Он взял телефон и с гордым видом, с поджатыми, потемневшими от времени, мокрыми ягодицами, отправился в ванную комнату.

Зою передернуло от отвращения. И что она в нем нашла? Ну что?! Сейчас она не могла себе ответить. Его образ наложился на контур мертвого тела внизу лестницы, и от всего этого, представленного, ее затошнило.

Ладно. С разводом придется подождать. Что делать с трупом? А что, если она там до сих пор лежит – живая? Что, если Зоя, прощупав ее горло и плохо понимая, где именно нужно проверять пульс, ошиблась и девица эта жива? Как очнется, примется стонать, проходящие мимо люди услышат, найдут ее, отправят в больницу, и вот там она и расскажет о том, кто сбросил ее в подвал, под лестницу. Если вспомнит, конечно.

Неужели придется спускаться туда, чтобы проверить? С одной стороны, это хорошо, если девица окажется жива, тогда при самом плохом раскладе Зою не посадят. Но с другой – эта шлюха с разбитой головой превратит жизнь Зои в настоящий ад. Хотя таких, как она, можно заставить замолчать с помощью денег.

Но чтобы понять, как ей действовать дальше, было бы неплохо узнать, кто она такая вообще, эта девица в сером пальто и черном берете. Откуда? Где работает? Из какой семьи? Не спрашивать же об этом у Виктора.

В голове у Зои созрел план. Наташа! Хорошая знакомая Зои, брат которой работает в полиции. У того трое детей, денег всегда не хватает. Пусть за денежку пробьет номер телефона этой особы. А там видно уже будет, что делать, о чем думать…

Но сейчас надо бы съесть горячего супа. Что-то холодно, знобит…

5

Олег Демин, сорокапятилетний мужчина, преподаватель зарубежной литературы одного из столичных вузов и по совместительству владелец пяти автомастерских, чувствовал себя в этой жизни комфортно и старался получать удовольствия при каждом удобном случае. Большой любитель женщин, расставшись три года тому назад со своей супругой и, по сути, откупившись от уже взрослых детей, он, получив свободу, а заодно сохранив себе одну квартиру (из трех) в Москве и большой загородный дом в деревне Береста-Мякинино, считал себя вполне счастливым человеком.

Активный пользователь интернета, на просторах которого можно было подцепить какую-нибудь барышню, не особо зажатую синдромом хорошей девочки, он привозил девиц в свой уютный, закрытый от посторонних глаз березовой рощей дом, где с удовольствием посвящал их в чувственную сторону отношений между мужчиной и женщиной, раскрывая им такие тайны наслаждений, о которых многие и не подозревали. Демин был щедрым, ласковым, предупредительным, зачастую привязывался к девушкам, но, почувствовав с их стороны желание захомутать его, моментально расставался с ними. Пройдя через тернии брака и сделав для себя определенные выводы, он больше никогда и ни с кем не спорил о плюсах и минусах этого института, и никто, даже дивно прекрасная девушка с самыми невероятными качествами и способностями, не смог бы заставить его жениться.

При расставании с очередной пассией он старался сделать для девушки что-то хорошее: решить ли проблему, дать денег, помочь поступить туда, где у него были прочные связи, устроить на работу или даже оплатить на пару месяцев жилье.

Он многое прощал девушкам, никогда не требовал от них ничего сверхъестественного, тем более верности. Его можно было уязвить только одним – полным равнодушием к его персоне. Ему трудно было представить себе девушку, которая, хотя бы раз побывав в его доме и познакомившись с ним поближе, добровольно отказалась бы от связи с ним. В тени берез, в полумраке спальни, на шелковых простынях, устроившись головой на его плече, каждая из его любовниц чувствовала себя защищенной, спокойной, сытой, обласканной, счастливой, наконец, как считал он. Он, талантливо оправдывая свой блуд и разврат влюбленностью, а то и любовью, зверел, когда какая-нибудь из его девушек не отвечала на его звонки, просто исчезала, не считая нужным даже объясниться! Конечно, он допускал самые разные мотивы подобного поведения, особенно если девушка была замужем, но позвонить-то можно, просто поговорить, поблагодарить.

Демин был эстетом, ему нравилось окружать себя красивыми вещами, он даже чай пил из лиможского фарфора, а что уж говорить о внешних данных своих подружек, которых допускал до своего тела! Но все равно, какая бы красавица ни появлялась в его доме, со временем, изучив ее, насытившись ею и даже пресытившись, он и сам начинал остывать к ней. Все ее привлекательные черты словно стирались, превращаясь подчас в изъяны. Большие глаза начинали раздражать своей выпуклостью или слишком длинными кукольными наращенными ресницами, чрезвычайно маленький и аккуратный носик казался искусственно вылепленным пластическим хирургом, пухлые губки он воспринимал так, словно они сделаны из мягкой резины или из силикона, а от волос якобы натуральной блондинки почему-то пахло какой-то химией… И стройность в его глазах становилась болезненной худобой, а впалый животик, которым он поначалу восторгался, начинал казаться ему твердым, как если бы он ощущал своими руками внутреннюю сторону позвоночника девушки, твердые мослы таза…

Конечно, каждая девушка, оказавшись у него дома и успев оценить, с кем она имеет дело, поначалу немного робела, старалась понравиться, а потому угождала Олегу, во всем подстраивалась под него. И только одна была совсем другой. Абсолютно во всем!

Безусловно, она была чудо как хороша! Стройная, с какими-то лисьими узкими глазами, будто подтянутыми к вискам, маленьким ртом, напоминавшим переспелую плотную вишню, высокими скулами, гладким, словно мрамор, розовым лбом, растрепанными густыми волосами цвета золота. Она была высокая, худая, но с прелестной нежной грудью третьего размера, чудесными округлыми бедрами, узкими щиколотками.

Она вообще случайно попала к нему. Он подвозил ее. Но до ее дома так и не довез. Понял, что у нее неприятности, глаза были заплаканы. Ну просто идеальная жертва, готовая на заклание. Она и не сопротивлялась, когда он предложил ей поехать к нему. Сказала, что ей все надоело, она устала цепляться за эту Москву, у нее силы кончились. Она приехала откуда-то из глубокой провинции, с трудом устроилась на работу в какую-то сомнительную контору, где ей не заплатили, а потому уже завтра ее «выпрут» из квартиры. Еще она сказала, что ей холодно, она никак не может согреться. И это, скорее всего, душевный холод, дело не в шубе, которую ей одолжила коллега по работе, а в какой-то беспросветности.

Словом, она, как говорится, несла «пургу», врала одухотворенно и вместе с тем лениво, даже не стараясь, чтобы информация хотя бы немного походила на правду, чем буквально очаровала Демина. Во-первых, она была явно москвичка, потому что по дороге время от времени у нее прорывались комментарии чисто водительского толка, связанные с перекрытием каких-то дорог, она свободно сыпала названиями улиц, жаловалась на нехватку парковочных мест, из чего даже самый глупый человек понял бы, что барышня врет как дышит. Ей на самом деле было до лампочки, что и кому она говорит. В одном он не сомневался – она несчастна, и ей действительно не хочется возвращаться домой. Возможно, она поссорилась с мужем (Матерь Божья, она даже не потрудилась снять обручальное кольцо, прежде чем на ходу придумывать историю своего одиночества и безысходности!). Обеспеченная, привыкшая к комфорту молодая женщина, похоже, действительно попала в какую-то семейную передрягу, и ей нужно было сменить обстановку, возможно, напиться или переспать с первым встречным. От нее хорошо пахло духами, лицо покрывал тонкий слой хорошей пудры, вот только тушь на ресницах слегка потекла да помада размазалась. Серое пальтишко ее с нежной начинкой из меха распахнулась, и Демин, скосив глаза, мог увидеть худенькие, обтянутые тончайшими телесного цвета колготками или чулками чудесные коленки. Он едва сдерживал себя, чтобы не притормозить и поцеловать их.

– Олег.

– Ирина.

Ей было под тридцать, если судить по манере поведения и какой-то вовсе не девичьей развязной безбашенности. Но выглядела она благодаря своей природной свежести лет на двадцать с небольшим.

Словом, Олег, везя ее к себе и разговаривая, так и не понял, кто она такая и от кого бежит. Скорее всего, ей захочется выпить, и вот тогда она, возможно, расскажет ему, что произошло. Да, поначалу он решил, что она действительно замужем, но позже, приглядевшись, понял, что кольцо на безымянном пальце все же не обручальное, хотя, кто его знает… Да и вообще, чем ближе они подъезжали к поселку, тем тревожнее становилось у него на душе. А что, если она какая-то мошенница, клофелинщица? Усыпит его, обворует.

– Слушай, старик, а куда ты меня везешь? – внезапно очнулась Ирина, стукнув ладонью по рулю. – Ты вообще кто? Останови немедленно машину!

– Я Олег. Мы едем ко мне. Вы сами сказали, что у вас неприятности. Что вам нужна помощь. Что вас выселяют из квартиры и все такое.

– Остановил машину!!! Быстро! – На этот раз она саданула его кулаком в плечо.

– Ладно…

Промелькнула мысль, что она точно не мошенница и не клофелинщица, иначе ее целью был бы его дом. Она просто в шоке.

Он остановил машину, они как раз мчались уже по Новорижскому шоссе, приближаясь к бухте Живописная.

Ирина буквально вывалилась из машины, высокая и даже показавшаяся ему какой-то долговязой и нескладной. Достала из маленькой, похожей на крупную черносливину, черной лакированной сумочки пачку сигарет и закурила. Спотыкаясь, пошла, дымя, вдоль обочины.

– Вы куда? Садитесь! Холодно же!

Он выбежал из машины, догнал ее. Обнял за плечи. Ее и правда колотило. Вернул в машину, и они снова поехали.

Да, как он и предполагал, она, войдя в теплый дом, забралась на диван, набросив на себя плед, и попросила что-нибудь выпить.

– Виски? Коньяк? Водку?

Она попросила виски. Он налил. А потом она уснула…

Она прожила у него три дня. И если бы у него спросили, каково ему было с ней, он ответил бы, что ни разу еще не встречал такой очаровательной и интересной молодой женщины. Совершенно без комплексов, грубоватая на язык, но нежная и страстная в любви, она уж точно не старалась ему понравиться. Ничего особенного в ней как будто бы не было. Или наоборот, было так много разных особенностей, начиная от ее глаз, которые просто гипнотизировали его, ее розовых полных губ, которые, если прокусить их, брызнут вишневым соком, и заканчивая невероятно красивой грудью, что Демин не мог оторваться от нее, настолько ему было с ней хорошо, сладко и одновременно больно. Больно, потому что он знал – она скоро исчезнет из его жизни, и ее губы будет целовать кто-то другой. Шальная мысль купить эту женщину, как он покупал все понравившееся ему, сводила его с ума. Как оставить ее у себя навсегда? Жениться? Да какая она будет жена? Никакая. Она будет ему подруга, разделит с ним все его забавы, поймет его, раскрасит его жизнь новыми яркими красками… Он не мог понять, что с ним происходит и чем же его так заворожила эта женщина. Но ему хотелось, чтобы она жила в его постели и они вместе валяли дурака, ели и спали, дурачились в ванне в облаках пены, ходили на лыжах по заснеженному лесу, целовались до одури на крыльце под завыванье вьюги, пили водку или виски… Иногда ему хотелось покусать ее, пощипать, причинить ей боль, и это пугало его. Очень, ну просто очень странные желания она в нем вызывала.

Конечно, он фотографировал ее, когда она спала. Как и всех, кто бывал в его спальне до нее. Голую, полуголую, в разных позах. Она была восхитительной, соблазнительной, свободной, раскованной, роскошной. Он обожал ее, но не любил. Вернее, за те три дня, что она обитала в его доме, он совсем запутался в своих чувствах к ней. Он даже дела свои забросил и отдавал распоряжения по телефону, боясь хоть на час оставить ее одну, уверенный в том, что она исчезнет. Конечно, он понимал, что такая женщина уж точно не одинока. У нее есть если не муж, то постоянный мужчина, который накануне совершил какой-то проступок, чем сильно разочаровал ее, обидел, и теперь она просто не знает, куда ей идти и как дальше жить. На тот момент, когда они с Олегом встретились, ей явно требовались какая-то положительная эмоциональная встряска, смена обстановки, а также участие и забота. Вот только прыгать в машину к совершенно чужому мужчине было для этого вовсе не обязательно и вообще опасно. Но она этого в тот момент не осознавала, из чего Демин сделал вывод, что прекрасная Ирина села к нему в машину, находясь в состоянии сильнейшего эмоционального стресса.

– Оставайся у меня, – шептал он ей в минуты близости, обливаясь потом и вцепившись пальцами в ее плечи. – Живи здесь, сколько хочешь.

Она, закрыв глаза, лишь слабо усмехалась. Пот катился по ее гладкому высокому лбу, пряди волос, закручиваясь колечками, прилипали к вискам, кончик носа розовел, а между влажными губами белели два ровненьких беличьих белоснежных резца. Природа от души наградила ее здоровым телом, нежной белой кожей, густыми волосами и чудесными белоснежными зубками. Когда-нибудь все это поблекнет, начнет увядать, но это будет еще не скоро. А пока она настоящая красавица, хотя сама, быть может, этого еще не осознает. Красавицы ведут себя по-другому, они гордо несут свою красоту, боясь расплескать ее или – чего уж там – продешевить. Ирина же раздаривала свою красоту так щедро, как выкладываются на сцене талантливые актеры. Демин и сам не мог понять, откуда вдруг подобное сравнение, такая метафора. Быть может, оно появилось потому, что он недавно был на спектакле, где актеры небольшого театра так выкладывались на сцене, изображая сильнейшие чувства, что все (ну, Олег уж точно!) поверили, будто немолодая, хотя и весьма привлекательная актриса, игравшая Федру, на самом деле пылает страстью к молодому Ипполиту…

Он оценил ее усмешку. Конечно, она прекрасно понимала, что рано или поздно весь этот любовный жар превратится в пепел, и они не будут испытывать друг к другу ничего, кроме отвращения. Все это она, вероятно, уже пережила, перестрадала. Ей это не нужно. К тому же она не могла не заметить, находясь здесь, в этом отравленном пороками доме, миллион женских следов, вещей и специфических штучек, словом, признаков того образа жизни, который он вел до встречи с ней и который вызывал в ней лишь презрение. Да только в туалетном столике в ванной комнате, в выдвижном широком ящике можно было найти штук пятнадцать тюбиков губной помады, причем, разных оттенков. А сколько различных коробочек, пакетиков, ватных подушечек, тампонов, даже трусиков – целая коллекция! – хранилось в той же ванной комнате в плетеной белой корзинке на стиральной машине! И это Ирина не добралась еще до женских домашних тапочек (примерно пятнадцать пар, самых разных, с бантиками и помпончиками, с вышитыми цветочками или в виде плюшевых щенков!), которые были аккуратно вычищены домработницей и помещены в специальный обувной шкафчик в холле! Домработница… Демин позвонил ей и сказал, чтобы она не приходила еще несколько дней. Он не хотел, чтобы им с Ириной кто-то мешал, пока они, как пьяные, проникали друг в друга и сходили с ума, теряя последние капли рассудка.

Однажды утром он проснулся и не нашел ее в кровати.

Ирина, одетая, умытая, пила кофе на кухне.

– Вызови мне такси и дай денег. А еще мне нужен телефон.

– Ты куда? Тебе есть куда идти? Тебя кто-то ждет?

– Вызови такси, слышал?! – поморщилась она, словно разговаривала с бестолковым водителем или слугой.

Иногда люди одним только тоном могут причинить боль. Ирина единственной фразой, произнесенной убийственным тоном, словно ударила его по лицу. И ответить ей на этот удар он не мог. Была бы на ее месте другая женщина, она вылетела бы из дома пробкой! Ирине же он прощал все. Быть может, в надежде, что она еще сюда вернется.

– Хорошо. Но, может, я сам отвезу тебя, куда скажешь?

– Нет. Говорю же – вызови такси.

– Да. Хорошо. Понял.

Конечно, он понимал, что она просто не хочет, чтобы он узнал адрес, куда она направляется. Быть может, это квартира, где она проживает с мужем. Или с родителями. Или с детьми. Он так о ней ничего и не узнал. Хотя за эти три дня было выпито немало, и будь она послабее духом, рассказала бы в алкогольной расслабленности о своей жизни или хотя бы намекнула парой фраз о том, что произошло с ней в день их встречи. Промелькнула и еще одна нехорошая мысль, которая грозила и вовсе испортить настроение: а что, если она совершила преступление? Вдруг убила кого-то и ей потребовалось спрятаться? Мужа? Случайно, например. Ударила его бутылкой по голове… Хотя, почему именно мужа? Любовника. Бандита. Мать? Сестру? Да каких только ужасов не начитаешься в криминальной сводке по столице.

Но наиболее реальной причиной такого поведения молодой женщины он все же считал желание отомстить мужу или любовнику скорой изменой. Что называется, броситься в объятия первого встречного, коим оказался как раз Олег Демин.

Он без колебания отдал ей один из своих телефонов. Готов был оплачивать любые ее разговоры, а при случае забраться на правах владельца телефона в тайну ее звонков и переписки. Спрашивать у нее, где же ее собственный телефон, он не стал. Или потеряла, или намеренно оставила где-нибудь, чтобы ее, к примеру, не отследили. Или же у нее забрали его по какой-то причине. Вариантов множество. Денег дал щедро. Она улыбнулась уголком губ. Как же он хотел, чтобы она вернулась!