Стану рыжей и мертвой, как ты

Художник, довольно-таки талантливый, но славы пока не снискавший, он выставлял свои работы в известном месте для художников средней руки, так называемой «Третьяковке» – в подземном переходе на Крымском Валу. Однако вот просто так прийти и познакомиться с Львом Гурвичем, художником, было бы слишком просто и как-то совсем уж банально. Нужна была история, замешанная на восхищении им как художником. Поэтому на следующее утро после той адской ночи, после моего возвращения, первое, что я сделала, это, расположившись на кухне с ноутбуком, нашла интернет-магазин, в котором Лев выставил свои акварели на продажу, и с маху сразу купила все пять его акварелей, причем довольно-таки приличных. На это у меня ушла, конечно, серьезная сумма, двадцать тысяч рублей. Но я готова была вложить в это дело все свои сбережения (хранящиеся дома в резиновом капустном кочане в холодильнике), лишь бы достигнуть цели. Курьеру, который доставил мне акварели, я заплатила в евро, и он, к счастью, их принял.

Марина, увидев эту коллекцию, посмотрела на меня со страхом.

– Что это? – Она застыла в дверях с мисочкой, в которой взбивала яйца для омлета. – С тобой все в порядке, Танечка?

Вид у нее был еще тот: опухшее от слез лицо, синяки под глазами. Я видела, как она страдает. Особенно ей было тяжело, когда она возилась с маленькой Улей, словно она видела в ней копию ее матери, Лины. Хотя особенно больно и просто невыносимо, я полагаю, ей было, когда она представляла себе завернутую в саван Лину, спящую в лесной могиле под сосной.

– Я не могу тебе рассказать всего, Марина, но поверь, все, что я делаю, я делаю для Ули. Просто доверься мне, и все.

Распаковав картины, оформленные в белые рамки, я сфотографировала каждую. Затем, нарядившись, я отправилась в тот самый подземный переход, где намеревалась увидеть самого Льва Гурвича. Я хотела понимать, с кем мне предстоит иметь дело. Иногда достаточно взглянуть на человека, чтобы понять, какой он по характеру, определить его вкус, какие-то наклонности и даже слабости.

Меня лихорадило. По дороге я зашла в аптеку и купила себе таблетки валерианы. Не хотелось одурманивать себя более сильными препаратами для того, чтобы успокоиться. Я надеялась восстановиться и вернуть себе физические и душевные силы исключительно с помощью времени и собственных внутренних ресурсов.

Спустившись в переход между ЦДХ[1] и Парком им. Горького, я сразу попала в другой мир, просто окунулась в мир живописи и красоты. Галерея солнечных ярких натюрмортов и пейзажей, портретов и фантазийных работ увлекла меня. Какие же талантливые люди эти художники! Я искала глазами работы Гурвича. Но это оказалось не таким уж и простым делом. Акварелей вообще не было! Одно масло. Оно и понятно, акварель – живопись тонкая, хрупкая, обыватели думают, что бумага – вещь недолговечная, да и выцвести рисунок может. Вот так сложился у меня первый вариант восхищения мастером – его некоммерческая утонченность, помноженная на талант.

Фотографий Льва Гурвича в интернете было очень мало, да к тому же все какие-то мелкие, лица не разобрать. То в толпе художников, то в галерее, причем ракурс всегда неудачный. Так, прослонявшись по переходу битый час, я решила все-таки обратиться к одной тихой галеристке, скромно сидящей на табурете возле картин и читающей книгу. Рядом на столике стоял термос с кофе, который она время от времени наливала в свою чашку, да блюдце с печеньем. Я спросила ее, причем тихо, чтобы никто не услышал, где мне найти Льва Гурвича. Девушка очень вежливо ответила, что его сегодня нет, у него какие-то дела, и за его картинами присматривает его друг. Тогда я решилась рассказать ей историю о том, что мой хозяин, один крупный бизнесмен, попросил меня скупить все акварели Гурвича. Даже те, что он не выставил. Я так много ей всего наплела, что сама чуть было не забыла, зачем вообще пришла на Крымский Вал. Опомнившись и укротив свою фантазию, я все-таки вспомнила и попросила ее раздобыть мне адрес художника.

– Вообще-то, мы не имеем права давать адреса… – замялась она. И тогда я извлекла из сумочки две купюры по тысяче рублей и протянула ей.

– Вы поймите, это же не для меня, а для моего шефа. У меня работа такая – выполнять его поручения. Вот недавно, к примеру…

– Ладно… – Девушка достала записную книжку и принялась листать ее. Я видела, что ей стыдно или, во всяком случае, как-то неловко за то, что она и деньги взяла, и сейчас вот готова раскрыть личную информацию коллеги. – Записывайте…

Свой первый трофей я отмечала в «Макдоналдсе», купив гамбургер и колу. Несмотря на выпитую валерианку, меня по-прежнему колотило. Если бы можно было отключить некоторые мысли и сосредоточиться на главной, к примеру, на самом Льве Гурвиче, то мне было бы намного спокойнее. Но я буквально захлебывалась в проблемах и страхах. Во-первых, я боялась звонка Дождева. Я была уверена, что восприму его как звонок с того света или, во всяком случае, из другого мира. И мне уж точно было за что волноваться. Он – следователь, рано или поздно ему придет в голову отправиться искать дом Ирмы, а там он догадается опросить соседей, которые и расскажут ему, что нас было двое. Потом наверняка постарается проникнуть в сам дом, может, найдет фотографии Лины, и когда выяснит, что я обманула его, обязательно позвонит или вообще заведет уголовное дело и вызовет на допрос. В принципе, я готова была снова встретиться с ним и поговорить. Но не официально, а просто как с человеком. Мне показалось, что он вполне порядочный. Во всяком случае, я убедилась в этом, когда он пошел мне навстречу и отпустил меня, дал возможность уехать. Будь он другим, я давно бы уже сидела в СИЗО. Мне не хотелось верить, что он поступил так, лишь испугавшись, что я каким-то образом использую факт нашей с ним близости. Хотя, конечно, я поступила, можно сказать, подло, когда намекнула ему о шантаже. Теперь он будет думать, что я подлая и непорядочная, если вообще не мошенница. К тому же это же из-за меня он втянул в это дело эксперта. Ужасная, ну просто ужасная история! Но если я сделаю все правильно и мне повезет с Гурвичем, то я смогу отблагодарить всех, кто помог мне, и решить вопрос с Ульрикой.

Примечания