Арника. Путь к счастью

– Мы дождёмся, а вот он, – травница ткнула пальцем в Ратибора, – сомневаюсь. Погоди, я думаю.

Травница внимательно разглядывала рану, которую только что очистила от белёсых сгустков и крови.

– Знаешь, возможно ты и права, – пробормотала мама, выпрямляясь. – Кость не задета, пока пострадали только мягкие ткани.

– Значит, если засыпать всё это обеззараживающим средством, то он может не лишиться ноги? – с надеждой спросила я.

– Просто засыпать, дорогая моя, не получится. И замазать тоже. А вот если удалить повреждённые ткани, то есть вероятность спасти ногу.

Я сглотнула комок, вставший в горле. Мамина травка немного успокаивала, но от запаха тошнило неимоверно.

– Подай скальпель, – донёсся до меня глухой голос травницы.

Вытащив инструмент из тарелочки  со спиртом, я протянула его маме, а сама позорно отвернулась, не выдержав.

– Зря, – усмехнулась женщина. – Научить чему-то другому я тебя вряд ли смогу. А травница себе на жизнь заработает всегда.

– Я буду собирать травы и продавать их, – тихо пробормотала я.

– Тоже можно, – согласилась мама. – Только это не очень-то и доходно. В больших городах таких ушлых немало. А в деревне просто продавать травы не имеет смысла.

Я тяжело вздохнула и повернула голову, понимая – травница права, на травках далеко не уедешь. И будь я одна, то легко бы выжила. Но у меня есть Янка, которой нужна если не богатая жизнь, то хотя бы хорошее образование и нормальная пища.

От вида красной плоти замутило сильнее. Абстрагироваться не получалось, поэтому сцепив зубы, я внимательно наблюдала за процессом удаления повреждённых тканей.

По тяжелому дыханию травницы было понятно, что женщина устала. И от неудобной позы, потому как зрение её уже было не идеально и приходилось работать согнувшись. И от ювелирной работы, чтобы не повредить ненароком артерию.

Как только рана была очищена, травница устало села на лавку, отложив скальпель.

– Разведи спирт тёплой водой, – попросила женщина. – Надо обеззаразить рану.

Я кивнула и плеснула воды в наполовину опустевший бутыль. И только тогда поняла, что мама слишком устала, а значит…

– Теперь полей рану. Только хорошо, не упуская участков. Затем возьми в сумке банку с зелёной мазью и наложи на рану.

– Я же не умею, – пискнула я, но травница лишь глянула, отбивая всякое желание спорить. – Хорошо.

Открыв банку, я неуверенно посмотрела на рану.

– Представь, что это просто говядина, – пробормотала я еле слышно.

Но мантра не помогала. Ничего не помогало. Я чувствовала, что ещё немного и я скачусь в истерику. Позорно разревусь или завизжу, что есть силы.

– Если совсем сложно, возьми тряпочку, – вздохнув, предложила травница. – Только смочи её в спирте сначала. А потом хорошенько выжми.

Это уже было проще. Голыми руками притрагиваться к ране не хотелось.

Смочив тряпочку, я с силой выжала и обмакнула в мазь. Она оказалась густой и жутко вонючей. Стараясь дышать ртом, я начала быстро наносить мазь. С каждым движением, рана покрывалась лекарством и становилась болотно-зелёного цвета. Если постараться, то можно представить, что там, под слоем мази, не рана, а всего лишь царапина.

– Хватит, разошлась, – усмехнулась мама. – Теперь нужно замотать рану, только плотно.

– А шить не надо? – удивилась я.

– А там есть что шить? – вопросом на вопрос ответила травница. – Бери тряпку и сложи в несколько слоёв. А простынью замотаем ногу.

– А как сбить жар? – спросила я, пока накладывала повязку. – Он весь горит.

– Пока не надо, – мотнула головой травница. – Ратибор проснётся ещё не скоро, а поить, пока он без сознания, бесполезно.

Как только я закончила, то принялась убирать инструменты и баночки. Стараясь не смотреть, закинула отходы в мешок и затянула шнурок.

– Тихомир, – позвала мама громко. – Забирай отца, положи на кровать.

Дверь тут же распахнулась, являя нам угрюмого парня, который со смесью страха и надежды посмотрел на мужчину.

– Не бойся, жив он. Просто спит, – отмахнулась женщина. – Надеюсь, лечение поможет. И ради всего святого, не подпускай ты полоумную мамашу к нему! Иначе загубит всё лечение. Как проснётся, сразу беги за мной. А лучше, отправь кого-нибудь, а сам не отходи от батьки.

– Хорошо, баба Веся, – кивнул Тихомир, поднимая отца на руки.

Я в который раз подивилась силе парня. Ратибор не маленький, да ещё и без сознания. А Тихомир таскает его, словно вязанку дров.

Путь домой мы преодолели в полном молчании. Зайдя домой, я в первую очередь проверила, как там Янка. Но она спокойно играла с Фонькой и лишь мельком глянула на меня.

Чувствуя, что меня пошатывает, я вышла на улицу и отошла в конец двора, глубоко и часто дыша. Меня всюду преследовал сладковатый запах гноя и крови. Стоило мне прикрыть глаза, как картинка с огромной раной вмиг предстала перед глазами. Упав на колени, я упёрлась ладонями в сырую землю. Глубокое дыхание не помогало, а желудок начало скручивать спазмами.

Избавившись от нехитрого завтрака, я вытерла рот и разрыдалась. Страх, шок и желание сбежать на край света горели в груди, душили, заставляя подвывать. Невозможность что либо изменить давила бетонной плитой.

– Ну тише-тише, – раздался голос травницы за спиной, а на голову легла тёплая рука. – Ты справилась, ты молодец. Ничего, привыкнешь. И я плакала, и та, к кому я попала, тоже. Не всегда получается быть сильной. Но выбор не большой, ты либо выдержишь, справишься, либо погибнешь. А ещё, у нас проблема. Крупная проблема, Аринка. И я не знаю, как её решить.

– Какая? – убрав руки, я посмотрела на женщину и охнула, увидев в её руках свои кроссовки.