Когда зацветёт спатифиллум (Дневник одной странной любви). Книга 1

Я тебя не ищу, не зову и судьбу обмануть не пытаюсь.

Просто ветром попутным дышу, иногда устаю, но не каюсь.

Может, я устал не любить, может, сердце скучает по ласке…

Мгновения счастья ловлю, – повторяются прежние маски.

Повторяются имена, повторяются лица друг в друге,

Намозоленные слова ползут по привычному кругу…

Время быстрее бежит, но рано думать о смерти.

Сердце ещё болит, но уже покрывается шерстью.

И если шерсти клок скроет последнюю рану, –

Даже вновь тебя увидав, из грязи, как прежде, не встану.

Я тебя не ищу, не зову и судьбу обмануть не пытаюсь.

Просто ветром попутным дышу, а в душе ничего не осталось –

Не осталось ни боли, ни слёз, в сердце радость давно остыла.

Время юных надежд и грёз за густыми туманами скрылось…

Смогла написать только:

– Потрясена. Ранил.

Увидев посвящённое мне стихотворение, действительно потеряла душевное равновесие. Руки задрожали, сердце куда-то провалилось… Из памяти вынырнули строчки Давида Самойлова из старой тетради со стихами. Отправила ему в Вотсап.

И всех, кого любил, я разлюбить уже не в силах,

И лёгкая любовь вдруг тяжелеет и опускается на дно,

И там, на дне души, загустевает,

Как в погребе зарытое вино…

Не смей, не смей из глуби доставать, что было!

Пусть там оно хранится глухо, слепо.

А если всё же вырвется из склепа, –

Я предпочёл бы не существовать, не быть…

Почти сразу ответил.

– Я не хотел тебя тревожить, просто никогда не забывал и не удержался.

– Никогда своим детям жизнь не испорчу вмешательством в их выбор! Принимаю и поддерживаю. И сама с юных лет поступала как сама решу, ни с кем не советовалась. И всю ответственность за свои решения несу сама. И поэтому жизнь сложилась счастливо!

От волнения не смогла понятно объяснить свои чувства на его признание – было очень больно понимать, что наше возможное счастье было разрушено руками родителей, из самых лучших побуждений, наверное. И не хватило его решимости противостоять… Ну, я так понимала то, что произошло в восемьдесят пятом.

– Рад за тебя. Раненая, но счастливая.

А я не на шутку завелась:

– Онегин и Татьяна.

Да и он, как видно, немного занервничал:

– При чём тут Онегин? Я искал тебя, как мог, хорошо, что не нашёл. А сейчас пытался выразить тебе признательность и уважение, может, несколько своеобразно, а ты пытаешься уколоть меня своими бабьими шпильками, счастливая ты моя. Ну, уколола! Легче?

Получив его гневную отповедь, привлекла на помощь Евтушенко, из его «Исповеди»:

…Но я, как видно, с памятью моею

Вовеки помириться не сумею.

Мы с ней давно схватились на ножах!

Столкнув меня на тёмную тропинку,

Свалив, потом коленом в грудь нажав,

Она мне приставляет к горлу финку:

– Ты ведь любил, так что же сделал ты

С любовью, так пырнув ее под рёбра?!

– Я не хотел! – А мне из темноты:

– Нечаянно? Ха-ха, как это добро!

Я пощажу тебя. Ты не умрёшь.

Но я войду в тебя, как нож за нож.

С тобой, ножом в боку, я буду вместе

Всю жизнь твою. Вот памятью возмездье…

Он получил это полседьмого и больше ничего не написал. В девять вечера отправила ему фразу, которую придумала под впечатлением: «Забыть нельзя вернуться». Как мне понять, где здесь поставить запятую?..