О чем молчат легенды. Жены проклятого рыцаря

– Герберт, пожалуйста, не надо… – страх захлестнул, накрыл волной безумия, заставил бессмысленно умолять о пощаде.

– Конечно же, надо, – с улыбкой сказал Герберт.

Сильные осторожные руки легко подхватили меня и положили на диван. Я молча смотрела на склонившегося надо мной рыцаря Грарга, ужас парализовал все мышцы, казалось, что уже никогда не издам ни звука, не смогу пошевелиться.

– Не бойся, всё будет, только когда ты будешь готова, – пообещал Герберт, ласково проводя рукой по моему лицу. – И тогда тебя ждёт волшебная ночь… Нам некуда спешить. Ничего не бойся… Совсем скоро ты расслабишься и перестанешь меня стесняться. Доверься мне, девочка моя…

– Герберт, как ты можешь?! Вика…

Он молча приник губами к моим губам, не давая продолжить. Целовал сначала нежно, потом страстно, ласкающие руки скользили по моему телу. Голова снова закружилась, и я почувствовала, как расслабляются все напряжённые мышцы. А через какое-то время я поняла, что дышу возбуждённо, что моё тело само прижимается к Герберту, что с губ срываются тихие стоны. Я попыталась отстраниться, но он только чуть сильнее прижал меня к себе.

– Нет, солнышко, – Герберт тихо засмеялся. – Не выпущу. Даже не думал, что в тебе скрыто столько страсти. Для меня это приятный сюрприз. Думаю, мы без труда выполним требование пятиминутных криков и стонов.

– Ты сумасшедший, – выдохнула я и поняла, что это прозвучало неуверенно-жалобно.

– Скоро проверим, – Герберт снова прильнул губами к моим губам.

И весь мир отодвинулся на второй план, потом на третий…

Когда сознание вернулось, я поняла, что Герберт уже снял с меня всё, что ещё на мне оставалось. Он тихо поглаживал и целовал моё тело, касаясь там, где не трогал меня даже муж. И эти прикосновения и поцелуи вызывали сумасшедшее желание, я ещё никогда не испытывала ничего похожего.

Голова кружилась всё сильнее, лицо Герберта расплылось и в тумане превратилось в лицо моего мужа, потолок то приближался почти к глазам, то отдалялся на невероятную высоту.

– Скоро ты сама скажешь "да". Я подожду этого, девочка моя… Моя… – прошептал Вильгельм.